Завтра санкт-петербургский “Зенит” в рамках второго тура Кубка УЕФА в гостях встретится с французским “Лиллем”. Вратарь “Зенита” и сборной России Вячеслав Малафеев считает, что в плане турнирных перспектив этот матч будет для его команды определяющим.
— В матче с “Лиллем” мы можем решить задачу-минимум, — говорит Малафеев. — Выиграть, набрать шесть очков и гарантировать себе выход из группы.
— Ты считаешь, что шесть очков — это проходной балл?
— Ну да. Если, конечно, у команды разница мячей хорошая.
— Кто главные конкуренты “Зенита” в борьбе за попадание в плей-офф?
— Достаточно вспомнить результаты первого тура (наш разгром АЕКа, победа “Алемании” во Франции), чтобы понять: у нас очень ровная группа, и неприятностей стоит ждать от любого соперника.
— С термином “группа жизни для “Зенита” согласен?
— Я думаю, что только после окончания турнира можно будет сказать, какой была для нас эта группа — жизни или смерти.
— Говорят, когда была жеребьевка, ты хотел, чтобы в соперники “Зениту” попали английские клубы.
— Да. Или “Ньюкасл”, или, допустим, “Мидлсбро”.
— Английскому футболу симпатизируешь?
— Причем давно. Чемпионат там очень зрелищный, абсолютно все матчи интересно проходят — вне зависимости от того, кто встречается. И потом, мне сама Англия нравится. Хотя жить бы хотел в Австрии или в Швейцарии.
— Поиграть за границей нет желания?
— Я думаю, к этому стремятся многие футболисты — попробовать себя на другом уровне. Но, если “Зенит” из года в год будет занимать высокие места, играть в еврокубках, какой смысл куда-то ехать? При этом, безусловно, многое в данном вопросе зависит от самого приглашения. Если оно устроит меня, устроит клуб, то почему бы и нет? Во всяком случае, устная договоренность о моем возможном отъезде у нас с клубом есть.
— Уже были какие-то предложения?
— Да, но откуда, не скажу. Единственное: звали клубы из ведущих чемпионатов Европы.
— Сам куда мечтаешь отправиться?
— В Англию, конечно.
— А в другом российском клубе, кроме “Зенита”, можешь себя представить?
— Нет.
— От грез перейдем к суровой реальности. Поражение от ЦСКА в “матче года” долго переживал?
— Уже забыл.
— Какие мысли были после гола Жиркова? “Все кончено”?
— Я же сказал: дело прошлое...
— То есть о матче с ЦСКА говорить не будешь?
— Нет. Игра прошла, и ничего не вернешь.
— В таком случае, если позволишь, несколько околоматчевых вопросов. До поединка пресса только и писала, что о нелицеприятных словах Петржелы в адрес армейцев. Как считаешь, тренер имеет право на подобные высказывания?
— Я думаю, что в этой истории больше надуманного. Многие просто не поняли, что хотел сказать наш тренер, или восприняли слова Петржелы так, как им это было нужно. Я считаю, он просто хотел сказать о том, что “Зенит” в последнее время удачно играет с ЦСКА. 4:1, 6:1... Именно эти победы он и имел в виду.
— На “Петровском”, по твоим словам, главная проблема для вратаря — докричаться до защитников...
— Это действительно так. И в таких матчах, как с ЦСКА, она проявляется особенно остро. Игроки находятся чуть ли не в стрессовом состоянии. Плюс гул переполненных трибун.
— Но говорят, что для тебя повысить голос на партнеров — вообще проблема?
— Я просто не вижу в этом смысла — кричать, оскорблять кого-то, махать кулаками. Да, бывают моменты, когда это необходимо. Если ты видишь, что игрок не собран, не сконцентрирован. А указывать на ошибки, показывать пальцем — это не мой метод. Тот, кто ошибся, сам все прекрасно понимает.
— В матче с “Зенитом” все отметили игру армейца Вагнера. Можно сказать, что это самый сильный форвард, против которого тебе доводилось играть?
— Вряд ли. Да, он хороший нападающий, держал нашу оборону в напряжении, гол забил (правда, в тот момент, когда мы уже потеряли все шансы отыграться и расслабились), но не более того. Сказать, что бразилец — форвард №1 чемпионата России, я не могу. Саша Кержаков намного опаснее.
— После своего дебютного матча за сборную (в ноябре 2003-го в Уэльсе) ты сказал, что одна такая игра дает вратарю опыта на два года вперед. Из матча с армейцами какой опыт вынес?
— Мне кажется, на игру с ЦСКА я уж слишком настраивался. Не перегорел, а именно перенастроился.
— Как считаешь, чего “Зениту” второй год подряд не хватает для того, чтобы подняться на вершину?
— Всего по чуть-чуть. И молодая у нас команда (отсюда нестабильность), и скамейка коротковата. Еще есть много причин. И необъективных решений...
— Самое страшное для вашей команды сейчас — без медалей остаться?
— Неприятно, конечно, будет, но, считаю, для “Зенита” данный результат не станет катастрофой. При этом никто в клубе о таком исходе даже и не думает — все мысли только о пьедестале. Ведь если посмотреть турнирную таблицу, то при определенных раскладах мы еще можем “золото” взять!
— При этом ты сам после игры с ЦСКА сказал, что армейцы уже чемпионы. То есть изменил мнение?
— Я так сказал? Может, сгоряча... На самом деле после матча отошел, посмотрел турнирную таблицу и понял, что все еще возможно. Не стоит делить шкуру неубитого медведя — в ближайшем туре ЦСКА играет с “Динамо”, а бело-голубые с приходом Романцева вполне способны на сюрприз.
— Если ЦСКА все-таки станет чемпионом, это будет справедливо?
— Кто бы ни был чемпионом, он это звание завоюет по праву. Значит, сильнее других. По каким-то признакам...
— “Зениту” последние матчи чемпионата придется проводить без своего капитана. Твое отношение к дисквалификации Радимова (полузащитник питерцев был дисквалифицирован на 5 матчей за критику в адрес КДК. — Р.В.)?
— По поводу интервью я абсолютно согласен с Владом. Единственное — может быть, ему не следовало использовать столь резкие слова. Что же касается дисквалификации... Люди из КДК приняли бездарное решение. Не только я — весь “Зенит” возмущен и шокирован! Какое право они имели дисквалифицировать Радимова, если его высказывания не относятся к футболу непосредственно!
— Ни для кого не секрет, что пару недель назад на базу “Зенита” приезжал Ярцев. Удалось пообщаться?
— Да, поговорили. О чем? Георгий Александрович сказал, что надеется на меня.
— Рассчитываешь 17 ноября сыграть с эстонцами?
— Если вызовут, то, разумеется, как и все остальные игроки, буду надеяться на попадание в состав.
— Игра с Португалией...
— Как и матч с ЦСКА, забыта.
— Себя корил за 1:7?
— Да.
— Кто поддерживал после ТОЙ игры?
— Семья. Других рецептов реабилитации я не знаю.
— А как насчет режим нарушить?
— Это не ко мне. Не люблю и ни при каких обстоятельствах такими вещами не занимаюсь. Только в отпуске по окончании сезона выпью немного вина, и все.
— Жена первая позвонила в Лиссабон?
— Да, я после матча включил телефон, и там уже было 10—12 сообщений со словами поддержки. В том числе и от жены.
— Давно хотел у тебя спросить, что выговаривал защитникам после седьмого гола?
— Это когда португалец со штрафного забил? Я ребятам еще до удара кричал, чтобы они или отошли в сторону, или ушли совсем. Они же стояли в “моей” позиции и прикрывали мне видимость. Я очень долго подсказывал — они ноль внимания. Ну и когда мяч залетел в ворота, тут уж я не сдержался.
— А кто в стенке-то стоял?
— Да это сейчас неважно! Тогда такое состояние было — побыстрей бы все это закончилось. Чтоб можно было пойти в раздевалку и застрелиться (смеется).
— Видел, что Ярцев скамейку запасных покинул?
— Нет.
— Неприятно, наверное, входить с историю с багажом в семь пропущенных мячей?
— Почему? Можно отыграть много лет, а тебя потом никто и не вспомнит. А можно так, как я, — пусть отрицательным результатом, но запомниться. Шутка, конечно.
— Я знаю, что тебе в школьные голы доводилось и больше мячей за одну игру пропускать...
— Было дело. Играла наша “Смена” товарищеский матч в Гамбурге. Хозяева выставили против нас, 12—13-летних, команду года на два старше. Ну мы и получили — 0:10...
— Как реагировал на разговоры о том, что, дескать, “после Португалии Петржела не рискнул ставить Малафеева на игру с “Рубином” из-за психологических проблем последнего”?
— Чушь. Просто наложилось одно на другое: разгром сборной и моя болезнь. Хотя, что греха таить, мне нужен был отдых. Во-первых, поражение от португальцев психологической уверенности не прибавило. Вратарь — это особая позиция, и пусть даже ты не виноват в поражении — пропущенные мячи есть пропущенные мячи. Во-вторых, игры шли часто, и я зачастую не успевал восстанавливаться эмоционально. Не настолько я еще зрелый вратарь, чтобы проводить весь сезон на одном уровне.
— Ты тоже считаешь, что вратари не такие, как все?
— Да. Полевые игроки и вратари — это абсолютно разные люди. Не то чтобы у нас в голове творилось что-то непонятное, просто мы другие. Больше ответственности, переживаний, частые срывы... Объяснить это сложно — нужно поиграть в воротах.
— Если уже сейчас подводить итоги чемпионата-2004, кто, на твой взгляд, главный претендент на звание лучшего игрока года?
— Выделю тех, кого знаю, — Кержакова и Аршавина.
— Но звание-то одно. Так Кержаков или Аршавин?
— Затрудняюсь отметить кого-то одного. У них выдался не очень стабильный сезон. Когда-то ярче смотрелся Кержаков (преимущественно в играх чемпионата), когда-то — Аршавин (за Андрея уверенная игра в еврокубках).
— Своим-то сезоном доволен?
— На этот вопрос смогу ответить только после последней игры. В футболе всякое бывает. До той же Португалии я оценивал сезон-2004 как очень хороший, а теперь даже и не знаю...
— Последний вопрос не о работе. Часто Славу Малафеева с Эдуардом Васильевичем Малофеевым (известный в прошлом футболист сборной СССР. — Р.В.) путают?
— Бывает... “А-а-а, это того самого Малофеева родственник?” Что самое интересное, фамилии-то у нас пишутся одинаково. Просто, когда отец оформлял себе паспорт, вместо “Малофеева” ему записали “Малафеев”. Оттуда и пошло. Зато я хоть чем-то от своих однофамильцев отличаюсь (улыбается).
