Джентльменский набор
Когда цифры на ценниках начинают идти вверх, производители и торговцы обычно приводят довольно стандартный набор аргументов (например, смотри “ЭВ” от 24 марта):
рост курса доллара и евро на 40% за полгода, что вызывает соответствующее подорожание в рублях импортных товаров либо импортных комплектующих;
рост ставок кредитования в коммерческих банках с 16—18% годовых до 24—28% годовых;
ускорение инфляции с 10% в год до 13—15% в год.
Этот джентльменский набор аргументов выглядит настолько убедительно, что вслед за представителями отраслей его начинают воспроизводить сотрудники контролирующих органов (например, ФАС), а затем и более высокопоставленные чиновники. В результате цифры на ценниках продолжают расти. Иногда, в результате героических усилий правительства, этот рост несколько замедляется. Но основная тяжесть кризиса продолжает ложиться на российских потребителей.
Попытки обратить внимание отраслевиков и чиновников на тот факт, что в США и Европе розничные цены в результате кризиса падают, наталкиваются на глухую стену. Меж тем, согласно официальной макроэкономической статистике, розничные цены на продукты питания, одежду, автомобили и бензин, а также на недвижимость и бытовую технику в США из-за кризиса упали в среднем на 30—50%. Заправиться и позавтракать в Вашингтоне и Лондоне по-прежнему стоит дешевле (в пересчете на рубли), чем в Москве. В Берлине и Париже ненамного дороже. В Токио и Гонконге примерно столько же.
Опровергнуть аргументы, оправдывающие всеобщее подорожание, мог бы пример отрасли, где вышеуказанные факторы действуют, а розничные цены не растут или даже падают. Такая отрасль, вернее категория товаров, на рынке нашлась — это бытовая техника и электроника.
Не секрет, что если заглянуть в любой крупный магазин, торгующий данной группой товаров, то соотношение импортных и отечественных марок на прилавках и стендах будет примерно 80% на 20% в пользу импорта. То есть на ослабление рубля торговцы бытовой техникой могли бы жаловаться в первую очередь. Инфляция же — фактор системный, действующий на всю экономику, в том числе и на магазины бытовой техники.
Еще хуже с кредитами. Большинство торгующих организаций всегда были “завязаны” на банковский кредит “на пополнение оборотных средств”. Грубо говоря, за оптовую партию телевизоров или стиральных машин поставщику (особенно зарубежному) надо заплатить сразу, а продаваться этот товар будет месяц, если не больше. У торговца возникает кассовый разрыв, который и покрывается кредитом. А он подорожал (см. выше). Мало того: в условиях кризиса многие поставщики и оптовики отменили практику отгрузки товара “с отсрочкой платежа” на две недели или на месяц. Возвращается практика “100%-ная предоплата”. То есть на покрытие кассовых разрывов торгующим организациям нужно еще больше средств.
Было время — и цены снижали
Таким образом, все факторы, к которым апеллируют сторонники подорожания на торговцев бытовой техникой и электроникой, действуют в полном объеме. Казалось бы (нас ведь в этом убеждают), розничные цены в рублях должны расти. А они — стоят! Мало того, снижаются. Например, средние цены на ходовые марки плазменных панелей в Москве за полгода упали с 34 тыс. руб. до 27 тыс. руб., то есть на 20%. Цены на популярные марки стиральных машин за тот же период упали в среднем на 15%. Цены на ноутбуки — в среднем на 10%.
По отдельным видам товаров падение цен еще масштабнее. Например, за стиральную машину Bosсh на 5 кг белья в июле 2008 года в Москве просили 48 тыс. руб. В марте 2009 года точно такая же техника в том же самом магазине стоила 36 тыс. руб. — падение на 25%. Да еще предлагали скидку по рекламной акции. За плазменную панель Samsung с диагональю 109 см в июле 2008 года просили 37 тыс. руб., а в марте 2009-го — 28 тыс. руб., то есть цена упала на 23%. Ноутбук марки Acer летом 2008 года стоил 29 тыс. руб., а в марте 2009 года — 25 тыс. руб. (падение на 13%).
Как же так получается? Видимо, так же, как в США и Европе: работает невидимая рука рынка. Про кризис знают все, в том числе и производители бытовой техники и электроники. Они также в курсе показателей роста безработицы и падения спроса на производимые ими товары. Но они не хотят терять бизнес, не хотят разоряться. Именно поэтому они снижают отпускные цены. Что дает снижение (или стабильность) цен по всей сбытовой цепочке вплоть до розницы. Потому что оптовики и розничные магазины тоже не хотят терять сбыт. Сохранить бизнес тех и других сейчас может только кэш, то есть поток наличных денег от покупателей. Вот они и пытаются получить этот кэш всеми возможными способами, вплоть до работы без прибыли и даже немного в убыток. Наверстают потом, когда кризис кончится, а сейчас для них главное — привлечь и сохранить покупателей.
Надо сказать, что не одни производители и торговцы бытовой техникой применяют подобную тактику выживания. Например, российские производители мебели также фактически заморозили цены. И продажи у них в феврале-марте стали расти, в то время как в нояб‘ре 2008-го — январе 2009-го количество продавцов в мебельных магазинах явно превышало количество покупателей. Значит, и в России такая тактика работает.
Счастье потребителей может быть недолгим, если рубль возобновит свое падение. Отпускные цены производителей некоторое время могут быть на грани или даже чуть ниже себестоимости (в валюте), но курсовая разница может “съесть” потребительскую выгоду. Другим негативным для потребителей фактором может, как ни странно, стать стабилизация в банковской системе. Удешевление потребительского кредита всегда вызывает рост спроса. В определенный момент торговцы могут решить, что спрос достаточен для переписывания ценников. Пока рубль уже стабилен, а кредит еще дорог — потребитель будет наслаждаться низкой ценой.
Остается самый каверзный вопрос: а почему мебельщики и торговцы бытовой техникой могут снижать цены в кризис, а, например, производители продуктов питания не могут? Ответ прост: потому что производство и продажа мебели, бытовой техники и электроники в России построено более-менее на рыночных механизмах, а производство и продажа еды — на монопольных.
В результате в кризис российские торговцы мебелью, бытовой техникой и электроникой идут к поставщикам (а те, в свою очередь, к производителям) и “ломают” цены, указывая на падение спроса и необходимость сохранения минимальных объемов выручки. А производители продуктов питания идут к чиновникам и просят о защите отечественного рынка и повышении экспортных пошлин. И при этом приводят указанные выше убедительные аргументы. Получив желаемое, они затем повышают розничные цены, максимизируя прибыль. То, что монопольный товар в итоге обходится потребителю дороже, доказал еще Адам Смит 200 лет назад.
