9 апреля самолет Москва - Орск был забит под завязку. Кто все эти люди?
«Мам, я на пару дней, с волонтерами, сниму картинку и вернусь, — докладывала о цели визита моя соседка. – Мы арендовали квартиру, поселимся вместе, не волнуйся».
Из разговора других пассажиров стало понятно, в город летели блогеры, волонтеры, журналисты.
Аэропорт Орска на реконструкции. Обновляют фасады здания. Пассажиры идут пешком по лётному полю. У выхода толпятся таксисты.
– До центра 1500 рублей, - называют цену. - Общественный транспорт сюда не ходит, вызывать по приложению нет смысла, долго будут ехать.
По дороге из аэропорта в Орск ничего не напоминает о случившемся. Степь, да степь кругом.
- Сейчас Урал переедем, посмотрите, как он разошёлся, а был небольшой речушкой, - притормаживает водитель.
На первый взгляд тоже ничего особенного. Урал и Урал.
Мчим в город. Здесь тоже нет видимых следов от подтопления. На улицах пробки, люди спешат по своим делам, жизнь кипит.
— Затронут микрорайон Старый город, но туда вы не доедете: дороги перекрыты, таксисты ни за какие деньги не сунутся, - предупреждает мужчина.
Сотрудники гостиницы тоже не в курсе, как попасть в затопленную часть города.
Созваниваюсь с волонтерами. Те указывают адрес: «Только в объезд придется ехать, это часа два».
У меня нет двух часов. Скоро стемнеет. И я еду к затопленной площади Гагарина, где установлена композиция «Я люблю Орск».
Подъезд к площади перекрыт. Спускаюсь по мосту, а тут, мама родная: МЧС, скорые, толпы людей, волонтеры с резиновыми лодками.
Подхожу к парням в рыбацких комбинезонах.
— Отвозим воду людям, которые отказались эвакуироваться, сидят на верхних этажах, ждут у моря погоды, - говорит молодой человек. – Ещё в затопленную больницу поедем, они попросили оборудование перевести оттуда.
Взять меня с собой отказались: «Не поместитесь. Лодка двухместная, да и наряд у вас неподходящий».
С одеждой я и впрямь промахнулась. В гостиничном номере остались резиновые сапоги, тёплая одежда. Не планировала я и плавать в первый день приезда.
Но всё пошло не по плану.
«Цены на аренду взвинтили»
Площадь Гагарина полностью ушла под воду. Отсюда водный транспорт со спасателями отправляется в старую часть города.
Людей видимо-невидимо. Все при делах.
Елена вместе с подругами организовала горячее питание для спасателей: «Поначалу мужики тут сидели голодные. Город не обеспечил питанием. А мы же видели, какими они возвращались из двухчасового рейса по воде, еле живые, продрогшие».
Женщина рассказывает, когда город накрыло водой, она с единомышленницами собирала деньги на тапочки: «Да-да, народ в пунктах временного размещения просил именно тапочки».
Сначала тапочки, потом туалетная бумага, и пошло-поехало.
Елена, её мама и ещё несколько девушек стоят на раздаче еды. Чего здесь только нет – чай-кофе, пирожки (к слову, это самые вкусные пирожки с картошкой, которые я когда-либо пробовала), яйца, пицца, суп… К вечеру сюда привезли казан с пловом и горячие лепёшки.
- Мы тут пятые или шестые сутки, уж не помню. Сплю в машине, сегодня выбралась домой, помылась и вернулась обратно, - продолжает Елена. – Продукты приносят обычные горожане. Сначала мы кормили только спасателей, но сейчас наконец-то разрешили передавать продукты тем, кто остался в зоне затопления. Официальные спасатели ведь отказывались брать, думали, что без еды люди быстрее согласятся на эвакуацию. Решили «выкурить» их таким образом. Частники втихаря отвозили им.
Дальше Елена говорит о наболевшем: «Мародёры в первый день разнесли «Пятерочку», подплыли на лодке, разбили окна, вывезли продукты… Сейчас полиция на лодках днем и ночью патрулирует затопленную территорию. В городе нашлись те, кто наживаются на трагедии. Цены на аренду жилья взвинтили в два раза. Снять комнату в районе Биофабрики – 2000 рублей, а это жопа мира. Раньше там за 600 рублей сдавали. У людей денег нет, вот и идут в ПВР.
Семья моей собеседницы тоже пострадала.
- У нас был коттедж с мебелью, дорогой техникой, там жили мои родители. Дом полностью ушел под воду. Восстановлению не подлежит. Сделан он из пеноблоков, обложенных кирпичом. Так что нет больше у нас дома. Вон, мама стоит на раздаче чая, — кивает в сторону блондинки в светлой куртке. — В чём вышла из дома, в том и осталась, ещё трех кошек успела захватить. А вот отец, бывший афганец, долго отказывался выезжать, дом достался ему потом и кровью. Спасатели постоянно гоняли к нему, проверяли, живой-нет. Он сидел там без электричества, телефон на две минуты включит и выключит, экономил батарейку. Вчера МЧС-овцы уже снимали его с крыши.
Разговор прерывает молодой человек в форме спасателя.
— Вы долго будете стоять? А то наши парни из рейса скоро придут…
— Солнышко, пока ты отсюда не уедешь, я тоже не уеду, – улыбается Елена.
Мы продолжаем беседу.
— Компенсацию через Госуслуги 20 тысяч мы оформили. 100 тысяч обещали за потерю имущества. А стоимость дома – 6 миллионов без учета техники и мебели.
—Наверное, оценку дома произведут, возместят убытки?
Елена смеется: «Вы серьезно? Здесь нас обвинили в случившемся, на всю страну сказали: их предупредили, а они не выехали. Кто нам возместит с таким настроем?».
К палатке с едой подходит пенсионер: «Мне воды и пожрать. Я из затопленной зоны».
На вопрос почему не эвакуировались, у мужчины заготовлен ответ: «Так вода ушла». Пенсионер явно лукавит. Тут же добавляет: «Да и куда я эвакуируюсь? У меня двухэтажный дом, я добро не брошу».
— Сколько вас человек там?
— Нас шестеро.
Вместе с Еленой около палатки находится ее муж.
—Он работает на заводе, непросто ему. А я свой маникюрный салон закрыла на время. Не до этого.
В последние дни писали, что пик затопления придётся на 10 апреля. Елена машет рукой: «Если бы так оно было на самом деле, наш мэр после последнего скандала перестраховался бы, всех бы эвакуировали насильно. А они не страхуются, значит, не так страшно».
— На нас на днях наехали сотрудники администрации, якобы, мы кормим людей в антисанитарных условиях. Припугнули: Роспотребнадзор приедет, вас разгонит. Спасатели заступились: Да мы сами приехавших разгоним. Мужикам ведь поначалу даже воду привозили техническую, еды не было. Только после митинга им доставили бутилированную воду, перчатки, привезли пайки. Мы ребят с самого начала полностью содержали – покупаем перчатки, сигареты, носки. У меня вся машина битком. А спасателей из Симферополя, Екатеринбурга, Перми мы ещё сами размещали. Нам позвонили, сказали, что прибудет подкрепление 20 человек, а жить им негде. Мы организовали спорткомплекс «Дельфин», мама договорилась с риэлторами, те бесплатно жилье предоставили.
Мимо проходит парень в военной форме. На вид ему чуть за двадцать.
— Ноги сухие? – останавливает его Елена.
— Так точно.
— Свободен.
Мы отходим в сторону.
— Видишь биотуалет? Это его сейчас откачали, а поначалу там по горловину было, не зайти. Мужики ходили по нужде, куда придется. Места-то много, широка страна моя родная…
И дальше уже не церемонится: «Наш мэр любит работать на камеру. Как-то он приезжал сюда утром с высокопоставленным чиновником из МЧС, сфотографировался на фоне «моря» и уехал. Мы спали в машинах. Но спасатели рассказывали, что он к ним не подошел. За все эти дни мы никого не видели из городской администрации: ни замов, ни глав муниципалитетов. Вижу только МЧС, полицию и гаишников – всех мы и кормим.
— Что происходит в ПВР?
— Дела шли неважно, пока губернатор не приехал и не вставил по полной программе. Народ, размещенный в ПВР, жалуется, но невозможно каждому поставить микроволновку, диван и телевизор.
А вот к журналистам у Елены есть вопросы: «Я понимаю, что много вырезается. К нам телевизионщики подходили, просили меня об интервью. Я согласилась с условием: если мои слова не пойдут в эфир, вашему телеканалу больше никто верить не станет, мы это вам обеспечим».
— Вырезали?
— Не знаю, так и не посмотрела, не до этого. Я ведь сутками у палатки. Связи и интернета здесь нет, стоит техника с глушилками.
«Домой хочу»
Около воды стоит женщина лет 60. Смотрит вдаль: «Я не знаю, как дальше жить. Через 2-3 дня начнется бишкунак – это природное явление, похолодание в начале апреля, снег может пойти. И что дальше? У меня знакомые построили дома в Старом городе, сейчас сидят в долгах и кредитах. Как расплачиваться? И куда нас потом переселят? В Орске ведь нет нового жилья. И свободного нет».
— Я первый раз сюда пришла, хоть своими глазами посмотреть, как все выглядит, — продолжает женщина.—Считаю, люди сами виноваты в случившемся. Не бережем планету. Экологи говорят, что беда произошла из-за глобального потепления… Ну и дамба построена из говна и палок… Даже если высушить подтопленные дома, на это уйдет время. Жить там невозможно. Новое жилье люди не купят. Тут средние зарплаты – 15-20 тысяч. На Механическом заводе еще более менее получают, но не во всех цехах. В некоторых оклады по 20-25 тысяч. Губернатор сказал, что выделят всем по 100 тысяч. А стоимость моего дома 3 млн рублей.
К разговору присоединяется еще одна женщина.
—Наш дом стоял на набережной, прямо около дамбы. Дом затоплен под крышу. Когда рвануло, за нами никто не приехал. Мы выбрались на островок, стояли, голосовали, ловили лодки. В итоге, нас забрал КАМАЗ. Пока на нем ехали, думала, вертухнемся вниз, дороги-то все разбитые. Сейчас живу у знакомых. Чужая ложка, вилка, кровать… Тяжело… Почти неделю хожу в одной одежде, ничего не взяла. От гуманитарной помощи пока отказываюсь, неудобно чужое носить.
— Есть понимание, когда вода уйдет?
— Кто же нам скажет? Я каждый день сюда хожу, спрашиваю, все пожимают плечами. На днях подошла к важному мужчине, у него звездочки были на погонах. Поинтересовалась у него: вода убывает? Он оказался не в курсе. Мальчишки-спасатели тоже ничего не знают. Что касается компенсации, нам еще не выплатили, только заявление написали. Будут проверять, действительно ли наш дом находился в затопленном участке. Вы уже простите меня, хочется выговориться. Ещё я домой хочу. Пусть плохенький домик, но свой…
«Затарятся бухлом и обратно в зону затопления»
А вот спасатели не унывают, держатся, хотя выглядят замотанными и уставшими.
Их истории заслуживают отдельного повествования.
—Я офигеваю от людей, которые наотрез отказываются эвакуироваться, — рассказывает мужчина. — У них в доме ничего нет: ни электричества, ни воды, ни отопления. Сидят и твердят: нам ничего не надо. Туалета, кстати, у них тоже нет. Мы же не будем спрашивать, куда они по большому ходят? И уговаривать их не станем, устали уже. Некоторые посидят пару дней, потом передумают и звонят: нужна эвакуация. У кого сел телефон, передают просьбы через таких же знакомых. Или когда плывем на лодке, кричат нам из окон: Заберите нас!
Молодой человек добавляет: «Плавать на резиновой лодке опасно, можно нарваться на забор или еще какой-то предмет. Уже столько лодок лопнуло. А новых в Орске не купишь, закончились».
— В Старом городе остались незатопленные островки. Когда мы туда приезжаем, люди нас в тапочках встречают, — рассказывает ещё один волонтер. — Пару дней назад одних забрали, так они закупались водкой, продуктами и на следующий день попросились обратно. В туалет они ходят в пакет, содержимое выбрасывают в окно. Плывешь на лодке и не так страшно, что водой захлестнёт, больше опасаюсь, что пакет сверху прилетит. Еду народ там подогревает на костре, который разводят в домах. Мы им газовые баллоны для этих дел отвезли, горелки самодельные они смастерили. Голь на выдумки хитра. Рыбаки, которые там живут, вообще не видят смысла эвакуировать, у них лодки есть, в случае чего сели, до магазина доехали. Так и говорят: за харчами сгонял и жить можно. В основном, остались мужчины и женщины за 50 и выше. Люди советской закалки, чтобы ни случилось, им все по фигу.
Парень в резиновом комбинезоне вспоминает свою историю: «Мы поплыли вглубь, смотрю, идут по пояс в воде две женщины и три мужика, орут что-то. А вода ледяная. Я им кричу: сейчас выйду, занесу вас в дом. Они рукой махнули: да ты что, мы сами».
Про сухой закон, который планировали ввести в Орске на время ЧС, никто не слышал.
— Спиртное в свободной продаже. Во время наводнения в Тулуне тоже вводили сухой закон, туда спиртное вообще запретили привозить, но все ходили пьяные. Когда в первые дни в Орске стали эвакуировать народ, мы плывем, смотрим, на крыше мужик сидит на стуле, курит, рядом стоит бутылка и закуска. Вот он сверху спокойно наблюдал за ситуацией. Тут кино можно снимать…
«Хрен поймешь, когда уйдет вода»
Пока мы разговаривали, к берегу периодически подвозили людей в резиновых лодках.
Подхожу к приплывшему мужчине. В руках у него котомка с одеждой.
— Как там, убывает вода? – спрашиваю.
— Говорят, уходит, а там хрен его знает, не поймешь.
— Вы сейчас куда?
— Да я и сам не знаю, — растерялся пенсионер.
Его подхватили автоволонтеры: «Давайте в ПВР вас отвезем».
Когда стемнело, к берегу причалил гусеничный плавающий транспортер.
— Еще один рейс сделаем, сменим ребят, завезем воду и на сегодня закругляемся, — скомандовал сотрудник МЧС.
— Меня возьмете? – попросилась я.
— Ох, замерзнете, — окинул меня взглядом мужчина.
Тут же подошла моя знакомая Елена: «Возьми плед с собой, чтобы не продуло».
И мы поехали.
Могу сказать, что это только со стороны гусеничный транспортёр смотрится, как крепкая машина, которая плавно движется по воде. На деле – ничего подобного. Ехать на таком транспорте — сомнительное удовольствие. Приходится крепко держаться за борта, чтобы не улететь в воду. Сидеть негде. Снимать тоже не особо удавалось.
То, что я увидела, не поддается описанию. Старый город затоплен полностью. Уж не знаю, куда там вода уходит… Мы проплывали надписи «Продукты», «Сбербанк», «Кафе», памятник самолета… Целых домов нет.
Доплыли до сухого островка. Спасатели выгрузили воду. В кромешной мгле к нам подошли несколько человек, те самые, которые не эвакуировались.
– Нам тут нормально, один магазин работает на генераторе, продукты завозят, даже на машине можем передвигаться, — тараторит женщина. – Так что волков бояться, в лес не ходить.
По словам работника МЧС, те люди, у которых дома затоплены под крышу, поселились в местной церкви: «Им тоже отвозим продукты. А мы сейчас стоим на улице, она первая приняла удар волны. Помимо у нас в городе работают спасатели, которые разбирали «Крокус» после теракта, были на землетрясении в Турции. В первые два дня людей из Старого города сотнями эвакуировали. Плавающий гусеничный транспортер приезжал из зоны затопления переполненный, по 150 человек на него грузились. Плюс кошки, собаки. Инвалидов было много, младенцев. Тут их скорые встречали. Людей на носилках выносили. Это был ад. Сегодня ведь первый день, когда в Орске не воет сирена».
Навстречу нам вышли спасатели, которые отработали свою смену.
— Так замерз, что ноги не двигаются, — бросил один. – Так-то вроде не мороз, но когда целый день в воде, то зябко.
На обратном пути мы заехали в детскую больницу. Оттуда всех пациентов эвакуировали, но поддерживать помещение нужно.
Обратно мы плыли в плотном тумане.
Картинка напоминала апокалипсис.
На площади Гагарина я попрощалась со всеми моими попутчиками.
— Представляете, придем завтра, а воды нет, — подбодрила я ребят.
— Ох, если бы… Ладно, поедем на совещание в администрацию. Ещё надо поспать хоть пару часов и обратно…
