Холодное солнце

Издалека этот дом кажется ярким и веселым, сверху донизу украшенным разноцветными флажками. Подойдя ближе, видишь, что не флажки это, а одежда, развешанная сушиться по всем балконам, большей частью детская — колготки, майки, платьица… Зайдя внутрь, понимаешь, что главные жильцы здесь — глухая тоска и безнадежность.

При входе вахтерша зачем-то отбирает мой паспорт — его вернут только на выходе. Следят за тем, чтобы в этом полуразвалившемся здании не задержался посторонний? Оберегают его обитателей — от чего? Люди, обитающие в нем, никому не нужны…

Несмотря на теплый солнечный день, в длинном темном коридоре затхло и сыро. Облупленные, обшарпанные стены, куски отвалившейся штукатурки, многолетняя грязь, въевшаяся в тело дома, ни разу за долгие годы своей жизни не знавшего ремонта…

Здесь живут беженцы из стран Ближнего Востока — арабы, курды, афганцы, приехавшие в Россию по линии ООН. Впрочем, называть их беженцами не совсем правильно. Потому что далеко не все люди, бежавшие от преследований, ужасов войны и разрухи, имеют право носить это гордое имя. Его еще нужно получить — в Федеральной миграционной службе. Вот и ждут беженцы де-факто статуса беженца де-юре годами. А пока они — никто, ничто и звать их никак.

Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) поселяет таких людей в бывший дом отдыха поселка Зеленоградский Пушкинского района Московской области. От самого понятия “дом отдыха” здесь остались лишь название да бдительная вахтерша на входе. Все остальное больше напоминает ночлежку из романов XIХ века о социальной несправедливости.

Крохотная 10-метровая комнатушка рассчитана на одну семью. В том числе и на семьи с четырьмя, пятью, шестью детьми… Спят вповалку на полу, тут же, в углу, импровизированная кухня — электроплитка на табуретке. В санузле только раковина и унитаз, о такой роскоши, как душ, никто и не мечтает, так же, как и о горячей воде. Периодически им отключают электричество.

— Не надо называть мое имя и фотографировать моих детей, — попросила меня одна из многодетных матерей. — Я очень боюсь, что меня лишат помощи за то, что я жалуюсь.

Материальную помощь здешние обитатели получают от УВКБ ООН — 70 долларов в месяц на человека. Если в семье есть дети, то на них платят по 50 долларов, но тогда уже никакого “взрослого” пособия. Впрочем, эти деньги получают далеко не все.

— Одним помощь дают, другим нет, — разводит руками Мохаммед Али Ахмет, художник из Ирака, — по какому принципу ее распределяют, непонятно. Тут все на личных связях построено. Если ты установил хорошие отношения с сотрудниками ООН, то они тебе помогут. А если нет… У нас есть одна женщина из Ирака, у нее муж погиб во время войны с Кувейтом. Она все время на американцев за войну ругается, так ей три года помощи не дают, ни на нее, ни на сына маленького… Есть остро нуждающиеся люди, больные, и никаких денег они не получают. Вот, например, Малад Али Хасан — у него тяжелое заболевание позвоночника…

— На родине в Ираке меня преследовали за то, что я был против режима Саддама Хусейна, — говорит Малад Али. — Я бежал из Ирака в 99-м, через Азербайджан в Россию. Попал в тюрьму за незаконное пересечение границы, потом, когда отпустили, долгое время спал на улице, с 2001 года живу здесь, в “Зеленоградском”. Ни копейки пособий ни разу не получал…

Земляки кто как мог помогали Маладу Али с деньгами, но долг-то надо отдавать… Сейчас ему повезло: устроился на работу грузчиком. Хотя после операции на позвоночнике ему категорически запрещено поднимать тяжести.

* * *

Работа — вот главная головная боль обитателей “Зеленоградского”. Большинство из них хотят и могут работать, но не имеют на это права. У них, людей без статуса, нет никаких российских документов: ни временных удостоверений личности, ни вида на жительство, соответственно нет регистрации и права на работу.

— Зачем сидим здесь — без деньги, без еда, без работа? — возмущается Шекбар Мохаммед Асадер. — Я бежал из Ирак, потому что моего отца расстреляли при Саддаме. Когда я приехал в Россию, у меня были с собой деньги, но здесь такие люди… контрабандисты? да-да, мошенники, пообещали помочь мне переправиться в Канаду, но ничего не сделали, только забрали мои деньги и скрылись. Теперь я здесь, и ничего хорошего мне не ждать. Я не могу уехать в другую страну, не могу найти работу в России. Я готов вернуться в Ирак, но и в этом мне отказывают…

Время от времени кому-то из них удается устроиться на работу без документов, нелегально, в основном грузчиками на рынки. Но потом хозяева выгоняют бесправных работников, не заплатив им и половины обещанного. И снова начинается голодная жизнь — в самом прямом, страшном смысле этого слова.

Но еще сильнее, чем голод, их пугает возможность остаться без крыши над головой. А возможность эта весьма реальна. Дело в том, что 12 лет назад, когда дом отдыха “Зеленоградский” начал принимать беженцев, он был государственным учреждением. А в 96-м его акционировали, и у него появился хозяин — некий предприниматель Владимир Бизюкин. Деловой человек первым делом ввел плату за жилье — сегодня она составляет 1600 рублей за комнату. Если денег нет — до свидания!

— Те, кого выгоняют за неуплату, ночуют либо на вокзалах, либо здесь же, в давно заброшенных развалинах недостроенного здания, неподалеку от дома отдыха, — рассказывает Мохаммед Али. — Прошлой зимой один человек насмерть замерз. А сейчас в развалинах живет старик, Абу Шалам. Пока тепло, еще ничего. А что с ним будет, когда наступит зима?

— Я коммерцией занимаюсь, они мне платят и живут! — директор Бизюкин отреагировал на мои расспросы весьма энергично. — Их судьба — не мое дело. Они все приехали сюда с целью получить статус беженца, а то, что миграционная служба его им не дает, это меня не касается!

— В натуре, не касается, — поняла я.

Единственный документ, который есть у здешних беженцев, — учетная карточка УВКБ ООН. Но ничего, кроме морального удовлетворения, своим обладателям она не дает. Для милиционеров эта карточка что клочок туалетной бумаги. Так что ко всем своим бедам беженцам приходится регулярно платить штрафы за отсутствие документов.

* * *

Маленькая смуглая девчушка закрывает лицо руками и смотрит на меня сквозь раздвинутые пальцы. Ее старшая сестра лет десяти зябко кутается в куртку явно с чужого плеча, надетую поверх толстого свитера.

— Замерзла? Иди на солнышко, там тепло! — говорю ей.

— Не-ет, холодно. Здесь солнышко холодное…

Детей в “Зеленоградской” очень много. По-русски говорят гораздо лучше своих родителей: в детстве все схватывается быстрее. Раз в день они получают бесплатный обед — макароны, горох или рис. В местной школе для их обучения организованы три класса — учителя не нахвалятся: детишки послушные, старательные, трудолюбивые.

— Мне уже 12 лет, но я только в 1-й класс хожу, — застенчиво улыбается черноглазый Али. — Потому что до этого я три года вообще не учился. Другие ребята в нашем классе — младше: им по 8, по 10 лет…

— Наша организация помогает тем, кто ищет убежища в другой стране, и тем, кто готов добровольно вернуться на родину, — сказала мне Ноль Калхун, сотрудник УВКБ ООН по социальным вопросам. — Но не всем, а только тем, кто, по нашему мнению, нуждается в международной защите. В “Зеленоградской” действительно живут самые нуждающиеся, уязвимые беженцы. К сожалению, пока только одна семья из этого лагеря прошла процедуру и получила официальный статус беженцев на территории Российской Федерации. У других дела на разных стадиях рассмотрения…

— Эти люди не имеют возможности элементарного заработка.

— УВКБ ООН не имеет права выдавать документы, действующие в России. Этим занимается Федеральная миграционная служба. К сожалению, это большая проблема — то, что в России это очень долгая процедура. Миграционная служба несколько раз прошла реорганизацию, и это сказывается.

— Но многие готовы хоть завтра вернуться на родину…

— Завтра нельзя. Им придется немножко подождать.

Они ждут уже давно. Некоторые — по многу лет. Согласны на все: уехать в третью страну, устроить свою жизнь в России, вернуться на родину. Но им не позволяют сделать ни того, ни другого, ни третьего. Люди-фантомы, зависшие между небом и землей…

— Почему не могут вернуться назад, в Ирак, те, кто согласен на это? — спросила я в Управлении по делам миграции ГУВД Московской области.

— Нынешние власти в Ираке не рекомендуют сейчас возвращаться, отказывают в приеме своих граждан из-за острой ситуации в стране. И вообще, вопрос возвращения — он ведь тоже непростой, нужно восстанавливать документы. Но как только ситуация улучшится...

— Может ли чем-то помочь местная власть?

— А зачем? — искренне удивилась глава территориальной администрации поселка Зеленоградский Людмила Гастило. — Ведут беженцы себя хорошо, недовольства местного населения не вызывают. Люди там в большинстве своем культурные, интеллигентные. А условия, в которых они живут, — так администрация тут ни при чем. ЗАО — это частная собственность. Для нас хорошо, что хоть как-то этот дом отдыха теплится, иначе вообще он перестал бы существовать. Нет, если бы они хулиганили, безобразия творили, я бы занималась этой ситуацией…

Вот так у нас всегда: плохо на Руси культурному человеку. Хочешь внимания и заботы — твори безобразия…

А вахтерша на входе ест свой хлеб все-таки не зря. Нашего фотокорреспондента, приехавшего снимать беженцев на другой день после моего визита, в дом отдыха не пустили.

— Знаем, вы из газеты, тут вчера, оказывается, уже была ваша девушка… У нас распоряжение: никого не пускать!


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру