При этом само мероприятие, в отличие от премьеры «Войны миров Z» неделю назад с Брэдом Питтом, отличалось четкой организацией и широким простором для маневров звезд. А все потому, что организаторы не пытались в один вечер втиснуть сразу два мероприятия: и премьеру, и открытие кинофестиваля. Без лишних людей на дорожке и без лишнего пафоса Депп и компания за какие-то полчаса успели отработать и для фотографов, и для телекамер, и для фанатов. Для тех, кому не удалось пробраться за плотный кордон охранников, Джонни на полминуты выглянул с лестницы на Страстной бульвар, чем привел поклонников в бешеный восторг. Депп выгодно отличался от Брэда Питта и элегантным внешним видом. Клетчатый костюм-тройка, потертые ботинки, постоянный набор из перстней и синих солнцезащитных очков — по всему выходит, что новая 27-летняя подруга актера Эмбер Херд не дает ему расслабиться. Актриса и модель тоже прилетела в Москву вслед за Деппом, но в отличие от него фотографов избегала. Не выносить личную жизнь на публику — еще один урок, который Джонни вынес из новых отношений. И ведь все это идет ему только на пользу. Бросив пить (теперь — только безалкогольное пиво) и есть мясо, Депп в свои пятьдесят легко переносит трансатлантический перелет, плотный график интервью, вечернюю премьеру, а после торжественного ужина в ресторане «Турандот» неподалеку от театра «Россия» — еще и after party на двенадцатом этаже отеля «Ритц», уже недалеко от собственного номера. Чего не скажешь о его молодом партнере по фильму Арми Хаммере, ровеснике подруги Деппа, который весь визит промучился от недомогания, которое организаторы тактично комментировали одним словом — «джетлег». К счастью, в компании Деппа были еще два матерых кинематографиста, привыкших к любым испытаниям. Продюсер Джерри Брукхаймер и режиссер Гор Вербински, приехавший в Россию впервые. В отличие от своей главной звезды, с которым он работает уже десять лет, Гор не искрит абсурдными шутками в интервью и вообще говорит бережно и аккуратно, доставая из себя каждое слово, как хрупкое яйцо из корзины.
— Можно ли назвать нас с Джонни друзьями? — говорит режиссер. — Надеюсь, что да. По крайней мере для меня наша дружба началась сразу, как только мы встретились в первый раз. Это произошло в Лондоне, я пригласил его на ужин, который затянулся на пять часов. В ресторане играла приятная музыка, за столом шли интересные разговоры — на улицу вышли уже близкими друзьями. С тех пор я ни разу не испытывал с ним никаких проблем на съемках. Он может отыграть самую сложную сцену, а после сесть и сыграть со мной вдвоем на гитаре.
— У кого получается лучше?
— Джонни — реально крутой музыкант.
— Как вы думате, почему именно он стал суперзвездой?
— Я не знаю. На первых «Пиратах» — а это очень большой фильм — он сумел создать с нуля очень сложного персонажа. Смешного, безумного, обаятельного, который не затерялся среди кораблей и спецэффектов. Такое под силу только большому профессионалу. И так происходит каждый раз, когда он приходит на съемочную площадку. Все его успехи в кино — это в первую очередь результат большого труда.
— Когда-то советские зрители узнавали историю Америки по вестернам, но это было полвека назад. Почему вы именно сегодня решили вернуть кино на Дикий Запад?
— Для меня вестерн — это в первую очередь история личности. Когда ты на восходе на фоне красного диска солнца видишь фигуру одинокого всадника. И он должен сделать выбор, и, как правило, смертельный выбор. Все эти фильмы — об индивидуализме. И когда появились железные дороги, металлургическая промышленность, выросли города, такие личности в один миг почувствовали себя бессильными. Мир изменился, мир всегда меняется слишком быстро. Вот ощущение, от которого я отталкивался, когда начинал работу над фильмом. Что меня больше всего впечатлило на Диком Западе? Стены ущелий, которые помнят еще первые столкновения индейцев и конквистадоров. В этих каньонах живут очень древние привидения, и ты все время чувствуешь их энергию.
«Одинокий рейнджер» заимствует у «Пиратов Карибского моря» легкий язык и развязных главных героев — индейца Тинто (Депп) и Одинокого Рейнджера (Хаммер). Но в отличие от «Пиратов» Вербински на этот раз обращается к реальным событиям из истории Америки: переломному периоду второй половины XIX века, когда появление железных дорог спровоцировало столкновения с коренными жителями. Закончившиеся, как известно, почти полным их истреблением. Завернутый в обертку безобидной диснеевской сказки (повествование представлено как рассказ постаревшего индейца маленькому мальчику, пришедшему поглазеть на него в музее), «Рейнджер» апеллирует к взрослым вещам. Без всяких аллегорий, напрямую проговаривая ключевые понятия: государство — врет, железнодорожные магнаты прикрываются идеями всеобщего блага ради личного обогащения. И те и другие ради своих целей готовы на все. Но и у индейцев перед лицом прогресса нет никаких шансов — как бы ни старался Одинокий Рейнджер, они «уже почти духи». В этом смысле «Рейнджер» куда больше похож не на «Мертвеца» Джима Джармуша, а на «Джанго освобожденного» Квентина Тарантино. Фильм Вербинского хоть и уступает тарантиновскому по энергии, как Джонни Депп Кристофу Вальцу — в изобретательности в работе над ролью, — но стоит с ним в одном ряду. Тогда Тарантино тоже взял за основу одну из самых черных страниц в истории Америки — рабство — и облачил ее в мощную художественную форму, совершив своего рода обряд покаяния.
Именно из таких фильмов — и из такой свободы признать собственную неправоту — и рождается подлинное величие. Такое осязаемое в пыли пустыни близ Гранд-Каньона. И такое ничтожное в устах министров, которые хотят вернуть госзаказ, а то и вовсе — ввести запрет на все плохое, что когда-нибудь случилось в России.
