С первого взгляда видно, что эта женщина умеет нравиться. Впрочем, с ее внешностью это не трудно. Со второго взгляда становится ясно, что еще она умеет заставить себя уважать. Это труднее, и привлекательная внешность здесь скорее мешает, чем помогает. Но она умеет, причем вызвать к себе уважение — это у нее не самый хитрый фокус. Помимо этого она умеет заставить себя слушаться, подчиняться и, наверное, даже побаиваться. Людмила Ивановна Швецова — профессионал высокого класса в деле, совершенно не освоенном женским полом — службе на руководящих постах в органах государственной власти. Сейчас она руководит Комитетом общественных и межрегиональных связей правительства Москвы, и это не самый пик ее карьеры. Ей было меньше тридцати, когда она стала секретарем ЦК ЛКСМ Украины. Потом секретарь ЦК ВЛКСМ, председатель всесоюзной пионерии, заведующая наградным отделом Секретариата Верховного Совета СССР, председатель Комитета по делам семьи и женщин кабинета министров СССР... А потом 91-й год. Если бы восемь лет назад Союз не треснул по швам и люди, работающие в том, союзном, правительстве, не оказались изгоями, она сейчас наверняка занимала бы такой высокий пост, что ее знала б каждая собака. — У нас так мало женщин во власти, что каждая из них воспринимается как исключение из правил. И насчет каждой есть какое-нибудь экстравагантное объяснение. Типа, ее вытащил наверх такой-то, потому что она его любовница. — Да, про нас всех говорили одно и то же. Когда я приехала в ЦК ВЛКСМ секретарем ЦК, все тоже искали за этим мужчину. С кем она спит, что ее назначили на такой высокий пост? Правда, никак не могли определить, с кем я сплю, поэтому решили, что я побочная дочь Щербицкого. Когда женщина переходит на какой-то очередной этап, за этим всегда и всюду видят одно: с кем она спит? Даже если она спит с теми, кого потом сама приводит к власти. — Все-таки женщины во власти очень разные. Есть такие, по которым сразу видно — они родились лидерами. А есть другие, типа Хакамады. В ней нет этого огня. Обстоятельства сделали ее политиком — добротным и прагматичным, но огонь в ней так и не загорелся. — Прагматизм — это неплохо. Он только должен применяться в хороших целях. Но у меня все-таки к работе отношение больше эмоциональное, чем прагматичное. — Считается, что в этом как раз и заключается главный недостаток, свойственный женщинам на руководящих постах. — Я нужна власти не так, как ей нужен Иванов, Петров, Сидоров, а такая, какая я есть женщина. Со своим подходом, своим мышлением. Может, я меньший прагматик. Меньший суперуправленец, организатор, чем мужчина. Может, я в каких-то вещах не цинична. Но если мне придется это в себе задавить, я скорее уйду с работы. Я этим нужна обществу — тем, что во мне есть женского, а не тем, что я научусь действовать по образу и подобию мужчин. И мужчины это должны понять и не ущемлять то, что во мне есть женского. Дома же они не заставляют жен вести себя, как мужчины. Почему в политике надо быть одинаковыми? — Но в московском правительстве у вас, надеюсь, нет таких проблем? Вас не заставляют быть не тем, кто вы есть? — Здесь тоже не все гладко начиналось. Сюда я пришла в 93-м. Страшная пора. Раздрай. По существу поставленных задач здесь ничего не делалось. Шесть бумаг в день. Никто не звонит. Люди приходят в 11 на работу, в 3—4 часа они уже уходят. Одно подразделение по регистрации некоммерческого сектора принимало решения, какой фонд зарегистрировать, какой нет. Я почувствовала спинным мозгом, что там непорядок. — Взятки брали за регистрацию? — По всей видимости. Я сказала, что руководителя этого подразделения не возьму. Сразу на меня пошли страшные нападки. Активизировали всю демократическую часть московского правительства: мол, пришла партократка, она выгоняет демократов, коммунисты возвращаются! Я раньше не видела демократов у власти. А тут понаблюдала. То, что я увидела, меня потрясло. Насколько через губу они разговаривали с людьми. Не знаю, любили ли коммунисты тех, с кем они разговаривали, но им всем давали по шапкам, если они грубо говорили с людьми. Но, конечно, в этот комитет приходили не лучшие демократы. Лучшие, профессионалы, шли в строительство, коммунальное хозяйство. А сюда кинули тех, кто ничего не умеет. Но из-за меня пошла волна на Лужкова: мол, он берет коммунистов. Хотя не Лужков меня сюда подбирал, тут инициатива принадлежит Бакирову. Но Лужков со мной встретился и на мне остановился. — Не думаю, что чиновники-демократы чем-то сильно отличаются от иных представителей своего класса. Все они нужны, чтоб ставить преграду между серой массой, которой без конца чего-то надо, и государством, которое не в состоянии на все отреагировать и всех обеспечить. И они мастерски отфутболивают эту массу друг к другу, заматывают, закручивают. — Все люди, в том числе и чиновники, живут в этом мире со своими проблемами. И со своими низкими зарплатами. У них вырабатывается определенный тип поведения. Но очень много зависит от общей политики того органа, где они работают. В Москве чиновники очень разные. Я сама ведь лично тоже с ними сталкиваюсь. Я хоронила в один год свекровь, свекра и мужа, и все прошла без всякой протекции и знания, что это такое — все похоронные бюро, морги и т.д. Я все знаю. В одних и тех же местах встречаются очень разные люди при одних и тех же зарплатах. Москва, конечно, еще не искоренила всего негативного в бюрократическом аппарате. Но открытость мэра, его активное общение с людьми, активный выход на аудиторию, где он получает не только позитивную информацию (уж могу вам это подтвердить — какую информацию он получает, встречаясь с ветеранами, скажем). И он принимает меры, в том числе и наказующего характера. И требует этого от нас. И я уже обязана создавать в своем комитете такие условия, когда чиновники не будут работать так, как вы описываете. — Ну знаете, если у вас тут все будут такими добрыми, станут помогать всем просителям, они вам комитет за месяц прикончат к чертям собачьим. — Чиновник, первое, должен быть профессионалом. Черствость не черствость, но если потекла труба, это качество уходит на второй план. Второе, ты должен знать правила взаимоотношений с населением. Ты работаешь в поле закона. Если закон не позволяет, ты не можешь помочь, как бы ни хотел. — Ты даже не можешь подать ему надежду. — Но если ты работаешь в органах социальных, общественных — здесь много нестандартных ситуаций. Здесь выходит на первый план желание помочь. Сказать такие слова, чтоб человек ушел не убитый, а с пониманием того, почему этого сделать нельзя. Отказать тоже надо уметь. — А к своим подчиненным вы тоже относитесь с добротой и пониманием? Или позволяете себе проявлять резкость? — Когда у меня плохое настроение (это бывает), я начинаю злиться или покрикивать на работе, сразу думаю: "Так. Наверно, они все думают про меня какую-нибудь гадость". И я сразу останавливаюсь. Надо скрывать плохое настроение. Плохое настроение женщины в сознании мужчин интерпретируется: "или у нее ночь была не такая, как ей хотелось, или климакс". Про мужика никто так не подумает, а про женщину — все. — Ну, наверно, есть в этом какая-то доля правды. — Наверно, есть. Хотя и у них бывает ночь неудачная. — Обычно у женщин-начальников личная жизнь не складывается... — Часто, но не всегда. Многие женщины, которых я знаю, действительно имели проблемы. Многие расходились — мужья не выдерживали. Но что касается меня, то никогда не стояло дилеммы: выбирать между любовью, семьей и работой. Первые два, естественно, на первом месте. Если нужно будет что-то подчинить чему-то, я поставлю именно эти вещи на первое место. — Но вы тем не менее честолюбивы? — Да. Мой общественный темперамент должен быть удовлетворен. — Ну и как общественный темперамент сочетать с семейным счастьем? — Идеальный вариант, когда муж уважает в жене личность и понимает, что она должна самореализоваться. Он ей в этом помогает. Но для этого мужчина сам должен быть реализован. Очень важно, чтоб он не чувствовал себя ущемленным. Что он меньше зарабатывает или его представляют как "муж такой-то". Они этого не любят. Жена на виду, она постоянно выходит в свет, она на всяких тусовках, фуршетах, к ней подходят мужики, целуют щеку, руку... Мужу, естественно, это неприятно, и женщина должна вести себя очень мудро, а не так, что "пусть меня целуют, а ты там как хочешь, переживай. А если ты не понимаешь этого, так ты мещанин и низкий человечишко". — Ваша карьера, несмотря на стремительное начало, оказалась не такой уж легкой и безоблачной. Вам пришлось хлебнуть и обид, и разочарований, но вы не сломались, выстояли, и сегодня никто не назовет вашу жизнь неудавшейся. В чем причина вашей жизнестойкости? — Мне кажется, надо просто уметь любить. Я если не люблю — все. Я любила в своей жизни не один раз, и Бог посылал мне такое счастье любви... Я и сейчас люблю, и я счастлива.
