Разведка — это глаза и уши армии. Без нее не проводилась еще ни одна крупная или мелкая военная операция. В Чечне, где нет линии фронта, тыл противника находится повсюду, и разведке, "прописанной" именно в этих враждебных тылах, тоже приходится работать всюду. Разведгруппы проверяют маршруты движения колонн, ищут в горах тайные базы с оружием, вычисляют местонахождение отрядов боевиков и наводят на них огонь артиллерии. Они ходят по лезвию ножа и чаще других рискуют жизнью: у разведчиков нет флангов, нет соседей. Рассчитывают они только на себя. Такая у них профессия. Корреспондент "МК" прошел с разведкой морской пехоты по этому лезвию. – Выходим завтра на рассвете, — подполковник Вадим Суслов был явно не в восторге от того, что я напросился в штабе морской пехоты на разведвыход в горы, но старался этого не выказывать. Может, и невелик риск, но втюхайся разведка в засаду (тьфу-тьфу), голова у него будет болеть в первую очередь за журналиста: не дай Бог что с ним случится. Свои-то вооружены-обучены и знают, что им делать в случае чего, а со "шрайбикусом" намаешься. "Любое слово командира группы — это приказ, — начальник морпеховской разведки втолковывал мне прописные истины войны, будто солдату-первогодку. — Скажет командир группы упасть лицом в грязь — значит нужно тут же распластаться, даже если болото под ногами, а не искать местечко посуше". Погодка явно не заладилась. Еще вчера в горах ослепительно светило солнце, и если бы не война, то можно было бы запросто позагорать где-нибудь на пригорке, расположившись подальше от позиций артиллерии, периодически сотрясающей воздух раскатами орудийных залпов. Но уже к вечеру небо стремительно, буквально в одночасье, затянуло облаками, и уже через десяток минут на землю обрушились потоки воды. "Знаешь, какие в Чечне две беды? — командир разведроты капитан Николай Цыбуля жизнерадостно улыбался из-под непромокаемого капюшона камуфлированной куртки, будто мы обсуждали на берегу моря прелести курортной жизни. — Пыль и грязь. Либо-либо. И ни от той, ни от другой никуда не деться". После этих слов мы, будто лыжники, заскользили вниз по крутому склону, выхватывая тонким лучом фонарика некое подобие тропинки под ногами. "Пыль все же лучше..." К рассвету дождь так же неожиданно прекратился, но молочные облака остались висеть на горных вершинах сплошной пеленой. Видимость — ноль на ноль. Может, отложат выход?.. "Для разведки, как и для футбола, плохой погоды не бывает", — мудро изрек лейтенант Сергей Лоханов, он же "Кобра": такой позывной в эфире у командира разведгруппы. С нами были еще "Гюрза", "Судья" и "Змеелов" — у каждого свой позывной. "Гюрзу" и "Кобру" никто победить не может (это командиры разведгрупп), зато они боятся "Змеелова" (командир роты капитан Цыбуля)", — объяснил мне "Судья" (капитан Илья Каргашин), который уже второй год мечтает поступить на юридический. — Сядешь на второй "бэтэр", — приказал Суслов. — Есть, товарищ полковник, — покорно выдохнул я и, с трудом вытаскивая ноги из вязкой глины, полез на броню, попутно высматривая какую-нибудь подстилку под седалищный нерв: БТР-то стылый и холодный. Уже сидящий наверху разведчик по-дружески поделился половинкой своего бушлата. "Я — Вага, — представился плечистый, под два метра солдат на предложение познакомиться. — Мои не знают, что я в Чечне, так что лучше не афишировать. Весной мы в Севастополе всегда выезжаем на учения, и они думают, что я там". Ну и ладно — Вага и Вага. Поехали! БТР, на который я взгромоздился, неожиданно из второго стал первым в колонне из трех бронетранспортеров разведки, но пересаживаться было поздно, да никто уже и не предлагал. Первому — первые пули, мины, гранаты. Почетно быть первым... Наверное. Облака не только скрывали все окрестности дальше десяти метров, но и приглушали мерный рокот дизелей "бэтэров" — казалось, будто мы беззвучно плывем в каком-то царстве белесой пелены. Утешало то, что и нас боевикам будет плохо видно: о том, что с позиций морской пехоты ушло поутру три БТРа, им наверняка уже сообщили осведомители (это не моя фантазия, так сказал Суслов). — Нужно проверить один маршрут в горах, прощупать мосты и броды, — выдал "военную тайну" "Судья", который оказался командиром группы на первой машине. — Дело ерундовое, есть там, правда, парочка опасных мест... А вот и первое из них — горный серпантин. Рядом скрываются в тумане несколько вершин, с которых три "коробочки" БТРов видны в разрывах тумана как на ладони. — Внимание! Смотрим внимательно, — слова капитана Каргашина в этой обстановке кажутся лишними, бойцы и без этого напоминания как-то поджались и, выпучив глаза, всматриваются в туман, пытаясь разглядеть там подозрительное шевеление. Ствол автомата Ваги, до этого момента безмятежно покоившийся где-то у меня под ребрами, уставился теперь в сторону ущелья, палец солдата лег на спусковой крючок, готовый в любой момент надавить его до упора. Стало как-то не по себе. Головной БТР тем временем медленно продвигался вперед, останавливаясь на каждом повороте горной дороги. Освоившись в роли разведчика (это, конечно, сказано с большой натяжкой), я усвоил некоторые прописные истины. Первый "бэтэр", несмотря на то, что идет в отрыве метров на 100—150 от основной группы, всегда находится под ее прикрытием. Точно так же подстраховывает друг друга стволами и остальная броня — если бы и сидела на горушке засада боевиков, легкой поживой разведгруппа для них бы не стала. А может, и сидели, да поостереглись нападать?.. Вага, сидящий за моей спиной, что-то напевает себе под нос (кажется, современное, может, из Земфиры). Я уже заметил, что, если он мурлычет, можно быть спокойным. Ну вот, опять замолчал... — К бою! — коротко рыкнул "Судья". БТР остановился как вкопанный, а разведчики в мгновение оказались на земле. Шустренько так спрыгнули, будто ждали команду. Пулеметчик метнулся к камню и залег за ним, снайпер притулился возле упавшего дерева, сосед Вага вообще исчез из поля зрения. Хорошо хоть Каргашин присел на корточки неподалеку вместе с радистом. Один я как пень сидел на броне, пригнувшись, правда, к башне с пулеметом. У разведчиков тем часом шла какая-то непонятная постороннему взгляду работа. "Судья" то посвистывал, то махал рукой, то что-то говорил по рации — вокруг, повинуясь его странным манипуляциям, перемещались с позиции на позицию разведчики. Буквально через несколько минут стало понятно, что вокруг БТРа организовано сплошное кольцо обороны. Почувствовав себя совершенно инородным телом во всей этой хорошо организованной кутерьме, я плюхнулся на обочину и задал капитану весьма невинный вопрос: "Ничего, что я просто так стою?" Илья оценил шутку юмора: "Лучше прижмись к броне". Пристроившись к выхлопной трубе бронетранспортера и делая вид, что грею руки, я пытался на самом деле унять неприятную дрожь в конечностях. Было страшно от нависших туманных гор, где за каждым кустом мог сидеть чеченский снайпер и рассматривать в оптику выделяющуюся одеждой и поведением мою фигуру. Бр-р... Разведчики были просто красавцами. Будто пауки, они сплели вокруг моста через горную речушку незримую паутину неприступной обороны. Всего восемь человек, но насколько все грамотно и организованно — комар носа не подточит! Сапер с миноискателем медленно и неторопливо, будто где-нибудь в учебном центре, прослушал через писк наушников и мост, и соседний брод через реку. Со стороны казалось, будто человек работает в совершенно спокойной обстановке, и его нисколько не заботят враждебные горы вокруг. Эта почти идиллическая картинка уняла противную дрожь в руках, и я наконец-то заметил, что уселся в жирное пятно грязи прямо на обочине. Еще через пяток минут разведчики также неторопливо свернулись с позиций и уселись на броню. Завывания Ваги за спиной показались самой приятной и лиричной мелодией, которую когда-либо доводилось слушать. — Сейчас самое неприятное начнется, — обернувшись через плечо, произнес капитан Каргашин и опять уставился вперед на дорогу. — Вага, а что будет-то? — с деланным спокойствием интересуюсь у соседа. (Наверняка его фамилия Вагин — с чего бы еще так могли прозвать матросы сослуживца?..) Вага ответить не успел. "Судья" попросил приготовить его ракеты зеленого огня и уже сам пояснил мне, в чем дело. Оказалось, что сейчас мы будем проезжать неподалеку от расположения батальона внутренних войск. "Позавчера они нас обстреляли здесь по полной программе". — "Илья, как это обстреляли? Они же свои!" — мое недоумение вызвало у Каргашина недобрую ухмылку. "Вэвэшников" заранее предупредили о прохождении по дороге разведки морпехов, три "бэтэра" были видны им будто на ладошке, и все равно они открыли огонь. Капитан Каргашин спрыгнул тогда с брони и, размахивая руками, побежал под пули: "Судья" уже видел, что внутренники разворачивают в их сторону "зушку". Стрельба смолкла, и навстречу Илье вышел из окопа такой же, как он, капитан внутренних войск. "Знаешь, что он мне сказал? "А мы по всем здесь стреляем!" — разведчик посмотрел на мою реакцию. "И что ты ему сделал?" — спросил я Каргашина. Илья махнул рукой: "Сказали друг другу все, что думаем по этому поводу". О фингале, который остался на "память" коллеге из ВВ, он распространяться не стал... Три ракеты зеленого огня с шипением ушли в туман — фиг разглядишь, что они зеленые и обозначают, что идут свои. Вага прижался к броне, остальные разведчики тоже съежились и пригнулись: получать пулю от своих никому неохота. Полкилометра ехали молча, потом за спиной опять послышалось мурлыканье. Фу-у, пронесло. Каргашин недоуменно развел руками: "Может, внутренники съехали отсюда?" (Как потом оказалось, батальон ВВ действительно поменял накануне позиции. К счастью для нас.) — Слышь, Вага, а разведчик — это круто? — воспользовавшись очередной остановкой, я поинтересовался насчет подготовки отправляемых в Чечню морских пехотинцев. Оказалось, что круто. В Севастопольской бригаде морской пехоты, откуда набирали людей в разведку, даже конкурс был, чтобы поехать на войну. Отбирали крепышей, прослуживших уже по году. "Гоняли нас по полной программе — физо, тактика, стрельбы, спецподготовка. В бригаде и так боевая подготовка нехилая, но нас будто рэйнджеров готовили", — Вага рассказывает об этом с гордостью. Разведчиков научили стрелять из всех видов оружия, в том числе из вооружения БТР и БМП, прошли они и курс вождения боевых машин: в бою каждый морпех может заменить погибшего товарища. К полудню разведка свою основную задачу выполнила. Наш БТР уперся на горной дороге в сооруженный из досок снарядного ящика щит с красноречивой надписью: "Стой! Стреляю!" — и покорно остановился: где-то там, в тумане, начинались позиции десантного полка. Эти тоже могут шарахнуть без предупреждения — хорошо хоть табличку повесили. Подполковник Вадим Суслов, прихватив с собой карту, ушел к своему десантному коллеге-разведчику, обронив загадочное слово "согласование". "И это все?" — разочарованно протянул я, глядя на блаженно затянувшегося сигаретой "Судью". Было такое ощущение, что меня в чем-то обманули: где стрельба, где бородатые боевики, и в чем заключалась-то задача разведки?.. Илья улыбнулся: "Все нормально, без обмана. Маршрут мы разведали, возможные места засад засекли, проверили мосты, броды и опасные ущелья. Завтра по этому маршруту пойдет колонна на новые позиции, чтобы перекрыть путь отрядам Басаева. Разведка свою задачу выполнила". Обратно ехали с ветерком, если вообще можно говорить о быстрой езде по таким дорогам. Туман над горами постепенно развеивался. "И слава богу, что все так тихо закончилось", — пронеслось в голове. И не пришлось "Змеелову" со своими ребятами в этот раз стрелять и показывать свою крутость в бою. На их чеченский век этого "добра" еще хватит — пусть его будет поменьше. ...Вага за моей спиной опять напевал что-то бодрое. Это была песня жизни.
