Чувство вины и стыд — две стороны одной медали, которые часто возникают одновременно, когда человек понимает, что поступил неправильно или причинил вред. Однако их последствия для поведения людей кардинально расходятся.
Чувство вины традиционно связывают с желанием исправить ситуацию: извиниться, загладить вину, проявить альтруизм.
Стыд, напротив, чаще ассоциируется с противоположными реакциями: желанием спрятаться, скрыть проступок, уйти от ответственности или даже проявить агрессию, защищая своё пошатнувшееся эго.
Долгое время психология и нейронауки описывали эти различия на уровне наблюдений, но точные когнитивные триггеры и нейронные механизмы, которые превращают внутреннее переживание в конкретный поступок, оставались загадкой.
Теперь международная команда учёных из Университета Сунь Ятсена и Пекинского педагогического университета совершила прорыв, впервые продемонстрировав на уровне поведения, вычислений и активности мозга, как именно рождаются и реализуются эти фундаментальные социальные эмоции.
Чтобы разграничить влияние двух ключевых факторов, причинённого вреда и личной ответственности, исследователи разработали оригинальную игровую модель. Участники эксперимента, находясь в сканере функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ), играли в групповую игру, где из-за их ошибок (неправильного подсчёта очков) некий «жертва» получал болезненный удар током различной силы. Уровень причинённого вреда измерялся интенсивностью удара, а уровень личной ответственности участника за этот вред искусно варьировался: в одних случаях ошибку допускал только он, в других — ещё и другие (подставные) игроки, что создавало эффект диффузии (распыления) ответственности. После каждого раунда участник должен был решить, какую сумму финансовой компенсации он готов выплатить пострадавшей стороне. После игры люди заполняли анкеты, оценивая свои чувства вины и стыда в каждом эпизоде.
Выяснилось, что на силу чувства вины в первую очередь влияет сам факт и тяжесть причинённого вреда: чем сильнее был удар током, тем более виноватым себя чувствовал человек.
А вот на интенсивность стыда гораздо сильнее влияло ощущение личной ответственности: человек испытывал наибольший стыд именно тогда, когда понимал, что ошибка была в основном его и только его, и он не мог «спрятаться» за коллективную вину. Это первое ключевое открытие: вина и стыд запускаются разными когнитивными рычагами — объективным ущербом и субъективной ответственностью соответственно.
Но самое интересное началось, когда учёные посмотрели, как эти эмоции трансформируются в действия. Сила чувства вины напрямую и предсказуемо коррелировала с размером финансовой компенсации, которую участники были готовы предложить. Чем сильнее вина, тем щедрее было искупление. Стыд же демонстрировал гораздо более слабую и нестабильную связь с компенсаторным поведением, подтверждая идею, что эта эмоция скорее парализует или направляет энергию на защиту себя, а не на помощь другому.
По словам исследователей, мозг буквально взвешивает, насколько велик ущерб и насколько я лично в нём виноват, прежде чем выдать эмоциональный ответ. Далее, когда наступала фаза принятия решения о компенсации, учёные обнаружили ещё одно важнейшее различие. Поведение, мотивированное чувством вины, активировало одну сеть мозговых связей. А вот решения, продиктованные стыдом, были тесно связаны с повышенной активностью латеральной префронтальной коры — области, отвечающей за когнитивный контроль, самоконтроль и подавление импульсов. Это может означать, что стыд заставляет мозг работать иначе: он включает режим повышенного самоконтроля и внутреннего «торможения», что, возможно, и объясняет склонность к уходу от проблемы, а не к её активному решению.
Авторы признают ограничения метода, который показывает корреляцию, а не причинно-следственную связь, и предлагают в будущем использовать методы прямой стимуляции мозга для подтверждения своих выводов.