Родственники, уверовав, что их бабуля преклонных лет отныне и до конца дней своих будет окружена вниманием, любовью и, что немаловажно, квалифицированной помощью, готовы оплачивать совсем не скромный прайс пребывания в частных домах для пожилых.
Однако статистика происшествий в подобных учреждениях ужасает. Минтруд уже заявил о готовности проработать и внести в Госдуму законопроект об обязательном лицензировании частных интернатов для престарелых и инвалидов. Чиновники уверены, что это поможет вывести из тени заведения, услуги которых не отвечают нормам безопасности.
«Мы все здесь как одна семья»
Стоит только ввести в поисковой строке «частный дом престарелых», как браузер выдаст не один десяток сайтов. Выбор действительно велик. Я открыла один из первых (подальше от столичной цивилизации) и позвонила по указанному номеру. Милый женский голос на другом конце провода выдал шаблонную приветственную фразу и поинтересовался, чем мне можно помочь. Я ответила, что хотела бы поработать сиделкой. Секретарь записала мои контактные данные и пообещала, что в ближайшее время со мной свяжутся. А вскоре мне перезвонила управляющая одного из пансионатов (в сеть входит шесть учреждений в различных точках региона), заявила, что им срочно нужна сиделка и она готова пригласить меня на собеседование.
— Девочки плачут, по полгода дома не были. А отпустить не могу, замены нет, — сказала моя собеседница.
Управляющая предложила мне приехать на следующий день. На первый взгляд обитель для стариков ничем не отличалась от частных домов по соседству. Такой же, как у всех, глухой забор, скрывающий от посторонних глаз внутренний двор и его обитателей. С дороги заметны только разноцветные крыши домиков. Лишь по маленькой табличке на калитке можно было понять, что же на самом деле там находится.
Ворота открыла невысокая блондинка лет пятидесяти пяти. Это была управляющая Мария Яковлевна. На территории располагались пять двухэтажных домиков, покрашенных в разные цвета. Розовый, желтый, голубой — они как будто были иллюстрациями из детских сказок. По очищенным от снега дорожкам, между пушистых елочек, не торопясь прогуливались две старушки, о чем-то увлеченно дискутируя. В общем, пасторальная картинка.
Кабинет Марии Яковлевны, куда мы и направлялись, находился в одном из домиков.
Уже там женщина скороговоркой перечислила все, что входит в обязанности сиделки.
— За каждым домиком закреплена своя сиделочка, и комната для проживания у нее тоже в домике. В среднем нагрузка 8–10 стариков. А вот по тяжести — как повезет. Мы заселяем по принципу освободившихся мест. Сиделка делает все: начиная от утренней зарядки и заканчивая минимальными медицинскими манипуляциями: обработка пролежней, выдача таблеток, уколы. Я, конечно, помогаю по необходимости.
Несколько раз управляющая произнесла как заклинание «Мы все здесь как одна семья». При этом было заметно, что ее переполняет гордость даже от самого звучания этой фразы.
— Зарплата у тебя будет тысяч сорок. С учетом того, что ни на еду, ни на жилье тратиться не надо, очень неплохо, на мой взгляд. Сначала, конечно, покажется сложно, но привыкнешь быстро. Вообще по сравнению со многими пансионатами условия у нас хорошие. Проверки, конечно, выбивают из колеи, но мы стараемся никого не пускать на территорию. Это же частная собственность, не имеют права. Я даже родственников постояльцев предупредила, если кто посторонний у ворот стоит, уезжайте.
После долгого рассказа управляющая провела меня по домику, показав комнаты, столовую и санузлы. Все действительно выглядело вполне уютно, чисто и напоминало мини-гостиницу. Мария Яковлевна оказалась женщиной словоохотливой, и наше общение затянулось на несколько часов.
— Ну что? Когда ты сможешь к нам выйти? — поинтересовалась она, когда мы вернулись в кабинет.
Я назвала дату, и управляющая проводила меня. На обратной дороге я все время задавалась вопросом, как же она приняла решение взять человека с улицы? Не спросив даже документы. Хотя что там документы — ее даже моя фамилия не интересовала.
В назначенный день в 9 утра я стояла у ворот пансионата.
«Торт — это слишком будет»
— Ох, у нас что ни день, то нервы, — с порога запричитала Мария Яковлевна. — Ночью бабка одна умерла, до сих пор здесь. Что делать, ума не приложу. Ведь просила «скорую» ее забрать, пока еще живая была. Так ведь нет. А теперь как быть? Сейчас полиция приедет описывать, и начнется! Мне уже руководитель телефон оборвал весь, чтобы ни в коем случае никакие документы им не показывала, особенно договора на содержание.
Под возгласы управляющей мы дошли до дома, где располагалась кухня. Именно здесь мне выделили койко-место. Крышу над головой предстояло делить с поваром. После чаепития с новой соседкой, облачившись в выданную медицинскую форму, я отправилась в другой дом, где и приступила к своим обязанностям.
Пока в одном домике горевали по отошедшей в мир иной старушке, в моей избенке готовились к празднику. У одной из постоялиц был день рождения. Имениннице, крохотной бабулечке, исполнилось 76 лет. Ниночку (именно так ее называли и соседки, и персонал) в пансионат определили родственники почти три года назад.
Было очевидно, что забирать ее отсюда никто уже не планирует. Во-первых, близкие старушки давно покинули пределы Родины, а во-вторых, бабушка с трудом осознавала реальность и частенько даже не могла вспомнить имена дочери и внуков. Но, надо отдать должное, родственники исправно переводили деньги, обеспечивая Ниночку всем необходимым. Вот и на день рождения не оставили старушку без внимания и попросили организовать ей праздник с именинным тортом.
— Идем поздравлять Ниночку, — скомандовала управляющая, как только я переступила порог домика. — Держи мой телефон, надо родным видеоотчет снять.
В столовой во всю стену красовалась растяжка «С днем рождения!», повсюду были воздушные шары. Управляющая, стоя перед сгорбленной старушкой в плюшевой синей пижаме, произнесла поздравление в стихах и торжественно вручила ей торт. После этого любезно предоставила «новорожденной» свой смартфон для видеосвязи с внуком. На экране гаджета появился белокурый парень и с явным акцентом стал рассыпаться в поздравлениях. Ниночка лишь улыбалась и качала головой. Как только общение с внуком было закончено, Мария Яковлевна сунула телефон в карман.
— Все, снимай украшения до следующего раза, — скомандовала она сиделке и направилась к выходу.
Полная женщина лет сорока пяти по имени Ольга, с усталыми глазами, начала отклеивать от стены скотч, фиксирующий поздравительную надпись. Когда от праздничного убранства не осталось и следа, Ольга убрала в холодильник и торт.
— Сегодня повар на полдник шарлотку испечет. Хватит с них и этого. А торт — слишком жирно будет.
Сиделка принялась за свои бытовые обязанности, а мне было поручено обеспечить бабушкам досуг. Ольга выставила на стол пакет с детскими раскрасками, карандашами и мозаикой. Собрать старушек за обеденным столом было несложно, а вот заставить что-то делать оказалось задачей почти непосильной. Кто-то не понимал, что от него хотят, кто-то просто не хотел ничего делать.
— А вот родным не объяснишь, — недовольно проворчала Ольга, проходя мимо столовой. — Все просят фото, как здесь с их стариками занимаются. Так и хочется спросить, что же они с ними дома не занимались и сюда привезли. Кстати, бери мозаику, пойдем, надо видео записать.
Мы поднялись на второй этаж, зашли в одну из комнат. Интерьер в комнатушке был скромный: две кровати, шкаф и комод с маленьким ламповым телевизором. В середине комнаты в инвалидном кресле, глядя куда-то вглубь стены, сидела старушка. Под глазом у нее отчетливо вырисовывался фингал. Ольга опередила мой вопрос:
— Ты бы видела, что она вытворяет здесь. Всю комнату разнесла, дерется с нами. Никого даже подселить к ней не можем. Это сейчас она что-то тихая.
Сиделка высыпала перед старушкой разноцветные кубики и, поддерживая руку постоялицы, стала выкладывать незамысловатый узор. Мне вновь была отведена роль видеооператора. После 30-секундной записи Ольга собрала мозаику и направилась к выходу: «Ну и хватит». Уже спустившись на первый этаж, я услышала жуткие крики из комнаты пожилой женщины.
— Вот лучше бы не заходили, — вздохнула сиделка, — теперь до вечера орать будет. Ладно, я за обедом.
По установленным в пансионате правилам суп для подопечных сиделки забирают из пищеблока самостоятельно. Пока старики едят первое, повар разносит остальные блюда. В день моей стажировки в меню значился гороховый суп, который на деле оказался жижей неопределенного цвета, и гречка по-купечески с мясом, рассмотреть которое оказалось непосильной задачей. Пока Ольги не было, пенсионеры уже заняли каждый свое место за столами. Вернувшись, сиделка достала из ящика комода подписанные таблетницы и начала выдавать старикам лекарства.
— Нельзя, но вот что делать, — как бы сама с собой разговаривала женщина, намекая на то, что персонал без медицинского образования не вправе лечить пациентов. — Родственники-то просят, чтобы лекарства давали.
Ели постояльцы в тишине, молча отставляя пустые тарелки. И так же молча стали расходиться по комнатам на тихий час.
— Вымой посуду и тоже отдохни, — доедая суп, распорядилась Ольга.
Забегая вперед, оговорюсь, мытье посуды стало моей прямой обязанностью, что, без сомнения, очень нравилось наставнице.
— Ну как тебе? Устала? — поинтересовалась повар, когда я зашла в комнату. — Давай-ка поспи. Я всем говорю: «Надо спать, если есть возможность».
Сама женщина уже расположилась на высоких подушках.
— Ты только смотри не передумай у нас остаться, — устремив на меня пронзительный взгляд, произнесла она. — Может, кого из девчонок хоть в отпуск отпустят. А то сидим тут месяцами, кроме бабок и не видим никого. Еще пандемия эта, даже в магазин не выйдешь. Я вот уже семь месяцев здесь. Домой хочу, сил нет, а нельзя. Сиделки хоть подменить друг друга могут, а повара второго нет. Если уеду, возвращаться некуда будет, наймут другого. А мне деньги очень нужны.
В голосе женщины проскальзывали нотки отчаяния.
— Но ты не думай, у нас здесь хорошо по сравнению с другими пансионатами, — как будто испугавшись ранее сказанного, стала оправдываться повар. — Ладно, заболтала я тебя, спи.
«Старики — это наши деньги»
После тихого часа, согласно распорядку дня, был полдник. Повар принесла большое блюдо с еще горячей ароматно пахнущей шарлоткой. Пирог был нарезан большими квадратными кусками строго по количеству проживающих в домике. Ольга попросила меня заварить чай, а сама принялась раскладывать пирог по тарелкам.
— Нарезала-то кусища! — бормотала сиделка, разрезая каждый кусок пополам и откладывая на другую тарелку. — Они и не съедят столько.
Отрезанные половинки Ольга убрала в свой шкафчик, а каждому постояльцу великодушно положила в дополнение к уменьшившимся вдвое кускам пирога по ломтику белого хлеба. Женщина фактически обкрадывала стариков с таким видом, как будто творит великое благо.
Когда тарелки были расставлены, она дала команду разлить чай. Стеклянный заварной чайник с отколотым носиком и застарелыми темными пятнами вызывал чувство брезгливости, но это оказалось еще не самое страшное. Внутри на донышке лежали пакетики с чаем, которые заваривались вместе с ярлыками. По их внешнему виду было понятно, что некоторые лежат уже не первый день. Свежий пакетик просто кидали поверх предыдущего, никто даже не помышлял заварить пенсионерам нормальный чай.
Время до ужина пролетело незаметно. Старушки — те, что поактивнее, — остались в столовой смотреть ток-шоу, сопровождая происходящее на экране комментариями. Скорее всего, они даже в мыслях не допускали, что сюжет может быть придуманным, а герои — это обычные актеры. После ужина старики разошлись по комнатам.
— Сейчас все уберем, и можно отдыхать, — сказала Ольга. — Обычно в десять уже все укладываются. А вот ночь раз на раз не приходится.
Тут я вспомнила про умершую старушку, которая «встретила» меня в начале дня. Оказалось, что ее тело давно увезли — незаметно для всех. Чего стоила управляющей эта процедура, остается только догадываться.
Утро в пансионате раннее, к завтраку все должны быть умыты, одеты, а в комнатах наведен порядок. Поэтому в половине шестого мы с Ольгой уже перестилали кровати, меняли подгузники и готовили стариков к новому дню. Мария Яковлевна, появившаяся в дверях, была в прекрасном расположении духа. Бешеная энергия, исходившая от нее, чувствовалась на расстоянии.
— Доброе утро, девочки! — заулыбалась она старушкам, а после с более серьезным видом обратилась к нам. — Я сейчас поеду на дом к нашей будущей постоялице, экспресс-тест на коронавирус делать. И если все нормально, то после обеда у нас заселение. Мотаться, конечно, у меня особого желания нет, но шеф правильно говорит: «Здесь кто как себя продаст. А старики — это наши деньги».
Отправив воздушный поцелуй сидящим в холле пенсионеркам, Мария Яковлевна выпорхнула на улицу. Жизнь в стенах потекла привычным руслом: завтрак, лекарства, беседы.
Покидала я пансионат после обеда.
— Возьми с собой хоть котлетку, — вышла провожать меня повар. — Вернешься, поди, после ужина уже.
Женщина с неподдельной надеждой взглянула на меня. Мы улыбнулись другу, и я вышла за дверь. Пока я шла по поселку, меня не покидала мысль: какое же это счастье иметь право выбора — остаться или уйти.
«Ноги соскальзывали со ступеней»
ИЗ ДОСЬЕ «МК»: 8 апреля 2020 года в Москве на 3-й Мякининской улице произошел пожар в частном доме престарелых "Третий возраст». На месте погибли четыре человека, еще шестеро умерли в больницах
11 мая 2020 года в Красногорске Московской области в частном доме престарелых «Второй дом» при пожаре погибли 9 постояльцев
15 декабря 2020 года в деревне Ишбулдино Башкортостана Башкортостана жертвами пожара в частном интернате для стариков погибли 11 человек.
9 января 2021 года в поселке Боровский Тюменской области во время пожара в частном доме престарелых погибли 7 человек
Бесспорно, за сутки сложно сделать какие-либо однозначные выводы. На первый взгляд, интерьер, да по большому счету и отношение к постояльцам не вызвали явных нареканий. В комнатах чисто, одежду и постели старикам меняют, грязным никто не ходит. Огнетушители по углам в ящиках стоят, и даже план эвакуации на входной двери приклеен. Но что будет в случае ЧП? Большой вопрос.
Вспоминая страшный пожар, случившийся в ночь на 11 мая прошлого года в частном доме престарелых «Третий возраст» в Красногорске, невольно задумываешься, почему там было так много пострадавших? Ведь это не богом забытая деревня, и экстренные службы оперативно прибыли на место. Нам удалось на условиях анонимности побеседовать с одним из спасателей, принимавших участие в ликвидации возгорания.
— Неужели пожар был настолько сильным, что избежать такого количества жертв оказалось просто невозможно?
— Возможно, если бы изначально мы имели достоверную информацию о происходящем. В тот день я находился в составе дежурной смены, от оперативного дежурного мы получили информацию о возгорании нежилой постройки на участке, находящемся в частной собственности. Исходя из таких вводных, силы и средства были выделены соответствующие.
Если бы сразу сообщили, что внутри находятся люди, а тем более люди с ограниченными возможностями, то незамедлительно было бы направлено большее количество единиц техники. Конечно, на месте реальная картина прояснилась.
Когда мы с напарниками забежали в дом, внутри уже было все в дыму, от нагрева начали плавиться потолочные панели. Нужно было выводить людей со второго этажа, точнее, выносить, так как большинство из них не могли передвигаться самостоятельно. Нести на себе человека в таких условиях — задача не из легких.
Еще больше она усложнялась тем, что винтовая лестница, ведущая на второй этаж, очень узкая. Развернуться на ней с оборудованием и пострадавшим было практически нереально, на спуск уходило много лишнего времени.
За считаные минуты капли расплавленных панелей с потолка превратили лестницу в каток. Не знаю, из чего они сделаны, но ноги просто соскальзывали со ступеней. А в такие моменты счет идет на секунды, и любое промедление может стоить кому-то жизни.
— Можно ли утверждать, что причиной трагедии стало грубое нарушение мер безопасности со стороны руководства пансионата?
— Причина в совокупности нарушений. Начиная от сокрытия того, что в доме проживают люди, которые в большинстве своем не могут обходиться без посторонней помощи. Заканчивая планировкой внутри помещения, которая совершенно не предусмотрена для эвакуации людей с ограниченными возможностями.
Частные дома престарелых — спасение или зло?
Трагедия с теневым красногорским домом престарелых — не единичный случай. Он наверняка повторится, пока большинство частных пансионатов будут прикрываться от посторонних глаз табличкой «Частная собственность».
Мы спросили директора фонда "Старость в радость" Елизавету Олескину — где выход? Как вывести из тени коммерческие богадельни?
— Елизавета, с какими основными проблемами частных домов престарелых вам приходится сталкиваться?
— На сегодня никто не знает, сколько в России негосударственных домов престарелых. Нет процедуры лицензирования, нет никакого общеобязательного реестра, не посчитаны ни пансионаты, ни места в них.
По оценкам, сделанным некоторое время назад некоммерческим партнерством, в частном секторе стационарного ухода сейчас около 30 тысяч коек (в государственном — 270 тысяч).
Где-то частных пансионатов много: в Московской области около 25 тысяч человек живут в государственных интернатах и около 15 тысяч — в частных пансионатах (оценки приблизительные).
Раз у нас нет процедуры лицензирования и легализации — нет и нелегальных пансионатов. И нет закона, который они нарушали бы. Вот вы решите снять коттедж, нанять сиделок и повара, дать рекламу в Интернете — и у вас уже пансионат. ИП как юридического лица достаточно. Пока никто не пострадал, никто и не проверит в частном пансионате ни пожарную безопасность, ни медицинские книжки персонала.
Медицинские лицензии тоже не нужны таким пансионатам: достаточно соглашения с лицензированной медицинской организацией. В хорошем случае врачи медицинской организации по этому соглашению реально оказывают медпомощь жильцам частного пансионата, осматривают и назначают терапию. В плохом — соглашение просто висит на стенке для успокоения родственников.
Существует реестр поставщиков социальных услуг. Вхождение туда — сугубо добровольная процедура. Она дает возможность получать клиентов и финансирование от государства.
Люди будут направляться в этот пансионат органами соцзащиты вместе с 75% их пенсии и субсидией от региона, такой же, какая выплачивается государственному дому престарелых на каждого жильца. Это процедура непростая, проверок будет очень много. Тут-то уж рассмотрят и пожарные выходы, и сигнализацию, и санитарные правила на кухне. Кроме того, одно из условий включения в реестр поставщиков социальных услуг во многих регионах — работа учреждения в течение трех лет и более.
— Как планируется решение вопроса лицензирования частных домов на государственном уровне?
— Если сейчас механически перенести, например, нормативы государственных учреждений на частные, то это не решит проблему. Нужно разработать и подробно обсудить со всеми участниками отрасли нормативы для негосударственных пансионатов, чтобы они были нацелены на то, чтобы там было хорошо пожилому человеку.
Люди ищут для близких частные пансионаты, желая сделать как лучше, часто уже измучившись в попытках ухаживать на дому. В огромных государственных интернатах почти всегда есть место. Но, думаю, каждый чувствует, что стать одним из 400 «получателей социальных услуг», особенно на койке в отделении милосердия, — не лучшая судьба.
А в маленьких уютных государственных домах престарелых очередь движется очень медленно, потому что там меньше умирают. Да и многие маленькие государственные интернаты попали под оптимизацию или были закрыты из-за пожарной небезопасности — например, там были деревянные перекрытия, а пожарной части в поселке не было. А до большого интерната ехать, может быть, километров сто — там пожилого человека будет очень сложно навещать, к нему не доедут его знакомые… Вот люди и ищут маленький и уютный пансионат среди частных.
При этом не всегда у человека есть навыки, чтобы отличить хороший пансионат от плохого. Именно эту задачу могла бы взять на себя процедура лицензирования, если ее хорошо проработать. Частные пансионаты в хорошо выстроенной системе вполне уместны, их не нужно запрещать. Однако пансионаты должны быть прозрачны и контролируемы, услуги должны оказываться качественные, предприниматель должен понимать, что если будет плохой уход, он лишится клиентов или бизнеса в целом.
— Какая, на ваш взгляд, возможна альтернатива домам престарелых?
— Задача — выстроить всю систему долговременного ухода за пожилыми людьми и инвалидами. Если не хватает двух-трех визитов социального работника в неделю по полтора часа, то единственный вариант — интернат. Многие горячую пищу едят лишь дважды в неделю! А если приходить к человеку хотя бы на несколько часов, но каждый день, причем не просто продукты приносить, а именно ухаживать, кормить, помогать с гигиеной, прогулками — гораздо больше людей обойдутся без интерната.
Если будут дневные центры, в том числе для людей с деменцией, где они смогут под присмотром проводить время, когда их близкие на работе, то еще больше людей в интернаты не попадут. При этом они не устроят взрыв газа, не запрутся в доме изнутри, не уйдут полураздетыми в мороз, их не надо будет искать добровольцам с вертолетами. А их родственники не выпадут из жизни, профессиональной и социальной, не выгорят, не будут раздавлены чувством вины, что сдали родного человека в интернат.
Если будут обученные сиделки, контролируемые, с какой-то системой поддержки семьи в этих расходах, то многие семьи выберут такую помощь. Пока у нас этот рынок не менее дикий, чем рынок частных пансионатов. Не защищены ни сиделки, ни пожилые люди. Хотя профессиональный стандарт «сиделка» принят, людям приходится выбирать услуги как можно дешевле, ведь это нередко на годы нужно.
Если будут школы ухода, то не только сиделки, но и многие родственники смогут научиться правильно ухаживать, не допускать тех же пролежней, не сорвут себе спину и не травмируют своих подопечных, пытаясь их поднять или повернуть. Такая система уже создается. В 2020 году в пилотном проекте участвовали 18 регионов, получивших федеральную субсидию, в этом году присоединяются еще 6 регионов, еще примерно столько же регионов начали внедрять СДУ на собственные средства. В 2022 году по плану Национального проекта система должна заработать во всех регионах России. Сейчас правительство ищет устойчивое финансирование. Жизненно важно быть сытым, в чистоте, не одиноким, не в заточении в квартире, не быть униженным — и эта помощь должна быть бесплатной.
