Война в Югославии ведется на трех фронтах — военном, дипломатическом и психологическом. Как и на двух первых, на третьем фронте борьбу ведут абсолютно неравные силы. С одной стороны, девятнадцать стран НАТО во главе с единственной супердержавой планеты, Соединенными Штатами, сотни бомбардировщиков и истребителей, тысячи крылатых ракет и "умных бомб", крейсеры, авианосцы, миноносцы, броненосцы и так далее. С другой стороны — всего лишь одна пожилая женщина. Но в отличие от первых двух фронтов абсолютное неравенство сил здесь не в пользу НАТО, ибо пожилая женщина — это Миряна Маркович, супруга президента Югославии Слободана Милошевича. Борьба идет за волю белградского владыки. НАТО хочет сломить ее грубой военной силой и заставить владыку капитулировать. Но это недостижимо, пока чары Миряны довлеют над Слободаном. Добраться до Милошевича можно только через труп Маркович. Пока она не сдастся, он непоколебим. Если верить Лилиане Хабджанович-Джурович, биографу и близкому другу Миряны, и мемуарам самой Маркович, то именно она была тем Пигмалионом, который вылепил югославского вождя из провинциального сербского паренька. "Миряна всегда открыто и откровенно утверждала, что без нее он был бы совсем другим, хуже во всех отношениях. Все хорошее в нем — от нее. Все плохое в нем там, куда ее влияние не смогло проникнуть", — пишет Лилиана. Миряна мечтала о совсем ином будущем для Слободана. В серии статей, публиковавшихся в еженедельнике "Дуга", она пишет, что хотела, чтобы ее суженый избрал "более красивую и романтическую профессию архитектора". (Слободан предпочел ей юриспруденцию.) Она не может простить ему и того, что под его давлением начала изучать социологию и стала университетским профессором, хотя душа ее тянулась к литературе, в чем она видела свое истинное призвание. Их первая встреча произошла в библиотеке сербского провинциального городка Позаревач. Слободану было тогда 17 лет, а Миряне — 16. В тот день Миряна пришла в библиотеку в растрепанных чувствах. Она схватила трояк по истории и хотела забыться за чтением о судьбе мифологической Антигоны. "Ее печаль привлекла Слободана. Ему захотелось облегчить ее боль, защитить ее..." — пишет Лилиана. Чувство это было взаимным, ибо Слободан тоже был печальным юношей, нуждавшимся в душевной и духовной помощи. Одинокие души нашли друг друга. Миряна Маркович родилась в июле страшного 1942 года. Родилась в лесу, где скрывались ее родители-партизаны. Отец ее, Мома Маркович, стал впоследствии видным коммунистическим функционером. Однако не в партизанском прошлом, ни в титовском настоящем он не уделял особого внимания "дитяти революционной любви". То же самое можно сказать и о матери Миряны, Вере Милетич, партизанской кличкой которой была Мира. Но причина здесь совсем иная. Сразу же после родов Мира ушла обратно в партизаны, а через девять месяцев была схвачена нацистами. Ей больше не довелось видеть свою дочь. Миру расстреляли в сентябре 1944 года, буквально за несколько недель до победного вступления в Белград частей освободительной армии Иосипа Броз Тито. По некоторым данным, Мира, находясь в застенках гестапо, не выдержала пыток и выдала имена партизанских вожаков. Миряна гневно опровергает подобные обвинения. Когда Милошевич в 80-х годах поднялся наверх по иерархической лестнице компартии Сербии, все документы, касавшиеся дела Миры, таинственно исчезли из государственных архивов. У Миряны остались лишь трогательные реликвии: красная звезда, вышитая ее матерью в гестаповских застенках, связанные ею там же носочки для дочери и вышитое сердечко с именем Миряны посередине. Биографы Миряны пишут с ее слов, что эти травмы далекого детства оказали огромное влияние на формирование ее характера, обострили у нее чувство исторической несправедливости, замкнутость, необходимость постоянно защищаться. Недаром, когда после войны она переехала жить в Позаревач к своим деду и бабке, ее любимым мифом стал миф об Антигоне, которая "пыталась реабилитировать память и восстановить репутацию своего любимого брата, бросившего вызов тирану Креону". Не менее трагичной была и юность Слободана Милошевича. Мать его, женщина, видимо, амбициозная, хотела, чтобы сын ее преуспел в новом коммунистическом обществе. Поэтому она разошлась с мужем, собравшимся постричься в священники. (Оба они были школьными учителями.) По этой же причине она недолюбливала мечтательную Миряну, предпочитавшую видеть в руках Слободана циркуль архитектора, а не жезл президента. И отец, и мать Слободана покончили жизнь самоубийством, когда он был еще юношей. Вынимая из петли повесившуюся мать, он якобы сказал своему другу: "Она мне так и не простила Миру". История самоубийства родителей Милошевича, наверное, дает обильную пищу аналитикам-экспертам ЦРУ, работающим над психологическим портретом президента Югославии. Политический фрейдизм как бы объясняет самоубийственный курс Милошевича, готового совершить и совершающего харакири над собой и своим народом. Когда Слободан и Миряна поженились в 1965 году, она уже носила под сердцем его первого ребенка — дочь Марью, которую назвали так в честь партизанки-героини Марии Бурсач. Если верить биографам Слободана и Миряны, то мы имеем дело с югославскими Тристаном и Изольдой, Лейлой и Меджнуном и несколько более счастливыми, несмотря ни на что, Ромео и Джульеттой, повесть о которых, хотя и печальна, но еще, так сказать, не совсем. По словам той же Лилианы Хабджанович-Джурович, Мира безумно любит Слобо, который не знал и не знает ни одной женщины, кроме нее. "После того как Мира встретилась со Слобо, — пишет Лилиана, — она не боится ни зимы, ни темноты, ни москитов, ни начала учебного года, ни даже троек по математике". И вполне естественно, она тем более не боится каких-то там "Б-2", неважно, видимок или невидимок. "Он, — продолжает Лилиана, — всегда на стороне жены, независимо от того, права она или не права. Она имеет то, чего любая женщина инстинктивно ищет всю свою жизнь... Они разговаривают по нескольку раз в день. Она ценит его как человека, который не забывает ничего важного из того, что касается ее. Например, она вспоминает, как однажды он разбудил ее в два часа ночи, чтобы поздравить с первым весенним днем". Миряна Маркович — женщина, полная парадоксов. С одной стороны, она удивительно скрытная. Но, с другой стороны, в 90-х годах она опубликовала в белградском еженедельнике "Дуга" свои сокровенные дневники. Из них мы можем узнать, что любимая планета Миры, покровительствующая ей, — это Луна. Поэтому она носит лунные камни. Мы можем узнать и то, что она часами причесывает свои волосы, сохраняя одну и ту же прическу еще со школьных лет, что она очень сердится, когда кто-нибудь прерывает это ее занятие, ставшее ритуалом. Когда супруги были бедными, она носила в волосах искусственный цветок, а затем — живой. Но от этой черточки своего туалета Мире пришлось отказаться из-за того, что она "стала вызывать большие дискуссии в обществе". (Дневники Миряны в "Дуге" стали неисчерпаемым источником для насмешек над Милошевичем со стороны их политических противников, недоброжелателей и просто злых языков.) Из Мириных дневников мы узнаем и о том, что она "не может жить без зеркал"; что она тратит месяцы на подготовку музыкальной программы новогоднего домашнего концерта (Новый год Миряна считает "мистическим моментом нового начинания". Кто знает, какое "новое начинание" сулит Мире и Слобо 2000 год!); что она "ненавидит льстецов, однако требует "полной преданности". (Люди, встающие ей поперек дороги, обычно кончают плохо. Четверо бывших близких друзей президентского дома были ликвидированы киллерами при весьма подозрительных обстоятельствах. Убийц, конечно, не нашли. Преступления раскрыты не были.) Люди, близко знающие Миру, сравнивают ее с горящей лампой, которая может сжечь залетевшего на ее свет мотылька. Один из таких "мотыльков", пожелавший остаться анонимным — кому охота гореть дважды в одной и той же лампе! — рассказывал корреспонденту "Нью-Йорк Таймс" в Белграде Стивену Эрлэнджеру: "Она требует максимума повиновения. Она специалист по провоцированию людей, которых она затем обсуждает и взвешивает вместе с мужем. Вы можете сказать все что угодно Слободану. Он вас поддержит и даже похвалит. Но уже на следующее утро все будет по-другому. Ночью он во всем согласится с Мирой". Мира, в отличие от Слобо, интеллектуалка, поэтому, несмотря на любовь до гроба, она относится к нему несколько покровительственно, даже свысока. В своих дневниках она пишет о нем как об "иногда ограниченном и скучном". Вспоминая дни далекой молодости, Мира говорит: "Он был простым и прагматичным парнем, который никогда не выказывал склонности к длительным дискуссиям в кафе, к медитации вслух". Сама Мира жадно проглатывала романы Сартра, бегала на "Последний год в Мариенбаде" и, как заправская экзистенциалистка, предпочитала одежду черных цветов. (Она и сейчас предпочитает черный цвет, считая его "изысканным".) По свидетельству биографа Миры, она привила мужу любовь к литературе и особенно к поэзии, причем его вкусы — это ее вкусы. Она цитирует свои любимые строки, он их запоминает. "До сих пор он повторяет ее слова и мысли, считая их своими, не зная, где кончается она и где начинается он", — пишет Лилиана. Но, к сожалению, влияние Миры на Слобо не ограничивается одной поэзией. Она не только поклонница Сартра, но и основатель и руководитель новой марксистской партии, носящей название Югославские объединенные левые. Утверждают, что эта партия все больше вырождается в мафиозную структуру, торгующую влиянием, что она все больше коррумпируется и срастается не с новыми левыми, а с "новыми сербами", с теми, кого у нас принято называть олигархами. (Знакомая, как говорится, до боли картина!) Миряна Маркович утверждает, что она не националистка и что ни она, ни ее муж не несут никакой ответственности за войны, поднятые на националистической волне. Свежо предание, да верится с трудом. Столь же трудно верится и в демократизм первой леди. В 1996 году она "проглядела" местные выборы, находясь в Индии по случаю издания ее книги на языке урду. Победителями оказались оппозиционные партии, и их первая леди — Даница Драшкович, жена Вука Драшковича, недавно уволенного с поста заместителя премьер-министра, стала устраивать по этому поводу уличные шествия, да еще в районе, где проживают югославские Лейла и Меджнун! Такого Мира-демократка стерпеть не могла. Она усмотрела в этом не только политическую, но и личную угрозу. (Тень четы Чаушеску все чаще маячит перед глазами четы Милошевичей.) Под ее давлением Милошевич аннулировал результаты выборов и "пересидел" протесты. Тем, кого молния не убила, гром не страшен... Миряна строгая и любящая мать: строгая к дочери, любящая сына. Миряна резко критикует в своей биографии Марью, обвиняет ее в том, что ей "не хватает амбициозности, дисциплины, чувствительности". Из дочери, мол, не вышел ни борец, имя которой ей дали, ни поэт, о чем мечтала мать. Сейчас Марья возглавляет популярную радиотелекомпанию "Косава", которой тоже достается от натовских бомбежек. Сын Марко — баловень Миры. С юношеских лет он ведет образ жизни плейбоя. Уйдя из школы, не закончив ее, он стал автогонщиком, прославившись не столько рекордами, сколько разбитыми дорогими автомашинами. Марко живет в Позареваче, где ему принадлежит дискотека "Мадонна". Впрочем, практически он хозяин всего города, стонущего от его похождений. Но Мира все прощает любимчику. В глазах Миры критика Марко равносильна поношению Сербии. Как разгневанная орлица, спикировала Мира на министра иностранных дел Англии Робина Кука, заявившего, что она и ее дети находятся вне пределов Югославии, вне досягаемости натовских бомб. Эпистолярную контрбомбу Миры я хотел бы процитировать обильно, ибо в ней вся сербская леди Макбет: "Вы хотите оповестить всю мировую общественность о том, что я и мои дети бесчестны и трусливы, — пишет она главе британского форин-офиса. — К сожалению для вас и к счастью для нас, вы не преуспеете в ваших намерениях, пытаясь очернить мою страну и мою семью. Все мы находимся в Югославии. У моих детей высоко развито чувство патриотизма; они у меня смелые, ловкие и удивительно красивые... Марко надел военную форму, чтобы защищать свою маленькую новую семью". (По телевидению его показывали с "Калашниковым" наперевес.) Письмо сербской запорожицы британскому султану заканчивается следующим постскриптумом: "Да, кстати, я только что вспомнила: вы сказали, что у нас пять вилл за границей. У нас, конечно же, нет ни одной. Мы не можем позволить себе такую роскошь. Да и зачем, если бы и смогли? Ведь наша страна так прекрасна. Неуважающая вас Миряна Маркович". Говорят, что объявление Милошевича военным преступником еще больше сплотило его семью. Мания преследования, довлевшая над Мирой и Слобо с юношеских лет и во многом бросившая их в объятия друг друга, еще больше усилилась у супругов. Они ощущают себя затравленными и изолированными, непонятыми и оскорбленными. И войну они все больше воспринимают как личную вендетту НАТО против них. Романтичной Мире будущее рисовалось совсем иным. Ее биограф Лилиана приводит слова первой леди Югославии о том, что ей хотелось бы в 2002 году, когда ей исполнится шестьдесят лет, уйти вместе со Слободаном из политики и провести длительный отпуск на каком-нибудь швейцарском курорте. "Она видит себя и его в Лугано кушающими мороженое, — пишет Лилиана. — На ней белое платье и цветок в волосах. А откуда-то издалека меланхолическая девушка, стоящая посреди холодной и ветреной улицы Позаревача, со всей серьезностью спрашивает ее: "Насколько способен человек быть хозяином своей судьбы?" Сейчас хозяин и хозяйка Югославии испытывают судьбу своей страны, своего народа, одевающегося в белый саван и посыпающего пеплом волосы. Перечитывая сентиментальные мечтания сербской леди Макбет, невольно задумываешься: а почему бы НАТО и Большой восьмерке не включить в свои условия урегулирования косовского конфликта еще один пункт — гарантию осуществления отставки и отпуска Миры и Слобо со всеми подробностями, включая Лугано, белое платье, цветок в волосах и даже мороженое? Прав, абсолютно прав югославский историк-диссидент Джилас, когда утверждает, что смерть Милошевича под бомбами НАТО или суд над ним в гаагском международном трибунале были бы трагедией для югославской демократии, ибо превратили бы белградского диктатора в героя-мученика, который продолжал бы править страной или из могилы, или из тюремной камеры. "Дайте ему умереть естественной смертью в кровати!" — восклицает Джилас. В объятиях Миры, добавлю я...
