В кастрюле с властью

Трепетные детали нынешних взаимоотношений “оппозиция—власть” выяснил “МК”.


“Президенту ситуация по беспределу на выборах не нравится. И он начал делать законодательные шаги, с тем чтобы ее изменить, — говорит “МК” первый зампред ЦК КПРФ Иван Мельников. — Однако изменения небольшие. Думаю, Медведев был готов на более серьезные шаги. Но в силу влияния своего окружения не предпринял их. Видимо, его убедили, что систему опасно менять резко”.  

После октябрьского демарша, считает коммунист, правящая элита разбилась на две группы: “Обе группы понимают, что вода в кастрюле достигла точки кипения. Но одни хотят крышку с кастрюли приподнять — чтобы не рвануло, а другие считают, что лучше на эту крышку сесть”. Иначе говоря, первая группа элиты стремится хоть чуть-чуть демократизировать политический процесс, вторая же считает: нужно закручивать гайки и дальше. Благо гаечный ключ всегда под рукой. “По этому сценарию прошли мартовские выборы. В одних регионах возобладала логика демократизации — Свердловская область, Республика Алтай. В других — ужесточения. Это Рязань и Воронеж”, — резюмирует представитель КПРФ, имея в виду степень административного давления на оппозицию и уровень фальсификаций.  

Член одной из оппозиционных партий, пожелавший остаться неназванным, полагает, что подобное разделение в подходе к избирательному процессу объясняется тем, на кого ориентируется тот или иной губернатор: “Там, где помягче, глава региона больше ориентирован на Медведева. Где жестко — на Путина и Суркова. Однако “мягкая линия” только обозначилась. Ее пока нельзя назвать серьезной альтернативой”.  

“Слышали про принцип доброго и злого следователей? Вот вам и ответ на ваш вопрос”, — усмехается источник в Кремле на просьбу “МК” прокомментировать вышеприведенное мнение. А лидер фракции “Справедливая Россия” Николай Левичев считает, что нет оснований делить губернаторов на “медведевских” и “путинских”: “Региональные выборы ситуативны. Говорить, что улучшение результатов оппозиционных партий — прямое следствие демарша, очень примитивно. Как человек системный я могу сказать, что есть масса попутных факторов”.  

“Большую роль играет фактор административный, — добавляет депутат-справоросс Геннадий Гудков. — У губернатора, который долго у власти, существуют все возможности зачистить поле. А вот, например, Мишарин (глава Свердловской области. — Н.Г.) — в регионе человек новый. У него еще не тот ресурс”. Источник же “МК” в рядах оппозиционеров ехидно говорит, что не самый блестящий итог “ЕР” по результатам мартовских выборов в Свердловской области — “это горячий привет от Росселя”, которого президент не захотел переутверждать в должности главы региона. “Останься Россель губернатором, он бы включил административный ресурс на полную мощь. И тогда у всех партий были бы другие результаты. Более того, не исключено, что та часть ресурса, которым Россель обладает до сих пор, могла работать против “Единой России”. Не случайно ведь бывший губернатор поздравил Миронова с хорошим результатом в Свердловской области”, — делает вывод источник “МК”.


“Да, фальсификаций на последних выборах было меньше, но что касается других факторов, то они остались, — заявляет Левичев. — Например, требование начальства в адрес подчиненных сфотографировать свой бюллетень на мобильный телефон — чтобы было видно, за какую партию галочка проставлена”. “Власть по-прежнему давит на бизнесменов, которые финансируют оппозицию, — сетует Гудков. — Втягиваются в политическую борьбу и правоохранительные органы. В Ярославской области милиция три дня проверяла 1400 членов нашей партии — были они на партсобрании или нет. Таким образом власть выясняла, насколько правомочным это собрание было. А в подмосковном Чехове в марте пытались снять нашего кандидата, и в числе претензий фигурировала такая: дескать, предвыборные обещания — это подкуп избирателей”. По словам Гудкова, отстоять своего кандидата помогли только блокирование эсэрами здания избиркома (“Мы сказали: пока они не посчитают голоса, мы никого не выпустим”) и обращение к властям Подмосковья с просьбой разобраться в ситуации. “Знаете, чем закончилось блокирование избиркома? Помимо победы нашего кандидата Александра Слободина ночью был пойман замглавы города, который тащил из здания телевизор”, — смеется справоросс. Да уж... Антон Павлович Чехов отдыхает.  

Лидер ЛДПР Владимир Жириновский возмущенно рассказывает “МК” историю одного из партийных кандидатов: “В Красноярском крае один из глав администраций требовал от нашего человека (а он слесарь): снимись с выборов да снимись. Все время вызывали кандидата в администрацию. В конце концов он умер прямо в кабинете у главы!” В Рязани, говорит Жириновский, “прессе запретили со мной встречаться”. “Пришлось звонить в Администрацию Президента. В итоге мне дали выступить, но устроили провокацию: остановили движение по городу. А я еще еду и думаю — что это вся Рязань стоит? Оказывается, людям говорили: это Жириновский приехал, ради него движение и перекрыли”.  

В КПРФ и ЛДПР с особым “удовольствием” рассказывают о появлении на мартовских выборах в Рязанской области листовок, выпущенных от имени этих двух партий. Бумага гласила: “Подлинных перемен можно добиться, лишь свергнув режим Медведева—Путина. Конечно, для этого придется идти на баррикады. Конечно, здесь не обойтись без крови. Брат пойдет на брата, сын восстанет на отца. Но только так можно добиться справедливости”. Если кто не знает, за призыв к насильственному свержению власти грозит солидный срок. К счастью, до преследования оппозиции не дошло. Потому что по делу задержали некоего Малова — помощника... местного единоросса Глазунова. “Но потом Малова отпустили, и сейчас дело заглохло”, — сетует первый секретарь рязанского обкома КПРФ Владимир Федоткин...


Разумеется, проблемы с властью возникают у оппозиции не только во время избирательных кампаний. В Госдуме развернулась целая битва за пост председателя Комитета по промышленности. До недавнего времени его возглавлял бывший первый вице-премьер в правительстве Примакова коммунист Юрий Маслюков. 1 апреля Маслюков скончался. По идее, должность главы комитета должна вновь достаться “красным” — в соответствии с пакетным соглашением, которое было заключено между “ЕР” и остальными парламентскими партиями в начале работы нынешней Думы. У КПРФ есть свой кандидат: депутат Сергей Собко. Единороссы же не горят желанием отдавать комитет. Коммунисты яростно сопротивляются: известно, что Геннадий Зюганов “вентилировал” вопрос о главе комитета через Бориса Грызлова и даже, по слухам, на личной встрече с президентом Медведевым 6 апреля. Однако “ЕР” старательно затягивает решение вопроса. По словам источника в КПРФ, Грызлов выказал страшное недовольство резким выступлением Зюганова во время отчета Путина в Госдуме и дал понять, что по этой причине комитет левым не светит. Источник в Кремле говорит “МК”, что у коммунистов просто нет фигуры, равноценной Маслюкову. Следовательно, их шансы вернуть себе пост председателя очень невелики.  

Однако все это  лишь поводы для отказа. На самом же деле единороссам банально не хочется делиться с оппозицией. Кроме того, партию власти, по словам наших источников, не устраивает фигура Собко — считается, что он не очень-то управляем. “Зюганов, конечно, звонит в разные высокие кабинеты, но если коммунистам и отдадут должность главы комитета, то только путем каких-то разменов”, — резюмирует источник “МК” в Кремле. В конце апреля вице-спикер Госдумы от “ЕР” Вячеслав Володин, отвечая на вопрос журналистов, останется ли квота главы комитета за КПРФ, ответил: “Да”, — добродушно подчеркнув, что “коммунистов никто не обидит”.  После этого  ситуация вновь “зависла”. И вот на днях первый вице-спикер Госдумы Олег Морозов сообщил, что задержка с назначением нового председателя комитета связана с тем, что подходящую кандидатуру “ищут”. На замечание прессы, что должность главы промышленного комитета является квотой КПРФ, Морозов парировал: “Это ошибка. Нет такой квоты”...  

Еще можно вспомнить недавний скандал между “Единой Россией” и “Справедливой”, когда члены партии власти грозились лишить Сергея Миронова поста спикера Совета Федерации. Всем известно, чем закончилось это кровопролитное сражение: заключением мирового соглашения. Один из его пунктов гласил, что единороссы по итогам региональных выборов готовы делиться с эсэрами руководящими должностями в заксобраниях регионов. 14 марта прошли избирательные кампании. Ну и?.. Николай Левичев заявил “МК”, что ни одного руководящего поста партия власти им не отдала: “Инициатором этого соглашения выступила “Единая Россия”, но коль скоро ни одного кадрового предложения от нее не поступило, то и мы тоже ничего просить не стали. Мы не привыкли к этому”. Между тем в неофициальных беседах эсэры признают, что ни на какую дележку постов не рассчитывали изначально. Надо было дать “ЕР” возможность более или менее достойно выйти из конфликта. Команда примириться поступила от Путина. В Кремле же говорят — для того чтобы справороссы могли рассчитывать на какие-то посты, они должны сначала “выстрелить”. То бишь показать на выборах блестящий результат. А пока его нет, то, как говорится, и суда нет...


Пожалуй, главный урок, который вынесла для себя по итогам демарша власть, заключается вот в чем: не допускать объединения оппозиции ни в каком виде. В этом плане показательна ситуация в Рязанской области, где представители областных отделений КПРФ, ЛДПР и “СР” подписали совместное обращение к президенту.

 Возмущенные сложившейся в регионе обстановкой, они попросили главу государства ввести внешнее руководство мартовской избирательной кампанией. С юридической точки зрения требование, конечно, сомнительное. Но важен сам факт появления письма. “Нам стали звонить из обладминистрации, выяснять, с какой стати мы написали это обращение, — рассказывает “МК” рязанский коммунист Федоткин. — Но самый большой накат был на ЛДПР и “СР”.  

От имени эсэров письмо завизировал Владимир Торопов. Это человек, который должен был возглавить местное отделение “СР”, — на сей счет, рассказал “МК” сам Торопов, уже была рекомендация совета партии и лично Сергея Миронова. Оставалось только дождаться конференции рязанских справороссов. Дождался. Конференция Торопова не избрала. Вот что он заявил “МК”: “Когда появилось письмо президенту, губернатор Рязанской области Олег Ковалев был обеспокоен тем, что оппозиция может создать коалицию. Говорят, ездил в Кремль. Оттуда, насколько мне известно, на Сергея Миронова и центральное руководство нашей партии было оказано серьезное давление — оно касалось моей кандидатуры на пост руководителя отделения. В смысле, что я не должен его возглавить. Говорят, что “Справедливой России” даже пообещали на выборах 10%. Если это и так, то ее обманули: партия получила 6%”. Рязанское областное отделение эсэров в итоге возглавил член Совета Федерации (делегированный, кстати, в верхнюю палату парламента как представитель губернатора) Рафгат Алтынбаев. “Насколько я знаю, на совете партии обсуждалось подписанное мною письмо президенту, и Миронов высказался в том духе, почему Торопов, прежде чем подписывать его, не посоветовался с руководством? — продолжает эсэр. — Но два человека, с которыми можно было посоветоваться, находились за границей. Поэтому я обратился еще к одному члену совета”. Называть фамилию Торопов отказался. Еще бы — ведь этот человек порекомендовал письмо подписать...  

Коммунист Федоткин говорит, что сейчас между “ЕР” и “СР” совет да любовь. На первом же заседании вновь избранной облдумы эсэры проголосовали за кандидатуру спикера-единоросса, хотя партии власти и так хватало голосов для его утверждения. О письме президенту не вспоминает уже никто...  

А вот что случилось после мартовских выборов в Республике Алтай. 7 апреля в Госдуме выступил депутат от КПРФ Николай Харитонов, который заявил, что единороссы набрали в республике 44%, а КПРФ, ЛДПР и “СР” вместе взятые — 55%. Значит, были все шансы создать оппозиционную коалицию, которой в заксобрании принадлежало бы большинство голосов. Ан нет. “Когда мы, представители КПРФ, пытались вести разговоры с ЛДПР, они отвечали: “Из центра нам сказали, чтобы мы не блокировались ни с какими политическими партиями”. Тогда, Владимир Вольфович, товарищ Миронов, скажите откровенно: какая вы оппозиция?! И люди говорят: никакая они не оппозиция. Это два костыля “Единой России”!” — возмущался Харитонов...  

Впрочем, самая красноречивая история все-таки связана с Калининградом. Все помнят десятитысячный митинг протеста, который поверг в шок Кремль. Как известно, через некоторое время после этого калининградская оппозиция намеревалась провести митинг номер два. Однако повторной акции не случилось. Источник в Кремле говорит “МК”, что с партиями велась серьезная работа — “чтобы они донесли требования людей до власти другим путем”. То бишь через диалог с калининградским губернатором Боосом, которому в свою очередь тоже пришлось идти на диалог с оппозицией. “Было жуткое недовольство митингом. Но было и понимание того, что это местная власть прощелкала ситуацию”, — продолжает источник. По его словам, калининградские лидеры непарламентских партий приглашались на беседу в Москву. Партии, не представленные в Госдуме, маленькие, поэтому влиять на местных активистов через центральные аппараты сложнее, — поясняет кремлевский собеседник “МК”. “Разговаривали очень аккуратно, вежливо, без выкручивания рук, — подчеркивает источник. — Глава регионального отделения “Патриотов России” был так доволен, что даже потом рассказывал у себя, как здесь с ним хорошо обошлись. Что касается парламентских партий, то работа шла через их центральные аппараты. Особенно большую работу провели с коммунистами. Им говорили, чтобы они донесли до своих активистов: у КПРФ есть другие возможности решать вопросы — руководство партии регулярно встречается с руководством страны”.  

Между тем ни в одной оппозиционной парламентской партии не признают, что на них в “калининградском вопросе” оказывал хоть какое-то давление Кремль. Однако же из центрального аппарата КПРФ за подписью зампреда ЦК Кашина по регионам разлетелась указивка: ни в каких акциях протеста в одной компании с “всевозможного рода шарлатанами” и “политическими проходимцами” (имеется в виду движение “Солидарность”, лидеры которой Немцов и Яшин были на первом митинге) не участвовать. И коммунисты вознамерились провести свой собственный, отдельный митинг. Жириновский признался “МК”, что также рекомендовал местному отделению ЛДПР устроить самостоятельную акцию протеста — “чтобы нас не обвиняли, что мы на чужой митинг пришли”. В итоге ЛДПР не провела вообще ничего. Левичев в беседе с “МК” сообщил, что главу калининградского отделения эсэров Леденева “приглашали в Москву, расспрашивали о ситуации”. “В партийных позициях много различий. Мы рекомендовали Леденеву сохранять политическое лицо. За компанию и жид удавится”, — говорит Левичев, имея в виду, что руководство партии посоветовало местным справороссам также проводить самостоятельную акцию. Но и они ничего не провели...  

Во всех этих историях о том, как злой Кремль мешает оппозиции действовать совместно, есть оборотная сторона. Руководители крупнейших партий и сами не готовы целенаправленно объединяться против власти. Той самой власти, которую они клянут при каждом удобном случае на каждом углу. Да, октябрьский демарш (его еще в шутку называли “восстанием рабов”) выглядел эффектно. Но он — ни для кого не секрет — был спонтанной акцией. А решиться на протест спонтанно гораздо проще, нежели планировать его заранее и всерьез.  

Однако как будут в дальнейшем строиться отношения оппозиции и власти? “После демарша власть почувствовала ту грань, за которую нельзя переходить”, — говорит Левичев. Почувствовала — это безусловно. И даже в чем-то пошла оппозиции навстречу. Но о серьезных послаблениях речи все равно не идет. И здесь с логикой Кремля можно если не согласиться, то по крайней мере ее объяснить: зачем реформировать политическую систему, если оппозиция — пусть даже скрипя зубами — смиренно соблюдает действующие правила игры? А большинство граждан все равно голосуют за власть. Представляется, что пресловутая оттепель, о которой заговорили было в начале президентского срока Медведева, может наступить только в одном случае: если на то будет запрос общества. Сразу хочу подчеркнуть — никакие революции, бунты и беспорядки я не имею в виду. Упаси бог! Запрос общества в данном случае — это такой “вердикт” избирателей на выборах, при котором партия власти — несмотря на весь ее административный ресурс — не по-детски потеряет голоса. Но пока что это выглядит как фантастический вариант.