И, конечно же, пообщался с “МК”.
— Марлен Мартынович, где вы таких актеров нашли? Сходство с Толстым и Чеховым потрясающее. Таких лиц уже лет сто как “не делают” — секрет утерян.
— Про актеров не спрашивайте, все равно не скажу их имен! (Смеется.)
— Новый фильм вы снимаете уже четыре года. Почему так долго?
— По двум причинам. Проблемы с финансированием и моя лень.
— Потрясающий материал, такое кино теперь редкость.
— Мне это слышать приятно. А мой продюсер меня ругает: “Вы хотите слушать комплименты, вместо того чтобы кино снимать”.
— Ваше детство прошло в Тбилиси…
— Это был город многонациональной культуры. Взять хоть театры: русский, грузинский, армянский, азербайджанский. В Тбилиси совершенно мирно и дружественно жили люди разных национальностей. Мне очень горько то, что сейчас происходит. Но знаете, во время Великой Отечественной я ни минуты не сомневался, что мы победим. Даже когда немцы к Кавказу подошли. И в бомбоубежище не хотел прятаться во время воздушной тревоги. Так же точно и сейчас верю: все хорошее и справедливое возвратится. Иначе быть не может.
— У вас мастерская во ВГИКе. Трудно находить язык с молодыми?
— Стало труднее. Они другие. Не хочу сказать, что плохие. Все разные — нельзя обобщать. Какие-то вещи меня в современном кино не просто удивляют, а мне жалко. Обкрадывают сами себя. Нынешняя форма драматургии — так называемая запись сценария. Помню, мы с Анатолием Гребневым писали сценарий “Июльского дождя”. Описание леса — ну что, казалось бы, это значит для фильма? Я мог писать его целый день, каждое слово было важно — найти точный эпитет, настроение. Сценарий был одним из видов литературы.
—А мемуары написать не собираетесь?
— Зачем? Надо кино снимать.
