- Не каждый день такие роли предлагают. Как осваивали персонажа?
- Сложность была в том, что Александр Наумович, пробуя артистов и опробируя текст, давал актерам читать абсолютно разные роли – Наума, Малевича, Шагала. Я пришел вроде бы на Шагала, чего-то для себя напридумывал, настроился, почитал его биографию. А он меня и так, и так пробовал. Я поначалу напрягся, а потом стало интересно, потому что все проходило в домашней атмосфере. Офис Александра Наумовича находится в его квартире. Мы пили чай, кофе, разговаривали. И было ощущение, что я попал к Александру Митте в гости. У него такое обаяние! И так непосредственно все проходило!
- Он колебался по поводу того, какую роль вам предложить? Или же это были его режиссерские приспособления, чтобы подвести вас к роли Шагала?
- Этого я не знаю. У Александра Наумовича надо спросить, зачем он давал то один текст, то другой. Он просто смотрел на меня как на актера, могу ли я быть разноплановым. А может быть, действительно примерял меня к разным ролям. Как художник он мог раскладывать предварительный пасьянс. Наверняка прикидывал, как тот или иной актер, и я в том числе, смотрится в ансамбле? Он же, я думаю, в голове прокручивал разные сочетания много-много раз, пока окончательно не утвердился в своем выборе. Для режиссера это мучительный процесс. Очень важно не ошибиться в актере, правильно всех расставить.
- А вы видели портреты Шагала и Малевича? Нашли общие черты со своим героем?
- Я присматривался. Не сказал бы, что нашел сходство. Мне казалось, что я не очень похож на Шагала. Физической схожести точно нет.
- Мне-то кажется, что вы гораздо больше на Малевича похожи. Но вы-то существовали в условной среде, не стремились к буквальному воспроизведению событий и персонажей. Работали в манере раннего фильма Митты «Гори, гори, моя звезда»?
- Мне кажется, да. Он сам, наверное, такую задачу поставил и придерживался ее.
- Что это за человек Шагал? Что вы про него поняли и куда шагали?
- К славе он шагал. Честолюбивый был человек, тщеславный. Мне кажется не всегда в ладу с самим собой находился. Двоякое чувство возникло. Я пытаюсь фантазировать, проникнуть в его суть по картинам и биографии. С одной стороны, в нем была невероятная любовь к родине, своей земле, и это чувствуется в его работах и воспоминаниях. Он так прибился к ней внутренне, до конца своих дней не изменял тому месту, где родился и вырос, своей улице, людям, своему народу, корням. И в то же время, как рано определился в своем желании быть художником, вырваться из привычной среды, подняться над ней. Как будто его пополам разделило. И все это в его картинах чувствуется – любовь, стремление ввысь, которое всегда куда-то уводит художника от людей, ведет его к славе. Стремление быть в чем-то лучше, оставить след в истории и искусстве.
- А в вас есть одержимость? Часто ведь актеры отработают свое и все. Жизнь такая. А кто-то осознает свое предназначение. Вы какой?
- Я скорее одержимый.
-Вам повезло в том, что в театре вы работаете с Римасом Туминасом. Кино в меньшей степени балует чем-то неожиданным? Часто ли предлагают что-то стоящее?
- Да, приходится сталкиваться со стереотипами. Иногда читаешь сценарий и понимаешь, что это уже играл. Все-таки творческий рост должен продолжаться. Нельзя останавливался на достигнутом. Обычная история, когда тебя прилепляют к какому-то образу. У меня произошла интересная история. Я встретился на пробах с актрисой, и режиссер предложил нам познакомиться - рассказать, что мы думаем друг о друге. Он спросил у моей партнерши: «А как ты думаешь, какие Леонид играет роли? К чему больше тяготеет?». Она ответила: «Ну, какой-то солдат что ли?». И попала в точку. Потому что капитана КГБ я играл, капитана ФСБ играл, капитана саперов времен Великой Отечественной войны тоже и еще пробовался на подобные роли не раз. У меня есть типажность, которая будет обязательно загонять в определенные рамки. От этого никуда не денешься. Надо запастись характером.
