Их имен нет в школьных учебниках. Они самые обычные рядовые войны — солдаты, связисты, врачи, санитарки, кастелянши госпиталей... Но без этих на первый взгляд совсем незаметных людей была бы невозможна ни одна победа.
Военная медицина для Кудояровых — семейная традиция: отец служил врачом, мать — сестрой милосердия. И оба — в госпитале у Бурденко. Их сын Володя закончил медицинский техникум и собирался учиться дальше, но, вступив в Красную Армию в 1929 году, так и прослужил непрерывно 56 лет. За плечами ветерана — Халхин-Гол, финская, Великая Отечественная...
— В финскую войну нам крепко досталось, — вспоминает Владимир Николаевич Кудояров. — Морозы были зверские. Одно спасение — химические грелки: смесь какого-то порошка, зашитая в прочную парусину. Нальешь немного водички, потрешь — и грелка горячая, грейся... А еще, если боев не предвиделось, мы забирались в специальные спальные мешки для транспортировки раненых. Тепло, как в печке! Мешки эти были из натурального меха, на молнии. До наших дней подобные спальники не дожили — все разворовали, а новых не шьют — слишком дорого. Так что теперешние солдаты даже не знают, что это за штука такая...
В сорок первом Владимир Николаевич уже был ответственным работником санитарного управления Красной Армии. Участвовал в обороне Москвы, побывал на всех фронтах. Однажды под Минском, когда проверял во время боя, все ли необходимое есть у санитаров-носильщиков, “проверяльщика” самого контузило. По “блату” упросил медиков ничего не сообщать начальству, отлежался пару дней — и снова за работу... Со 2-м Белорусским прошагал от Рославля до Германии.
— Владимир Николаевич, а в параде на Красной площади вы когда-нибудь участвовали?
— Много раз, но только до войны. Победу в 1945-м праздновал в Штеттине на Одере, а позже был слишком далеко от Москвы: служил в Северной группе войск у Рокоссовского. Так что самый памятный для меня парад — тот, что был в Москве в 1941-м.
Готовились к нему в глубокой тайне. В первые дни ноября командиров частей поодиночке вызывали и говорили, что москвичи хотят увидеть войска, уходящие на фронт. Поэтому скоро предполагается небольшой смотр, который пройдет где-то в районе Крымского моста. Предупредили: уделите внимание строевой подготовке. И лишь 6-го ноября, в 23.00, после торжественного заседания, которое проходило в подземном вестибюле станции метро “Маяковская”, командиры услышали то, о чем уже смутно догадывались: парад состоится на Красной площади. Офицеры бросились с этим известием в свои части.
Хотя гражданским официально никто ничего не объявлял, за несколько часов о предстоящем параде узнала, наверное, вся Москва. Ранним утром седьмого ноября батальоны, шагавшие к Красной площади, встречали толпы людей, плакавших от счастья. Этот парад значил для всех одно: мы не сдались врагу, не погибли. Что мы готовы биться до конца. Что мы уверены: Москва выстоит и победит!
В 8.00, точно по расписанию, парад начался. А еще через час и две минуты, прямо с заснеженной площади, танковые колонны двинулись в сторону фронта, проходившего тогда за Химками.
— В нашей оперативной группе санитарного надзора было семь человек. С носилками, индивидуальными пакетами и тому подобными вещами мы сидели в подвалах под ГУМом, готовые в любой момент оказать медицинскую помощь. Накануне немецкие самолеты несколько раз пытались прорваться к Москве. Их было много, как никогда, но наши зенитчики не подкачали. Один из сбитых фашистских бомбардировщиков потом долго стоял на Театральной площади как экспонат. К счастью, во время парада ни одна бомба на Красную площадь не упала и услуги санитаров не понадобились.
Жаль только, НКВДшники не дали нам с ребятами хоть одним глазком поглядеть на этот легендарный парад...
