— Дмитрий Викторович, народ волнуется, не станет ли меньше бюджетных мест в вузах. По новой методике их исчисляют на 10 тыс. населения в возрасте 17–30 лет, а эта возрастная группа стремительно сокращается…
— В последние годы за счет бюджета у нас учатся около 2,5 млн студентов — около трети от их общего числа, и эта цифра не уменьшается. Действительно, с 1 сентября этого года действует норма нового закона «Об образовании» о том, что число бюджетных студентов не может быть меньше, чем 800 на 10 тыс. населения в возрасте от 17 до 30 лет. И никаких сомнений в том, что количество студентов не станет ниже, чем обусловлено этим правилом, быть не может! Мы, безусловно, обеспечим гарантированный уровень. Общий объем контрольных цифр приема на 2014 год уже утвержден коллегией министерства и составил 485 тысяч бюджетных мест. При этом если в 2013 году соотношение количества мест в бакалавриате и количества выпускников 11-х классов составляло 52 бюджетных места на 100 выпускников, то в 2014 году это соотношение составит 56,4 бюджетного места на 100 выпускников школ. Таким образом, количество бюджетных мест в вузы сейчас таково, что каждый второй выпускник школы может поступить в вуз на программу бакалавриата или специалитета. Правда, люди, поступающие на бюджетные места, должны обладать достаточной подготовкой, чтобы освоить программы высшего образования — бакалавриата и магистратуры. Это будет наше жесткое требование.
— Но как его выполнить? Массовые нарушения при сдаче ЕГЭ этого года ставят под сомнение достоверность многих высоких оценок.
— Для нас очень важно, чтобы Единый госэкзамен проходил честно, уровень учебных достижений каждого выпускника оценивался справедливо, а его оценки соответствовали реальному качеству освоения им школьной программы. Исходя из этого, в прошлом году мы повысили требовательность к дисциплине и соблюдению установленных правил на пунктах приема экзаменов. С этим и связано увеличение количества выявленных нарушений. На основе статистического анализа и его сопоставления со средним результатом по стране сегодня легко установить, списывали ли в каждом конкретном регионе, участке и даже экзаменационной аудитории. Поэтому могу заверить: ни одно из нарушений не останется без последствий — особенно в отношении организаторов экзамена.
— Нарушителей периодически ловят, но чем кончается дело, никто не знает. И возникает ощущение, что вместо наказания дело спускают на тормозах.
— Это не так. В 2013 году за выявленные нарушения потеряли работу около 50 организаторов единых экзаменов разных уровней. В отношении трех региональных руководителей органов образования (Брянская область, Ингушетия и Калмыкия) я направил в адрес губернаторов письма с рекомендацией их увольнения. Конечно, этот вопрос находится в компетенции руководителей регионов. Но я свое мнение выразил. И в Республике Ингушетия уже работает новый министр образования, а в двух других регионах, думаю, также примут аналогичные решения. Мы предпримем все меры, чтобы в 2014 году экзаменационная кампания прошла более открыто, прозрачно и с меньшим количеством нарушений.
— Что это будут за меры?
— Прежде всего по целому ряду предметов мы переходим к открытому банку заданий, и чем дальше — тем больше. Чтобы полностью сформировать, а затем открыть банки экзаменационных заданий по всем предметам, нужен год. Но мы начали эту работу, и каждый месяц Рособрнадзор выкладывает в открытый доступ новые экзаменационные материалы. Другая мера — оптимизация проведения экзаменов с точки зрения распределения вариантов по часовым поясам в сочетании с резким увеличением числа наблюдателей на пунктах приема. При этом с будущего года плюс к общественным появятся и федеральные наблюдатели, причем особенно много их будет в тех регионах, где в последние годы отмечались серьезные проблемы. Запланировано в предстоящую кампанию и серьезное расширение видеонаблюдения, причем не только на пунктах приема экзаменов, но и в региональных центрах обработки информации. Практически во всех экзаменационных аудиториях — а их по стране более 50 тыс. — будут установлены видеокамеры, и все, что там происходит, будет фиксироваться и по возможности транслироваться в Интернет. Родители впервые посмотрят, как их дети сдают экзамены. А если по анализу видеоматериалов будут выявлены нарушения, результаты экзаменов либо в отношении конкретного участника экзамена, либо тех, кто сдавал ЕГЭ в определенной аудитории или даже в определенном пункте приема экзаменов могут быть аннулированы. Это правило привнесет в процедуру Единого госэкзамена большую информационную открытость для всех, кто заинтересован в его честности. Мы же усилим меры контроля на этапах доставки контрольно-измерительных материалов в пункты приема экзаменов, а готовых работ — к местам их проверки и ввода в информационную систему.
Есть также пласт вопросов, связанных с содержанием и технологией экзаменов. Наша позиция такова: любые изменения должны быть известны участникам экзаменов, учителям, родителям и пр. до начала учебного года. Таким образом, для выпускников 2014 года изменений уже не произойдет. А обо всем, что может измениться в 2015 году, мы обязательно объявим до августа 2014-го.
— Тем не менее ходят слухи, что до конца года вы намерены подписать приказ о введении устной части ЕГЭ. Правда ли это?
— Таких планов у нас нет, и спешки в этом вопросе быть не должно. Технология тут непростая, ведь экзамен одновременно сдает большое число школьников. Сейчас ЕГЭ по английскому как необязательный сдают «всего» 80–100 тыс. детей. А когда иностранный станет обязательным, сдавать его одновременно будут более 700–800 тыс. ребят — и каждого должна будет заслушать комиссия. Понятно, что оценить произношение и лексику, определить, насколько ребенок умеет выразить свою мысль на иностранном языке, очень трудно. Это может сделать только очень хорошо подготовленный преподаватель. А у нас будет более 700 тыс. экзаменуемых! Может быть, часть проблемы позволят снять информтехнологии. Но в любом случае вопросов пока больше, чем ответов, а потому в ближайшее время никаких приказов и решений не будет. То же относится к сдаче ряда экзаменов в компьютерной форме. Как только мы отработаем технологии и убедимся в их безопасности и эффективности, эта форма станет повсеместной. Вначале — на экзамене по информатике, а затем, возможно, и по другим предметам. Хочу лишь подчеркнуть: считаю крайне важным все связанное с проведением Единого госэкзамена — его содержанием, процедурой, правилами и технологиями — максимально широко обсуждать с общественностью и профессиональным сообществом и осуществлять любые изменения только после общественной и профессиональной экспертизы.
— Эксперты уже говорят, что идея с устной частью хороша, но ее внедрение потребует финансовых вложений. Между тем экономическая ситуация такова, что Минфин сокращает бюджет образования.
— Думаю, что на совершенствование Единого госэкзамена, на повышение доверия к его результатам со стороны учеников, родителей и учителей мы денег жалеть не будем. Доверие, конечно, ни за какие деньги не купишь. Но все, что можно сделать, чтобы повысить доверие к ЕГЭ, мы сделаем.
— Ожидается ли сокращение категорий льготников для поступления в вуз?
— Нет, в новом законе «Об образовании» их количество даже увеличилось. Добавились, например, категории «Дети погибших или умерших Героев России и Героев Советского Союза» и «Дети работников правоохранительных органов, погибших или потерявших здоровье при осуществлении своих служебных обязанностей». Согласитесь: такие дети действительно заслуживают особого порядка поступления в высшие учебные заведения. Добавилась и особо актуальная сейчас льготная категория для чемпионов Олимпийских игр и победителей чемпионатов мира и Европы. Правда, действует она только в отношении специальностей, связанных со спортом. Но это, согласитесь, логично.
В целом у нас сложились три группы льгот. К первой относятся победители олимпиад для школьников, которые либо получает право на поступление вне конкурса, либо вузы условно засчитывают их победу за 100 баллов ЕГЭ по профильному экзамену. В другую категорию входят, например, дети-инвалиды, которые проходят в вузы по специальным квотам, устанавливаемым в разных регионах, вузах и на разных направлениях подготовки. Они должны сдать ЕГЭ на удовлетворительную оценку и с этими результатами поступают вне конкурса, но только на места, выделенные данной квотой. Третья категория льгот предполагает, что ребята не сразу поступают в вуз, а могут учиться за счет бюджета на подготовительных курсах. Сейчас эта льгота распространяется на детей-сирот, давая им возможность подготовиться не только к сдаче Единого госэкзамена, но и к освоению программы высшего образования, а затем, сдав экзамены, успешно учиться в вузе. Однако как раз сейчас в Госдуме обсуждается инициатива принять для детей-сирот тот же порядок реализации льгот, что и для инвалидов, — выделение квот. Мы не возражаем, но считаем, что при этом надо исходить из того, что недостаточно, чтобы ребенок просто поступил в высшее учебное заведение. Главное — чтобы он смог там учиться и тем самым реализовал свое право на образование.
— Кстати, как вам предложение Ярослава Кузьминова прекратить внеконкурсное зачисление в вузы победителей олимпиад и обязать их подтверждать свои результаты оценками ЕГЭ?
— Такая инициатива к нам действительно поступила, хотя принадлежит она не ВШЭ, а комиссии Общественной палаты по образованию, в заседании которой участвовал и я. Повторюсь: все предложения, связанные с изменением порядка приема в вузы, должны обязательно широко обсуждаться. И на сегодняшний день такое обсуждение начато. Мы направили это предложение во все высшие учебные заведения, в Ассоциацию ведущих российских вузов, в Российский союз ректоров и, думаю, до конца года соберем все мнения и примем окончательное решение.
— Многие ребята участвуют в олимпиадах лишь ради льгот при поступлении в вуз. Не опасаетесь, что с их исчезновением ряды олимпиадников поредеют?
— Здесь надо нащупать баланс, который, с одной стороны, позволит сохранить систему олимпиад, а с другой — позволит сделать так, чтобы она была информационно прозрачной. Я исхожу из того, что олимпиады школьников — очень важный элемент нашей образовательной системы, который позволяет детям с необычными, нестандартными способностями реализовать себя и найти свое место в том вузе, которое в наибольшей степени соответствует способностям и талантам этого ребенка. Однако не менее важно, чтобы родители и дети, которые не участвуют в олимпиадах, понимали, почему тот или иной ребенок получил на олимпиаде высокую оценку, а с ней — и доступ к бюджетному месту. Не будем забывать: бюджетные места финансируются за счет федеральных налогов, а значит, фактически с определенным участием каждого россиянина. При таком понимании мы обязаны сделать так, чтобы налогоплательщик понимал, насколько честно тот или иной ребенок получил доступ к этому общественному благу. Думаю, окончательное решение в отношении победителей олимпиад школьников мы примем в течение двух-трех ближайших месяцев.
— Как продвигается переход отечественного высшего образования на Болонскую систему и какое место в ней занимает прикладной бакалавриат?
— Для многих наших ведущих вузов двухуровневая система подготовки давно является обычной практикой. Физтех или, скажем, МГУ начали подготовку бакалавров и магистров еще в начале 1990-х годов. Затем, с изменениями законодательства, эта система обрела у нас статус основной, и сейчас наши образовательные программы строятся на основе двух уровней высшего образования — бакалавриат и магистратура. Хочу подчеркнуть: это произошло не потому, что мы хотим быть похожими на какие-то другие страны, а вследствие того, что современная экономика, запросы предприятий и ожидания семей требуют более гибких образовательных программ. Не секрет, что, когда выпускник школы поступает в вуз, он чаще всего очень слабо представляет себе и свое будущее, и свои возможности, не обладает достаточным опытом для профессионального самоопределения. А вот после окончания бакалавриата он получает возможность подумать и выбрать ту из программ магистратуры, которая наиболее полно соответствует его будущим ожиданиям, способностям и карьерным запросам.
Двухуровневая система позволяет и работодателям эффективнее участвовать в образовательном процессе. Многие предприятия сейчас заинтересованы в том, чтобы вкладывать средства в систему профобразования. Но они, естественно, считают свои деньги. И одно дело вкладываться в пяти- или четырехлетнюю программу, и совсем другое — в двухлетнюю, более короткую и вдобавок сориентированную на интересы конкретной отрасли и конкретного предприятия.
Теперь что касается прикладного бакалавриата. Такого типа образовательной программы в законе нет. Но объясняется это просто: прикладной бакалавриат не является самостоятельным уровнем или видом образования. Это — особый тип программы бакалавриата, отличающийся от бакалавриата академического своей большей практикоориентированностью и стопроцентной готовностью выпускника к трудовой деятельности по полученной профессии. Данные программы могут реализовываться и в режиме сетевого взаимодействия вузов и организаций среднего профобразования. Например, при подготовке технологов, операторов сложных устройств. Техникумы и колледжи сейчас оснащены ничуть не хуже, а то и лучше, чем многие вузы, и качество подготовки специалистов от этого сильно выигрывает.
Мы заинтересованы в том, чтобы такие программы реализовывались совместно с промышленными предприятиями и при этом — с максимальным использованием механизма целевого приема, когда, с одной стороны, предприятие участвует в образовательном процессе, а с другой — полностью гарантирует выпускнику трудоустройство. Так получается и на практике. Программы прикладного бакалавриата запустили ведущие российские вузы, и именно по тем направлениям подготовки, где есть конкретный заказчик и нужен именно этот вид специалистов. Компании же взяли на себя оплату практики, платят стипендии студентам и, что очень важно, гарантируют трудоустройство после успешного завершения образования. Первый же набор на программы прикладного бакалавриата этого года показал большую востребованность таких специалистов, а желающих поступить на них оказалось гораздо больше, чем 3,5 тыс. имеющихся бюджетных мест в 2013-м. Поэтому в 2014 году мы увеличим контрольные цифры приема на программы прикладного бакалавриата до 20 тысяч.
— Не могу не спросить про зарплаты педагогов. У учителей они повысились, но те жалуются на непомерный рост нагрузок. А у вузовских преподавателей зарплаты остаются недопустимо низкими.
— Действительно, повышая зарплату преподавателей, очень важно отслеживать сопутствующие эффекты. Если говорить о школах, то мы исходим из того, что рост зарплат не должен происходить за счет увеличения нагрузки сверх установленных пределов. А именно — 18 уроков в неделю и столько же часов на дополнительные виды деятельности: проверку домашних заданий, подготовку к урокам, внеучебную деятельность учителя и т.д. Для сбора отзывов, замечаний и предложений по этому вопросу мы открыли «горячую линию», рассчитанную не на руководителей образования или директоров школ, а на учителей. И вскоре благодаря этому механизму обратной связи поняли: в ряде регионов попытки повысить педнагрузку есть. Каждый такой случай мы регулируем, буквально в ручном режиме. Вначале проверяем достоверность информации, а затем связываемся с руководством школы, органами управления образования, с региональным министром образования и в случае необходимости принимаем решение по каждой школе. Нельзя допустить, чтобы ухудшение условий труда учителей, отсутствие у них времени для саморазвития и повышения квалификации повлияло на качество образования. Повышение зарплаты за счет роста нагрузки — не просто профанация нашей образовательной политики, но прямо работает во вред настроению учителей и качеству образования.
Что касается вузов, то с середины 90-х годов прошлого века унаследована система крайне низких окладов: 10–12 тыс. рублей у профессора и 6–8 тыс. у доцента. Поэтому весной текущего года мы разработали рекомендации для всех вузов, предусматривающие, что гарантированная часть должна составлять не менее 75% полной заработной платы преподавателя. На практике это означает очень серьезное повышение окладов — постоянной части зарплат, связанных с квалификацией педагога, а не с непосредственными результатами его работы. А оставшиеся 25% должны обеспечить премии, надбавки и прочие выплаты, связанные с результатами. Мы перешли на эту систему с начала нового учебного года — 1 сентября, но уже видим, что в среднем по системе высшего образования оклады выросли в 2,5 раза. Правда, решения о системе оплаты принимают сами вузы, а потому ситуация повсюду разная. Но мы ведем ежемесячный мониторинг и при серьезных отклонениях от рекомендаций принимаем меры. А я со своей стороны регулярно встречаюсь с ректорами, не обеспечивающими темпы повышения зарплат, которые мы ожидаем. Во время такой встречи в середине ноября несколько человек получили выговор за неспособность быстро изменить свою кадровую систему.
— С переходом на нормативно-подушевое финансирование образовательные учреждения стали под завязку набивать детей в детсадовские группы, классы и студенческие аудитории. Может, нужны строгие ограничения наполняемости?
— Они есть: это санитарные нормы и правила, а также нормативы, установленные Минобрнауки. Например, в детских садах есть норма площади на каждого ребенка, а в школах — правило: не более 25 учеников в классе. Конечно, есть классы, где 30 и даже 35 учеников. Но это не должно быть правилом, а потому соблюдение данных норм каждым учебным заведением регулярно проверяют и будут проверять впредь Роспотребнадзор и органы управления образования. Наша демографическая ситуация сейчас такова, что число детей постоянно увеличивается: вначале — дошкольного возраста, а в ближайшее время нас ждет сильное увеличение числа школьников. Конечно, счастье, что у нас стало столько детей. Но для системы образования это серьезная нагрузка: у нас есть школы, которые работают в две смены, а в некоторых регионах и в три. Проблема так остра, что без массового строительства новых детсадов и школ нам проблему инфраструктурных ограничений не решить. Необходимо больше инвестировать в строительство новых зданий.
— Вскоре появится единый школьный учебник истории. Очень хочется, чтобы он был интересным. Может, привлечь к его созданию писателей? Например, Бориса Акунина, который, кстати, является отличным историком.
— В том и состоит искусство автора учебника, чтобы он был интересен детям! Любой школьный учебник должен быть интересным, но особенно это важно для учебников по истории и по литературе. С их помощью школьники должны не только усвоить необходимый набор дат, имен и фактов, но и почувствовать интерес к истории, к литературе, к чтению, чтобы, читая учебники, дети развивались интеллектуально. Конечно, авторский коллектив, выбранный на конкурсной основе для подготовки нового учебника истории, должен удовлетворять этим требованиям, и в него должны входить не только академические историки, но и люди, умеющие интересно и увлекательно для детей описать исторический материал.
— А по другим предметам тоже будут единые учебники?
— Пока это не обсуждается. Мы считаем очень важным, чтобы у учителей и у учеников был выбор. Наличие нескольких учебников по каждому предмету предполагает и формируемый сейчас новый федеральный перечень учебников. Однако первично для нас не количество учебников, а их качество, и мы сделаем все, чтобы в руки наших детей попадали только хорошо проверенные, апробированные учебники и учебные пособия, а к работе над ними привлекались наши лучшие ученые, методисты, педагоги, а если надо — и писатели.
— Ту же цель преследует и общественная экспертиза. Но я, честно говоря, не очень представляю ее, скажем, по учебнику математики для 11-го класса.
— В общественной экспертизе будут принимать участие, например, ассоциации учителей-предметников, которые сейчас активно создаются. Например, Ассоциация учителей математики. И каждая должна внимательно посмотреть учебники, предлагаемые издательствами по их предмету. Учитель, учительское профессиональное сообщество обладают уникальной компетенцией — понимать, насколько тот или иной материал будет понятен и интересен детям. Это самое важное, хотя Российская академии наук по-прежнему будет проводить экспертизу научной состоятельности учебника, а Российская академия образования — его соответствия педагогическим методикам и концепциям.
— Не могу не спросить про «диссергейт». Каковы последние новости с этого «фронта»?
— Пожалуй, главное заключается в том, что мы сделали систему присуждения ученых степеней информационно открытой. Теперь в Интернете публикуются все авторефераты и диссертации, и любой человек с достаточной квалификацией сможет сам провести их оценку. Конечно, эта оценка не станет истиной в последней инстанции. Право присуждения ученых степеней и рассмотрения вопросов об их лишении принадлежит только специально созданному для этого высшему экспертному органу нашей страны — ВАК. Так что, с одной стороны, я приветствую все общественные и личные инициативы в деле защиты научной этики, но, с другой, полагаю, что сделать это могут не дилетанты, а только само профессиональное научное сообщество. Причем крайне важно, чтобы сами ученые осознали: недопустимо защищать некачественные, не содержащие новых результатов работы либо — что еще хуже — диссертации с некорректными заимствованиями. Такого быть не должно, ведь каждая подобная работа подрывает доверие к обладателям ученых степеней, к научным знаниям и квалификациям, к науке в целом.
Мы анализируем диссертации, которые защищались в последние годы, и будем эту работу продолжать. Но не только с целью принятия оргвыводов в отношении конкретных людей, допустивших некорректные заимствования, а прежде всего для того, чтобы выявить диссертационные советы, которые так некачественно работают. Если этого не сделать, поток халтуры будет воспроизводиться вновь и вновь. Поэтому самое важное сейчас — выявить те советы, которые выдают некачественные, а иногда и фальшивые диссертации. Их, к сожалению, немало — сотни. И пускай люди, защитившие там подобные работы, как правило, не занимаются профессионально наукой и не знакомы с научной этикой и требованиями, предъявляемыми к диссертациям в профессиональной среде. Но вот их научные руководители и официальные оппоненты все знали и понимали, но все же приняли участие в подготовке сомнительных «диссертаций», а потому, как нам кажется, несут гораздо большую ответственность. Такие советы будут закрыты, а таким «ученым» надо запретить заниматься аттестационной деятельностью. На это в ближайшее время и будут нацелены наши усилия.
