7 ноября 2009 года без сомнений можно назвать красным днем календаря. Этот цвет в течение дня преобладал на центральных улицах Москвы. В 11 утра от Пушкинской площади двинулась краснознаменная колонна, которая дошла до Театральной, где прошел митинг. Если бы не усилия «Левого фронта», это было бы такое же унылое мероприятие, как и все последние годовщины Великой революции.
Внушительная красная колонна растянулась от Пушкинской площади по всей Тверской улице: голова колонны уже проходила мимо Мосгордумы, а хвост еще топтался на месте, скандируя антиправительственные лозунги. Хвост вообще был гораздо радикальнее авангарда, потому что именно там разместились самые веселые и жизнерадостные организации и движения: коммунистический «Левый Фронт», национал-большевистские члены бывшего НБП и движение «Вперед» интернационально-троцкистского толка.
Речевки, которые они скандировали, до такой степени противоречили друг другу (например, «родина-нация-социализм» против «наша родина – рабочий класс»), что это напоминало то ли соревнование, то ли разминку перед фанатской дракой. Но нет. Классово родственные, но идеологически чуждые движения таки нашли общий язык. Точнее, слово – такое, которое можно было скандировать всем вместе: «Революция».
Милиционеры пытались заставить нацболов убрать черные флаги, ибо «такой цвет не заявлен», но, очевидно, поняв, что выглядят полными идиотами, отстали. Осознав, что прямо сейчас их репрессировать не будут, сторонники Эдуарда Лимонова достали растяжку с надписью «Пусть будет бунт!» и двинулись отельной черной колонной на фоне тотального кумача. До митинга они, к слову, так и не дошли, потому что «ничего нового там не услышим»: дойдя до входных рамок-металлоискателей, они свернули флаги и растворились в толпе.
Дальнейшее в очередной раз показало всю бессмысленность словосочетания «праздничный митинг». «Лидер народно-патриотических сил России», как оптимистично назвал Геннадия Зюганова ведущий, говорил о серьезных вещах – что власти «профукали 200 миллиардов», а «ЕГЭ порушило русскую школу». Но эффект от грозных откровений и эсхатологических прогнозов начисто смазался веселой патриотической песней и пляской, которую устроили сразу после. Такая же судьба постигла ораторские шедевры остальных коммунистических лидеров. Их слушали вполуха, по инерции пританцовывая и подпевая «Ленин, та-а-акой молодой…» и «Полюшко-поле».
К слову, на митинге присутствовал двойник вождя мирового пролетариата, которого, разумеется, никто так не называл. А называли его просто: Ленин. Бабушки признавались ему в любви, а молодежь фотографировалась рядом. Но самое интересное началось позже.
После окончания митинга лидер АКМ Сергей Удальцов созвал под знамена Левого фронта всех сочувствующих и повел к памятнику маршалу Жукову, чтобы провести еще один митинг, но уже на Красной Площади. И Ленин, такой молодой, шел в первых рядах.
Разумеется, на красную площадь их не пустили. Удальцова и еще как минимум трех человек скрутили почти сразу же (Ленина милиция не тронула – все-таки символ). Остальным дали дойти до метро «Площадь революции». Владимир Ильич вел краснознаменную колонну, на ходу рождая исторические фразы: «Или мы погибнем в ядерной катастрофе, или зах..ячим мировую революцию! Другого пути нет».
Другого пути действительно не было: с одной стороны стена, с другой - внутренние войска плотной шеренгой. Возле метро колонну встретили отряды милиции и московского ОМОНа. Смутьянов, которые начали кричать обидное слово «позор» и запрещенное слово «конституция», быстренько скрутили и отволокли в автобус. После чего зачистили площадь от оставшихся – зевак, журналистов и просто прохожих.
А Ленин снова «отскочил». Аккуратно сложив знамя в тележку, он направился в метро.
- Владимир Ильич, Вам же в мавзолей надо, - крикнул ему кто-то из «недозадержанных».
- Так ведь не пускают, батенька, - ухмыльнулся тот с очень ленинским прищуром, и скрылся в подземке.
