МК АвтоВзгляд Охотники.ру WomanHit.ru

Чем российский коронавирус отличается от европейского

Эксперты говорят, что перенести на нашу почву образцы западных антиковидных мер невозможно

Российский парламент, напутствуемый президентом, работает над «мягким» вариантом закона об антиковидных пропусках. Тем временем в Европе и за океаном, судя по сообщениям СМИ, власти гайки наоборот закручивают, да так, что привычной рождественской атмосферы с широким шопингом и вечеринками ожидать там не приходится. В чем дело? Может, наши чего-то боятся или не понимают?

Эксперты, отвечая на эти и подобные вопросы, предлагают уходить от представления о том, что решающий фактор здесь субъективный, то есть чьи-то личные опасения или предпочтения. В качестве более реальной предлагается картина, в которой сегодняшние действия российских властей определяются объективными фактами, игнорировать которые, пребывая в здравом рассудке, было бы странно.

На первых ли ролях здесь политика? И да, и нет. В России задача эффективной борьбе с вирусом неожиданно сделала одним из главных вопрос, казалось бы, посторонний – о самом обществе, которое, увы, выглядит совсем не таким, как оно привыкло себя представлять. Хотя помимо этого, безусловно, значительную роль в усложнении ситуации сыграли и промахи пропагандистской машины, до сих пор до конца  не сменившей рассчитанный на другие задачи инструментарий. 

Алексей Макаркин, вице-президент фонда «Центр политических технологий», прежде чем говорить о возможной политической оставляющей решений, выбранных российским руководством, обратил внимание на то, что оно исходит из настроя основной части населения, и того, какие меры могут дать необходимый эффект:

- Проблема здесь в том, что может выдержать общество, что оно готово соблюдать. Причем не только под угрозой каких-то санкций, а само по себе. У нас люди не  просто не  хотят каких-то ограничений. Многие не готовы соблюдать даже минимум, на котором настаивают власти или врачи. В Европе, которую  у нас традиционно считают бездуховной, тема коронавирусных ограничений большинством относится к общественной, публичной сфере. Потому что она касается и интересов всего общества, и конкретных людей. У нас огромная часть общества исходит из того, что это частная сфера. Наши граждане готовы на многие ограничения в политической сфере, но вот когда вмешиваются в то, что они считают частной, тут люди начинают возмущаться. Российское общество очень часто позиционирует себя как духовное, соборное, коллективистское и т.д. Но на самом деле оно значительно более индивидуализировано и атомизировано, чем западные общества. Плюс есть проблема доверия. Люди не доверяют власти и врачам.

Как считает эксперт, в такой ситуации возникает вопрос, сможет ли власть обеспечить выполнение каких-то жестких требований, при том, что такие меры почти наверняка снизят ее общественную поддержку:

- В Европе, что видно любому, значительно выше, например, культура ношения масок. Там исходят не только из страха самому заразиться, но и заразить другого, и для большинства это важно. Есть там и  не согласное с этим меньшинство. Но оно  не голосует за партии, входящие в правящие правительственные  коалиции. В Германии это в значительной мере электорат «Альтернативы для Германии», во Франции это электорат Марин Ле Пен. То есть там, когда власти призывают к самодисциплине, чтобы не заразить всех дедушек и бабушек, общество на это реагирует.  А если у нас вывесить этот тезис в интернете, к тебе сейчас же придут люди, которые  будут говорить «не давите на нас морально, не навязывайте нам свои страхи, мы не хотим это слышать, немедленно удалите – во имя свободы и плюрализма». Логика простая: почему я должен о ком-то заботиться, если не заботятся обо мне, пусть каждый за себя. 

Можно издать какие угодно жесткие эдикты, но они, с одной стороны, вызовут общественное возмущение, а с другой, не снимают вопрос, можно ли все это пред Новым годом, например, обеспечить без экстраординарных мер. И если в Европе такие меры будут раздражать электораты партий, которые не у власти, то у нас - значительную часть сторонников власти. Если мы посмотрим на наш  антиваксерский протест, многие там говорят: мы патриоты, служим России, дайте нам поступать в частной сфере, как мы хотим. Наиболее провластная часть общества и вакцинируется, и готова выполнять требования, но провластная  периферия настроена в значительной степени иначе. Поэтому так все с законами о куар-кодах идет осторожно: нет желания сталкиваться с значительной частью собственных сторонников.  

Петр Кирьян, руководитель лаборатории социальных исследований Института региональных проблем, говоря о тех же самых вопросах, сравнивать принимаемые «здесь» и «там» меры по единой шкале «жесткости» явно не склонен, просто потому что, по его мнению, есть существенная разница в подходах и формулировке задач:

- Мы по-разному подходим к задаче с точки зрения технологии. Если посмотрим на регулирование  или регламенты,  по которым граждане Европы сегодня ездят на работу, ходят на концерты и передвигаются внутри Евросоюза, то увидим, что там действует принцип ограничений и наказаний, которые касаются непосредственно гражданина. То есть, если вы должны быть привиты и вы идете на работу непривитым, или у вас нет ПЦР, вы в Италии получите штраф. Или, если вы захотите воспользоваться транспортом в Берлине, и у вас нет прививки, вы должны сдать ПЦР. Вас никто не ограничивает сесть в этот автобус, но всю дорогу до него оплачиваете вы, поскольку это вы принимаете решение, надо вам вакцинироваться или нет. Это принцип, когда ты сам решаешь, но есть рамки, и ты в этом коридоре движешься. 

Мы же считаем, что есть две задачи, которые необходимо решить. Первая – обеспечить необходимый уровень вакцинации, и второй, по возможности снижать риски для системы здравоохранения, то есть не злоупотреблять локдаунами, а скорее вводить режимы, чтобы количество контактов было таким, чтобы система могла помочь людям. Нет желания сделать открытие-закрытие любой двери общественного  места только по коду.  Дискуссия о том, надо принимать  меры или нет, думаю, будет  вестись, в первую  очередь, в категориях статистики заболеваемости. Но как только применение каких-то мер в обозримой перспективе становятся нереальными, с железнодорожными билетами, например, мы видим, что законодатель или регулятор тормозят, просто потому,  что одно дело меры  в Москве или Екатеринбурге, и совершено другое, в Усть-Куте или в Кызыле. Подходить с мерками ресторана в Сочи к электричкам на Дальнем востоке не очень правильно.

Важно также учитывать масштабы. Есть большие страны, США, Бразилия, Индонезия, Китай. За исключением  китайского опыта с его жестким «светофором», ни одна крупная страна не вводила жестких потоковых ограничений, а  локдауны -  на уровне территорий. В России мы не можем сказать, как в Австрии: все сидим дома, в течение двух месяцев  прививаемся, а потом штрафуем за отказ от прививок, и все. Нет, у нас есть своя специфика, это большая внутренняя миграция, большие  расстояния, и то, что какой-то вид транспорта играет в регионе  социальную роль  – без него человек не может никуда добраться, в том числе  в поликлинику. Жесткие однократные меры просто не работают. А смотреть на Швейцарию или Португалию можно только в качестве примера для моделирования - какой эффект у таких-то мер воздействия. Тот же бустер – в маленьких странах легче понять, как он работает. Жизнь в России разная. Если в Москве при определенном уровне заболеваемости фиксируется, скажем,  50 смертей, а на сопоставимой выбрке в других регионах количество смертей выше, значит дело не столько  в QR-кодах, которые в ресторанах надо проверять, а и в вакцинации, и в протоколах,  и в количестве «скорых помощей» и резервных мощностей. 

По поводу причин, по которым россияне не ставят рекорды по скорости вакцинации, эксперт сказал следующее:

- Они разные могут быть. Во-первых, ситуация, в которой мы находились в 20-21годах, когда взрослые совершеннолетние люди должны разом все привиться, мы никогда не находились. Люди адаптируются по-разному. Кто-то принимает не сразу, кто-то не принимает.   Второй момент: вакцинация проводилась поэтапно. Год назад вакцина появилась, но в доступе для граждан старше 18 лет и менее 60-65. Для людей старшего  возраста, а их не менее четверти  населения, доступ к прививкам появился во втором-третьем квартале этого года. И они вакцинируются. И динамика там есть, может и не очень быстрая. 

Третий момент: врачебное сообщество, когда обсуждало ситуацию с вакцинацией, посылало разнонаправленные сигналы. И они сбивали, что называется, прицел у граждан. Сначала говорили, что однократная прививка  может действовать столько-то месяцев, если не лет. Потом началось обсуждение штаммов, и это больше медийная история, но тоже треплет нервы: помогает – не помогает. Потом по поводу коллективного иммунитета. Это раскалывает восприятие темы. И это потихоньку формировало, пусть и не очень большую,  часть людей, которые не против привиться, но пока думают. Все эти  и другие факторы сыграли, и  иногда и в минус. 

Получайте вечернюю рассылку лучшего в «МК» - подпишитесь на наш Telegram

Самое интересное

Фотогалерея

Что еще почитать

Видео

В регионах