Каждый день в Москве умирает около 400 человек. А еще как минимум 700 граждан — еще живых и на вид вполне вменяемых — с нетерпением ждут их кончины. Словно коршуны, они порхают около квартиры покойника. Иной раз врач еще не успел произнести роковые слова, а под дверью уже шуршат, отталкивая друг друга локтями, скорбных дел мастера.
В Москве идет настоящая война за трупы. Куда там бедолаге Безенчуку из “12 стульев”! Нынешние специалисты по загробным делам за труп готовы глотку перегрызть — и конкурентам, и родным умершего. Как в городе делят покойников, выяснял репортер “МК”, устроившись стажером ритуального агента.
Подходящий труп мы ждали несколько дней. В таких случаях главное — скорость. Очень важно приехать в квартиру в ближайшие 15 минут после получения информации о смерти, иначе заказ перехватят конкуренты. Наконец, в субботний полдень зазвонил мобильник:
— Срочно гони в Банный переулок, — продиктовал адрес мой наставник, ритуальный агент Сергей.
— Откуда информация? — поинтересовалась я.
— Секрет фирмы, — немного раздраженно ответил он. — Естественно, от проплаченного информатора. К кому едем, пока не знаю. Нечего болтать, заказ может уйти.
Звонки с того света
Захламленная крохотная “двушка”. За стеклом рассохшегося буфета — фотография Есенина и выцветшие вышивки. Около узкой кровати на полу лицом вниз лежит полноватая старушка в темно-синем халате.
— Вчера в три часа дня ее еще видели живой, — причитают сестра и племянница. — А сегодня утром пришли кормить нашу Клавушку, и вот...
— Надо вызвать участкового и врача из поликлиники, — деловито берется за телефон Сергей.
Специалистов ждали относительно недолго, минут 40. Но и за это время телефон в квартире трещал раз десять. Звонили диспетчеры других ритуальных служб. Едва ли при жизни несчастная Клавдия Николаевна удостаивалась такого внимания к своей персоне.
— Беспокоит общество ветеранов войны, — деловито тараторила барышня-диспетчер. — Наш агент сейчас к вам выедет.
— Да мы уже вызвали, — озадаченно протянула племянница.
— Из какой фирмы? — в голосе зазвучали сварливые нотки. — Да это же “черные агенты”, проходимцы, грабители! Они приедут, обворуют, денег с вас вытрясут в пять раз больше. Закрывайте скорее двери, не пускайте их!
Интеллигентные хозяйки с удивлением посмотрели на нас.
— Нездоровая конкуренция, — привычно развел руками мой куратор. — Нет единого диспетчерского центра. Бывает, что и втроем приезжаем на дело. А родственников настолько измучают звонками, что они на агента с кулаками бросаются.
— И что же тогда делать?
— Например, обратиться в Департамент потребительского рынка, у них есть списки всех аттестованных агентов. Родственники умершего могут позвонить, проверить, — Сергей помолчал. — Только там часто просто бросают трубку, хотя деньги им перечисляем исправно. Еще можно зайти на сайт ритуальных агентов, где тоже есть список аттестованных.
Хозяйки понимающе кивнули и на следующие звонки уверенно отвечали: “Спасибо, не надо”. А барышни продолжали заманиватьи безутешных женщин в свои сети.
Как поделить труп
Это только кажется, что обрести вечный покой в Москве очень просто. У каждого горожанина — своя дорога на тот свет, порой более запутанная, тернистая и страшная, чем его жизненный путь.
Сначала немного арифметики. Из 400 ежедневно умирающих довольно приличный процент захоранивают через органы соцобеспечения, больницы, морги. За кем-то так и не приходят. В итоге на долю ритуальных агентов, которых, по официальным данным, в столице около 500 (плюс 150—200 неаттестованных), приходится 120—160 умерших.
— Учебный центр подготовки кадров для похоронной службы в Московском государственном университете сервиса существует с 1997 года, — рассказывает руководитель отдела рекламы Павел Уланов. — Готовим 300—400 ритуальных агентов в год, из них человек 30 иногородних. 80% выпускников остается в этой сфере. Со следующего года открываем для этих специалистов высшее образование, пока только заочное.
Четыреста агентов в год — цифра нешуточная. Немудрено, что за каждый труп посланцы Аида сражаются, как золотоискатели за свой участок. Ситуация ненормальная — это понимают и специалисты.
— Для чего в столице такое количество похоронщиков? — вопрошает председатель Городского комитета профсоюза работников ритуальных служб Антон Авдеев. — Может быть, мы готовимся к войне или массовому мору?
Помимо официальных агентов, которые заплатили за свое образование, сдали экзамены и получили пластиковый жетон, в этой сфере полно гастарбайтеров, которым важно урвать тело. Любой ценой. В некоторых ритуальных фирмах даже угрожают агентам: мол, будем штрафовать на две тысячи, если труп уйдет в другое агентство. Порой потрясенным горем родственникам приходится разнимать драки прямо над мертвецом. Иногда в дележку трупа включаются и милиция, и “скорая”. Вот типичная история, рассказанная агентом.
“В ОВД “Северное Тушино” майор Александр Б. бросает дежурную часть и бежит на любую смерть на участке. Хотя это не входит в его должностные обязанности. Пугает родственников: “Сейчас мы проверим, кто самый настоящий агент”. Естественно, рекомендует своего”.
Информаторы в погонах и белых халатах стараются не зря. За выполненный заказ они получают с агента пару тысяч рублей.
— Несколько фирм договаривались не платить информаторам, — говорит Авдеев, — но всегда находились те, кто давал деньги. Вал заказов шел к ним, а мы сидели без дела.
Все эти битвы над мертвыми телами находятся где-то за гранью человеческих отношений.
— К сожалению, конкуренция сейчас касается не качества услуг, — продолжает Авдеев, — а только скорости, с которой агент приедет на место. Какой выход из сложившейся ситуации? В цивилизованном мире существует практика, когда человек продумывает свои проводы. Можно за тысячу рублей вызвать агента и подобрать все то, что хотите видеть на собственных похоронах. Этот вариант записывается, например, в приложении к завещанию. Вспоминаю, так сделал один уважаемый юрист. И бороться за такой заказ не имело смысла: все продумано, ничего лишнего не впаришь. А главное, внук знал, что выполняет волю деда.
Привычка к смерти
И снова Банный переулок. Нам повезло: участковый, полный мужчина лет 40, оказался вполне адекватным.
Бабушку перевернули.
— Лицо чистое, без синяков, — удовлетворенно констатировал Сергей. — Макияж в морге дешевле будет.
— К покойникам быстро привыкаете? — интересуюсь у ритуального агента.
— Восемь из десяти привыкают, двое — уходят из профессии. Помню, был у меня стажер — женщина лет 45. Приехали мы на заказ. Там тело уже мумифицировалось, даже запах был какой-то рыбный. Мужчина больше месяца пролежал на полу в ванной. Я специально свою подопечную отправил к нему — начинать, так с самого страшного. Теперь она меня благодарит. Говорит, после того мужчины остальные покойники кажутся весьма симпатичными.
Пока участковые оформляли соответствующие событию бумаги, долго думали: кремировать бабушку или, по православной традиции, захоронить в землю. Решили кремировать. При этом женщины захотели, чтоб все было по православному обычаю: отпевание прямо в морге с участием батюшки.
Вскоре в дверь позвонили санитары с перевозки. Сергей прочитал дамам мини-лекцию о народных суевериях: дорожку от окна до двери в комнате, где умерла старушка, следует замыть, а воду вместе с тряпкой вылить на улице под дерево. Когда фельдшеры стали грузить на носилки тело, Сергей махнул мне рукой:
— Мы свое дело на сегодня сделали. Встречаемся в понедельник в Склифе.
Если покойница моргает
Не всегда факт смерти так очевиден, как в случае с Клавдией Николаевной.
— Один раз дедушка меня вызвал, — вспоминает Антон Авдеев. — Захожу в однокомнатную “хрущевку”. Старичок как заведенный ходит кругами по маленькой комнате. За столом на кухне сидит врач из поликлиники, пишет акт о смерти. Бабушка привалилась спиной к холодильнику, голова набок свесилась. Смотрю, у нее ресницы дрожат. Говорю доктору: “Что же вы пациента даже не осмотрели. Она же живая”. Врач рвет свою писульку, клочки прячет в карман халата и убегает. Еле остановил, заставил набрать “03”.
Поэтому важно вызвать “скорую” с умом. Если вы сообщаете, что человек умер, ваш звонок сразу переводится на диспетчерскую трупоперевозки. Например, на всю северную часть города приходится одна такая подстанция, поэтому ждать приезда оцинкованного кузова можно до шести часов. К тому же заполнение санитарами бумаг занимает минут 40. Нужно все проверить — вдруг вы ошиблись? Ваш родственник не умер, а у него, к примеру, диабетическая кома или тяжелый инсульт.
— Наблюдал, как звонил в “скорую” человек, проживший в Штатах лет десять, — продолжает Антон. — “Больная без сознания, приезжайте, посмотрите”. Его вопросами склоняют к тому, чтобы он сообщил о фатальном конце, — на “скорой” все звонки записываются на пленку. Он ни в какую: “У нее обморок. Никакие зеркала ко рту подносить не собираюсь. Это задача медиков: приезжайте и сами смотрите”.
Все круги моргов
В 10 часов утра в Склифе очередь как в Мавзолей в дни советских праздников. Я старательно играю роль внучки. Отстояв больше часа, мы с Сергеем оказались у заветного окна. И тут в нашу скорбную историю вмешиваются потусторонние силы. Выясняется, что нашей бабушки в этом морге нет. Где она — неизвестно.
Сергей долго висит на телефоне. В конце концов оказывается, что Склиф тело не принял и его повезли во 2-й морг на Фрунзенской.
Мчимся туда. Носимся из комнаты в комнату, я уже сама не понимаю, на каком мы свете. В темно-коричневой комнате скороговоркой отвечаем на вопросы: вдова, не ветеран, не состояла, не участвовала, вещи, в которых привезли, сжечь. Господи, что, вскрытия еще не было? “Дамочка, вы не с Луны часом? В выходные ведь морги не работают. Сидите и ждите. Сколько? Постараемся до трех часов”.
Переходим в комнату с венками. Там тоже работают ритуальные агенты. Чинный седовласый господин с младенчески розовым лицом и здесь изображает занятость. Наконец он обратил внимание на меня. И сразу огорошил.
Оказывается, в их морге Клавдию Николаевну отпевать нельзя.
— Почему? — возмущаюсь я, указывая на лежащие на столе квитанции, где крупными буквами пропечатано: “Отпевание”.
— Это только для тех, кто оформляет договор у нас, — деланно вздыхает господин и моргает глазами в сторону моего сопровождающего. Перебирает бумаги, затем патетически восклицает: — Что же вы бабушку не через собес хороните? Разве ваш ритуальный агент (многозначительная пауза) не сообщил, что так дешевле? Давайте я вам оформлю, сэкономите.
Я уже знаю, что именно так перехватывают трупы. Обещают сделать дешевле, намекая на нечистоплотность других агентов. Причем хитрец умолчал, что в любом случае родственники умершей в течение полугода могут получить в собесе компенсацию в размере 4100 рублей.
— Сегодня еще повезло, — радостно выдыхает Сергей, когда мы после оплаты услуг морга вышли на улицу. — Обычно если приезжаешь один, документы могут не выдать.
— Что тогда делаете?
— Отстаиваем свои права, — усмехается ритуальщик. — По закону свидетельство о смерти и прочие бумаги должны выдавать любому гражданину, который предоставил документы и собственный паспорт. Требовать нотариально заверенные доверенности в данном случае не имеют права. Но в моргах ЦИТО, ЦКБ РАН, 33-й горбольницы и в 10-м морге судебно-медицинской экспертизы их требуют. А морги Склифа и Второго госпиталя ветеранов войн настаивают на присутствии заказчиков.
Действительно, доходит до смешного: постороннему человеку, назвавшемуся родственником (как я — внучкой), легко выдают официальные бумаги. А ритуальным агентам, которые несут ответственность по закону, — ни в какую. Иногда из-за этого срываются похороны.
— В таком случае что говорите родственникам?
— Сообщаю, что на этот день назначено много похорон, поэтому лучше перенести на следующий день. А сам разруливаю ситуацию.
— Кстати, а что с отпеванием? — вспоминаю я о напутствии клиенток.
— Я уже согласовал с ними, — увидев впереди пробку, Сергей быстро разворачивается. — Предложил в церкви или заочное. Они выбрали второе, и я его уже заказал.
В Замоскворецком загсе в обмен на паспорт и справку из морга мы быстро получили свидетельство о смерти и справку в собес.
— Пятнадцать мешков всякой всячины уже выбросили, — родственницы умершей встретили нас трудовыми подвигами. — Что бы мы без вас делали, Сереженька. Так хочется вас отблагодарить. Только не знаю, сколько, чтобы не мало было.
— Спасибо, — скромно улыбнулся агент. — Сумму назвать не могу, это подсудное дело. Если хотите отблагодарить, решайте сами.
Чаевые были не особенно щедрыми, но приятно дополняли собой зарплату агента.
— Какие самые пышные похороны были в твоей практике? — спрашиваю у Сергея, когда мы вышли на улицу.
— Тысяч на сто пятьдесят рублей, — вспоминает мой ритуальный учитель. — Правда, там гроб был не самый дорогой, всего пятьдесят шесть тысяч. Зато венков много. А вообще работа наша — очень специфическая. Не каждый на такую отважится.
Когда таксисты на стоянке дерутся за клиента — это объяснимо. Когда на рынке торговец дынями с пеной у рта доказывает, что его товар лучший, это нормально. Но когда конкуренты готовы порвать друг друга на куски над еще не остывшим телом покойного — это омерзительно. И никакими земными желаниями обставить соперника и заработать лишний рубль такое рвение не оправдаешь.
КАК ОПОЗНАТЬ ХОРОШЕГО АГЕНТА
Настоящий агент никогда заочно, по телефону, не будет называть конкретную сумму похорон. Так как она не известна и зависит от того, какие ритуальные принадлежности вы выберете.
Вас должно насторожить, когда вам звонят и, вместо того чтобы просто назвать свою фирму, начинают цеплять вызывающими доверие словами: “скорая”, “милиция” или “из собеса”. Не будут звонить из “скорой” — у них другая работа.
СОВЕТ ПРОФЕССИОНАЛА
— Когда агент приехал к вам в дом, — рассказывает руководитель отдела рекламы Центра подготовки кадров для похоронной службы МГУС Павел Уланов, — можете попросить его предъявить вам пластиковый жетон. Он похож на обычную банковскую карточку, только более плотный. На нем фотография, фамилия, название ритуальной фирмы и срок действия. Несмотря на степени защиты, его часто подделывают, поэтому сейчас эти жетоны меняются каждые полгода.
АНЕКДОТ ДНЯ
Муж начал готовиться заранее к похоронам жены, а посему спросил у нее, какую бы она хотела себе надпись на могильной плите. Она ответила:
— Жена вышеупомянутого.
