Все началось с голубя. Точнее, с голубки. Сначала ей не повезло — попала под колеса велосипеда, а потом повезло попасться на глаза корреспондентам “МК”. Птичка была в крови, с перебитыми крыльями и скособоченным клювиком… Она обреченно жалась к стене дома. Мы не смогли пройти мимо — посадили в коробку, принесли в редакцию и начали обзванивать ветклиники.
В большинстве из них нам сразу дали от ворот поворот, а в одной посоветовали “не париться” и свернуть голубке шею, как это делают курам. После нескольких часов телефонных переговоров стало ясно: в Москве помогать пернатым, пострадавшим от рук, ног и колес, практически некому. Лишь единицы учреждений готовы взять на себя ответственность за крылатых братьев наших меньших и бесплатно предоставить им кров и вылечить. Чего это им стоит и как здесь поднимают на ноги пернатых пациентов, выяснил “МК”.
38 попугаев и одно голубиное перышко
Специализированный госпиталь птиц в Москве все-таки существует. Туда мы и позвонили.
— У нас голубь умирающий на руках! Спасите!
— Срочно привозите. Не можете? Тогда извините. А впрочем… Знаете, наш волонтер согласился подъехать и забрать его. Ждите!
Голубку мы благополучно пристроили. И спустя пару дней поехали навестить нашего найденыша в госпиталь.
Возле кабинета директора Владимира Романова, который является еще и вице-президентом Союза охраны птиц России, длинная очередь. У всех посетителей в руках коробки, в которых дожидаются своей участи пернатые страдальцы. Большинство птиц не шелохнется — в замкнутом пространстве они ведут себя тише воды ниже травы, да и сил у них нет “бунтовать”. Перебиты лапы, шальной хулиганской пулей задето крыло, размозжен клюв...
— Доктор, я вороненка нашла в районе Кунцево, когда с собакой гуляла, — Карина достает большой пушистый комочек. — Он в кустах лежал и не шевелился. Наверное, из гнезда выпал. А у нас там много собак и кошек, его наверняка бы растерзали. Вот подумала, если не я, то кто спасет эту кроху?
— Он вполне здоров, только слаб. Может, вы его сами дома выхаживать будете, а мы вам расскажем — что да как, — с надеждой в голосе спрашивает Романов.
— Нет, у меня условий нет. Ну я пойду…
— Вот так всегда, — вздыхает Владимир, провожая девушку взглядом. — Они их подбирают, чтобы потом совесть не мучила. И спихивают нам. А как мы тут с ними будем, чем лечить, где содержать, за чей счет — это уже никого не волнует. Подобрать — это самое простое…
Только в июне в госпиталь принесли примерно 50 дроздят и 90 стрижат. И еще бесчисленное число птенцов голубей и ворон. Только чтобы их всех накормить, надо час потратить. А едят они в течение дня раз 6—7. Поскольку за эту работу никто не платит, ухаживают за птенцами в основном волонтеры. Но их мало, так что, бывает, за целый день эти альтруисты даже не присядут. Хорошо еще, если птенец здоровый, просто истощенный или выпал из гнезда. А если он хворый? Одни только анализы на инфекции обойдутся в 2 тысячи рублей, плюс само лечение — еще столько же.
Терапия травм тоже недешевое удовольствие. Только одну лангетку наложить стоит около тысячи целковых. Вот и получается, что лечат таких птиц в госпитале в убыток себе, за счет платных пациентов — экзотических попугаев.
— Мы раньше всех найденышей бесплатно брали, а потом за голову взялись — слишком много приносят, нам не справиться, — говорит Романов. — Потому перестали бесплатно лечить взрослых голубей и ворон. Но иногда приходится исключения делать. Сейчас мне женщина принесет голубя, которого кошка порвала. Денег у нее нет, так что придется устраивать птицу за наш счет.
Как раз на этом месте разговора в дверь кабинета постучали. Оказалось, это пришел человек от той самой женщины. Только вместо одного взрослого голубя он принес… пятерых! А к ним “прилагалось” трогательное письмо на трех страницах. Светлана из Ивантеевки за последний месяц 5 голубей и подобрала (они с разными проблемами, но все в плохом состоянии). Держала их на балконе, пока не поняла, что им нужна квалифицированная медпомощь. “Вы святые люди, я верю, что вы их вылечите и не выбросите…”.
— А в принципе можете выбросить? — интересуюсь у Романова.
— Нет, конечно. Мы предлагаем людям, принесшим найденных больных птиц, добровольно оплатить хотя бы анализы. Бывает, соглашаются. Но очень редко.
Романов осматривает 5 голубей и с лету ставит диагноз всем. Потом мы их несем в стационар. Здесь десятки “палат” — небольшие вольеры для птиц одного вида и “боксы”. В последние помещают самых тяжелобольных. С помощью техники можно увеличить количество кислорода в камере, поддерживать нужный уровень температуры и влажности. И тогда процесс выздоровления идет в два раза быстрее.
— Видите, голубю установили температуру 32°С, жако — 28, вороне — 32. А сейчас надо им пеленки поменять, — объясняют мне врачи.
Каждая тяжелобольная лежит на детской пеленке, которую регулярно меняют. “Лежачих” с пипетки кормят и поят, делают им уколы, прогревания и т.д. и т.п. Многие методы терапии уникальны — их разработал сам Романов. Он даже лекарство одно птичье изобрел. Оно на ноги многих пациентов подняло, включая вот этого печального жако. Он смотрит с такой тоской в глазах, что плакать хочется. Очень уж скучает по своим хозяевам. Но с ними еще не скоро увидится из-за своей продолжительной болезни. Его вместе с другими птицами отвезут на реабилитацию в питомник в Рязанской области. Туда же, кстати, попал и наш голубь. Там птицы окончательно поправляются и обретают долгожданную свободу.
Тем временем раздается звонок. Человек просит подъехать и забрать раненого птенца совы. А Романову еще нужно десятки пациентов осмотреть. Потому созванивается с волонтерами. Кстати, многие из них солидные люди — инженеры, менеджеры. Есть даже шеф-повар ресторана. Но и у них не всегда есть время выезжать на такие задания. А иногда просто нет денег на бензин, чтобы добраться до места на машине.
— Если речь идет о ястребах, совах, попугаях, других редких птицах, то мы все равно находим возможность ринутся им на помощь в любую точку Москвы или области, — уверяет Романов.
Владимир Владимирович недоговаривает — в таких случаях он сам все бросает и едет на помощь пернатым друзьям. Он вообще к птицам относится по-особому. Первую птицу ему подарили в 5 лет. Это была синица, которая вскоре умерла. Он тогда долго плакал. И решил стать птичьим доктором.
С тех пор выходил тысячи пернатых. Не так давно в клинику приезжали специалисты городской мэрии. Смотрели, как работают орнитологи, вроде бы прониклись их нищенским положением и пожалели несчастных пернатых пациентов. Обещали выделить деньги. Но, видимо, забыли. А такой строки в бюджете, как помощь бездомным больным птицам, просто нет.
У птиц, особенно птенцов, в Москве положение примерно такое же, как у гастарбайтеров, не знающих русского языка и потерявших паспорт вместе с деньгами на обратный билет. Опасности подстерегают пернатых кругом — мегаполис так и “кишит” машинами и придурками, стреляющими по живым мишеням из пневматики, везде полно рекламных щитов и витрин, в которые так просто врезаться. А медицинской страховки у птиц, так же как у нелегальных мигрантов, нет. С другой стороны, борьбу за существование в природе еще никто не отменял. И среди птиц выживают сильнейшие. А больные и раненые, по сути, вычеркнуты из плана борьбы природы.
Соколов отправляют за МКАД
Прямо за кольцевой автодорогой, в Северном Бутове, в бывшей усадьбе русских аристократов Трубецких обосновался Всероссийский Институт охраны природы. На его территории находится уникальный заповедник — питомник для попавших в беду хищных птиц Русский соколиный центр. Среди высоких дубов, старинных мостиков и живописных болот обустроены вольеры — в них крылатые “пациенты” чувствуют себя как дома.
— Питомцы к нам попадают разными путями, — встречает меня заведующий отделением биоразнообразия ВИОП и директор соколиного центра Александр Сорокин. — Но к каждому мы относимся как к родному ребенку и глаз с него не спускаем, пока не поставим на ноги.
В центре спасают не только тех соколов, ястребов и беркутов, которые пострадали на улицах столицы, но и тех несчастных птах, которые стали жертвами хитроумных махинаций браконьеров.
С обидной регулярностью на столичных таможенных пунктах пограничники сталкиваются с незаконным или неоформленным по всем пунктам ввозом пернатых из-за границы. Крылатые нелегалы прибывают в Москву в тесных ящиках. У такого живого, а точнее, полуживого груза, четыре дороги: птиц могут вернуть в страну, откуда их вывезли, передать на содержание в надежные руки, поместить в центр передержки до того момента, как власти выяснят, что с ними делать, или попросту усыпить. Кстати, последний пункт активно используется в Норвегии.
Однажды в страну — победительницу “Евровидения” попытались незаконно ввезти целую партию кречетов. Не разобравшись, что дальше делать с птицами, редких пернатых просто усыпили.
— К счастью, в нашей стране “эвтаназия” не практикуется, — рассказывает Александр Григорьевич. — Как правило, большинство птичек распределяется по питомникам.
Территория питомника огорожена и охраняется — посторонний сюда не войдет. Мы подходим к вольеру, в углу которого величаво расселся могучий ястреб. У него и его братьев непростая история жизни. Изобретательные контрабандисты вывезли птиц из Арабских Эмиратов в закрытом ящике и уверяли пограничников, что везут в Первопрестольную трех самок соколов, якобы в столице их ждет три кавалера для размножения. Специалисты раскрыли хитроумный замысел: дама с спутником решили вывезти из Эмиратов ястребов, которых там много, и втихую поменять их в Москве на ценных соколов.
В другой “фазенде” любимица сотрудников питомника — самка беркута, которая попала сюда прямиком из дома ребенка на Ленинском проспекте. Кто-то привез ее в Москву из Казахстана и поселил на балконе столичной многоэтажки. На привязи она посидела недолго: как только хозяева ушли на работу, тут же освободилась от поводка на лапе. Вырвавшись на волю, беркут стал кружить по столице и увидел в открытом окне детского учреждения игрушечного бурого медведя.
Оголодавшая птица спикировала вниз, влетела в окно, и, к ужасу играющих на полу детей, стала драть мишку. Встревоженные воспитатели позвонили в Службу спасения, а спасатели передали информацию в питомник.
— Мы ей подыскали пару, — рассказывает о судьбе питомца орнитолог. — К нам принесли самца беркута, который попал в капкан, сломал задний коготь и потерял возможность охотиться. Они прониклись симпатией друг к другу, создали семью и теперь исправно несут яйца.
Высиживают яйца в центре по особой системе. Так как не все пернатые мамаши подготовлены для того, чтобы самостоятельно высидеть потомство, то специалисты подобрали для невылупившихся птенцов… приемных мам. Их роль выполняют самки соколов-балобанов — орнитологи сами определяют, насколько хорошая родительница получится из их питомицы. Многие птенцы выращиваются и искусственным путем — в инкубаторе. Совсем как в рассказе “Веселая семейка”! Под тепловой лампой пищат уже подросшие птенчики — значит их пора кормить.
Оставив малышей на попечение их приемных родителей, мы спускаемся в овраг, к болоту. Александр Григорьевич обещает показать птиц, которых больше нигде на территории России не увидишь. Болото и послужило пристанищем для этих редких обитателей усадьбы: здесь находятся владения рыбных филинов. Родителей двух экстравагантных птиц — их брови торчат в разные стороны и моргают они по очереди — то правым глазом, то левым! — убили браконьеры. Крошек бросили. А потом они попали в питомник.
В Русском соколином центре ситуация с крылатыми пациентами такая же, как и в госпитале птиц. Каждый третий москвич берет на вооружение принцип “птичку жалко” и давай спасать попавших беду, как им кажется, птах.
— Сколько раз приезжали охотники, которым становилось жалко подстреленных ими же птиц! — говорит Александр Григорьевич. — Добить рука не поднимается, вот они и берут домой, а потом осознают, что не по силам им содержание.
Многие обещают помогать материально. Но, как правило, дальше слов дело не идет. А ведь что значит вырастить хищную птицу? Стоит хищнику привыкнуть к двуногим хозяевам — пиши пропало, в природных условиях он не сможет выжить самостоятельно. Поэтому те птицы, состояние которых позволяет в будущем выпустить их на волю, содержатся в огороженном от всех вольере. Специалисты не попадаются на глаза восстанавливающим силы питомцам, даже еду подкладывают так, чтобы они не видели, кто это сделал. Для пернатых обитателей питомника специалисты разводят на территории кроликов. Живут зверьки в огороженных помещениях при входе на территорию, а в прошлом году сумели даже преподнести сотрудникам сюрприз. Некоторым ушастым подопечным удалось сбежать, и они образовали собственную семью, которая поселилась тут же по соседству.
Птицам в Соколином центре хорошо — каждый год они подтверждают это, исправно откладывая яйца и взращивая потомство. Здесь протянут руку каждому, кого занесла нелегкая птичья судьба в условия городских джунглей, будь то канюки, пустельги, тетеревятники, беркуты или даже орел-могильник. Орнитологи института всю жизнь потратили на то, чтобы облегчить жизнь крылатым братьям нашим меньшим. Благодаря их стараниям в Первопрестольной уже начали гнездиться две пары соколов-сапсанов, исчезнувших в Центральной России в 60-е годы. Когда гнезда совьют еще пар семь-восемь, за соколиное будущее Москвы можно будет не беспокоиться.
