Если как следует задуматься, то голливудскую звезду Дэниела Дэй-Льюиса в России знают всего по нескольким ролям. “Век невинности”, “Банды Нью-Йорка”, “Баллада о Джеке и Роуз”. Но эти роли такой силы и глубины, что не восхититься талантом этого актера просто невозможно. Он не соглашается на все подряд и за последние шесть лет сыграл всего в трех фильмах. Его новая роль в “Нефти” Пола Томаса Андерсона, где он сыграл нефтяного магната Дэниела Плейнвью, запомнится зрителям непременно. Потому что забыть характер, сыгранный Дэй-Льюисом, просто невозможно, даже если забудется сам фильм. О добыче нефти, работе, силе воображения и достижении цели актер рассказал “МК”.
— В одном интервью вы сказали, что не были удовлетворены сценарием, он вам не понравился?
— Неудовлетворенность дает мне толчок проникнуть в новую вселенную, в новый характер, именно это чувство и такие переживания сопровождают любую мою работу. Для меня неудовлетворенность гораздо важнее, чем чувство восхищения персонажем, оно для меня непродуктивно.
— И все же что вас восхитило в характере Дэниела Плейнвью?
— Мои ощущения таковы, что Пол (Пол Томас Андерсон, режиссер фильма. — М.Д.) взял некую идею и последовательно ее осуществил — со всей возможной правдивостью, не закрывая глаза на возмутительные обстоятельства жизни Плейнвью. Да, пожалуй, меня восхитило правдивейшее исследование, заложенное в сценарии Пола.
— В вашей фильмографии “Последний из могикан”, “Век невинности”, “Банды Нью-Йорка” и теперь “Нефть”. Похоже, вас всерьез интересует то, что можно назвать духом Америки…
— Думаю, неосознанно. Во мне есть часть, которая заинтригована Новым Светом, — возможно, это та часть меня, что помнит моих предков, приехавших в Америку. Но, поверьте, я никогда не провожу параллелей между одним своим фильмом и другим. По здравом размышлении я предпочту оставить все как есть, пусть останется что-то неисследованным.
— Жизнь Дэниела Плейнвью и то, как вы ее показали в фильме, обладает глубоким психологизмом, ведь он буквально вкопал себя в землю, отказался от всего в поисках нефти. Вас интересовал характер такой силы?
— Да, он заживо похоронил себя, но он же сам и выкопал себя! Я не склонен расчленять человеческую жизнь на составляющие. Абсолютно уверен, что он не один такой, многие в его ситуации поступали так же. Многие начинали с кирки и лопаты, словно животное, проводя свою жизнь под землей, и лишь некоторые счастливчики заканчивали дни свои в желанном благосостоянии, что стоило им стольких сил. И я думаю, что многие из них, добившись многого, все равно старались быть как можно ближе к земле, остаться ее частью. Возможно, в этом есть что-то животное. И я думаю, что многие из них были ожесточены самой жизнью и были неспособны наслаждаться плодами своих трудов. Потому что единственным наслаждением для них стал труд как таковой.
— Да, Плейнвью не выглядит счастливым, купив дорогой дом…
— Вы правы! Мы снимали эту сцену в доме Эдварда Доэни, давшего некоторые черты своего характера Плейнвью, которого, в свою очередь, описал в своем романе “Нефть!” Аптон Синклер. Знаете, вспоминая этот дом, я вспоминаю пирамиды, что строили фараоны всю свою жизнь. Свидетельство их власти, но в конечном итоге — гроб.
— От первого прочтения сценария до съемок прошло два года. Вы занимались какими-либо исследованиями по теме?
— В данном случае важно было знать о том времени — ведь мы с вами не жили в то время. Мне было интересно, как жили люди тогда и как проживали свои дни те, кто посвятил свою жизнь поискам нефти и жизни вдали от больших городов. По этой теме можно найти массу интересного.
Но главное — работа воображения. У меня она занимает много времени, и я предпочитаю такую подготовку к роли всему остальному. Для меня важно, чтобы воображение работало и само пришло к решению. Мои слова могут вам показаться чрезвычайно мистическими, но, поверьте, это не так. Кто-то работает над выбором — принятие решения, отторжение некоторых вещей, я же предпочитаю не задумываться над точными материями. Я ищу баланс между воображением и сознательным выбором. Я уверен, что ум всегда должен служить чему-то большему, что в конечном итоге является актом воображения.
— Интересная теория. А что на вас повлияло больше всего как на актера?
— Не могу определенно ответить. Кто знает? Все, что влияет на твою жизнь, влияет и на твою работу.
— Была какая-то деталь, которая вам особенно помогла понять характер Плейнвью?
— С момента, как в моих руках оказался сценарий Пола, передо мной была жизнь человека во всей ее полноте. Безусловно, потом мне приходилось играть на противопоставлении одних черт другим. Конечно, были некоторые вещи, которым просто пришлось научиться. Но гораздо более трудная вещь, более неуловимая и труднодостижимая — смотреть на мир глазами другого человека и открывать мир заново.
— Вы согласитесь, если я назову фильм поэтически печальным?
— Конечно. Безусловно, печально то, что человек мог свести свою сущность лишь к самым своим диким свойствам. Конечно, для Плейнвью это не было проблемой: он сам жил как дикарь. И печально даже не само это — в конце концов, многие жили, руководствуясь подобными теориями и воплощая их на практике. Печально то, что Плейнвью сделал достижение своей цели смыслом жизни.
— Глядя на ваши роли, иногда кажется, что вам очень непросто решиться на новый фильм, и если вы соглашаетесь, то, значит, роль того стоит…
— Согласиться на новую роль несложно. Если потребность сыграть непреодолима — значит, надо играть. Если нет… Что ж, тогда нет и уважительных причин приступать к творческой работе. А она для меня радостный процесс. Но учтите, что “Нефть” стоила мне трех лет жизни — от начала работы над фильмом и до конца. То есть я отдал фильму довольно солидную часть себя. Так что если правильно задать вопрос — готов ли я посвятить конкретному проекту серьезную часть своей жизни, то и решение будет принять несложно. Так что я всегда с большим удовольствием работаю. Всегда, всегда.
Ролик из фильма "Нефть":
