Он словно невзначай услышал и вывел на бумаге слова, способные ранить даже чужого человека: “У мачехи моей чугунная рука. Но вот поем мы с ней про гибель ямщика. И плачем в два ручья над тем, что я ничей, да и она ничья”.
А потом Дальний Восток, Благовещенск. Солдат Завальнюк, пишущий стихи на ночном посту, раздражал сержантов. Спасительна была встреча с замечательным человеком, филологом, издателем Марком Гофманом, посвятившим Леонида в тайны поэтического мастерства. А затем Литинститут времени Беллы Ахмадулиной. Завальнюк признан литературной братией хорошим поэтом: никогда не фальшивил, не лез в политику, вечно пребывал в диалоге с собственным духом: “В просторной яме отсижусь. Над стылым полем ветер свищет. Тепла земля. Я к ней прижмусь. Никто меня не ждет, не ищет. Есть в одиночестве полёт”. По его повести неплохой фильм снял кинорежиссер Карасик. Одну его книгу стихов составил Марк Гофман, с рисунками поэта. Леонид Андреевич писал акварели. В них — вся неизрасходованная любовь поэта к природе и тишине, к яркости цвета. У него было несколько персональных выставок.
Он редко появлялся на литературных сборищах. Его лечило и вдохновляло одиночество. Иногда, особенно в последние годы, в его стихах прорывалась невольная жалоба: “Притомился мой конь. Притаился мой враг…” В 2010 году, году своего 80-летия, он перенес две операции на сонной артерии, к этому страданию прибавился перелом шейки бедра. В день своей кончины он вдруг повеселел, шутил, к нему вернулось хорошее настроение. Попросил, как в детстве, молока. Отпил глоток. И жизнь оборвалась.
Прощание с поэтом состоится сегодня в 12 часов в ритуальном зале морга больницы им. Боткина. Похороны на Троекуровском кладбище.
