Вряд ли имя этого человека известно широкой публике. Долгие годы оно находилось в забвении. В забвении незаслуженном. Даже накануне столетнего юбилея генерала Эйтингона руководители современных спецслужб эту дату не посчитали возможным отметить. Тень незаслуженных обвинений по-прежнему витает над корифеем советской разведки и контрразведки. При рождении его назвали Наумом. Наумом Исааковичем. В историю же он вошел как Леонид Александрович. И дело здесь отнюдь не в обычной для чекистов конспирации. Просто в 20-е годы Наум Эйтингон активно работал против дворян и офицерства. Еврейские имена были тогда не в моде. В этом, казалось бы, незначительном штришке — вся суть комиссара госбезопасности Эйтингона. "Генерала Котова", как называли его испанские республиканцы. Главное — интересы дела, все остальное — потом. Не было в 30—40-х годах операции, к которой не имел бы отношения Эйтингон. Одни он разрабатывал сам, в других принимал участие, по третьим — давал консультации. Все, абсолютно все тогдашние успехи нашей разведки были связаны с этим человеком... Наум (Леонид) Эйтингон родился 6 декабря 1899 года в бедной еврейской семье. В 17-м году примкнул к левым эсерам, в 18-м — вступил в Красную Армию, в 19-м — пришел в ЧК. Его первая должность — зампред гомельской "чрезвычайки". После белого мятежа 20-го года в Гомеле, в подавлении которого он принимал самое активное участие, Эйтингона вызвали в Москву, к Дзержинскому. Лично Дзержинский и направил его бороться с бандитизмом в Башкирию зампредом республиканской ЧК. Потом — блестящая операция по освобождению Блюхера, захваченного китайцами на Дальнем Востоке. Потом — Военная академия (ныне — имени Фрунзе), куда Эйтингона отобрали как одного из самых способных чекистов. Работа в Китае: резидент советской разведки в Шанхае, Пекине, Харбине. Мало кто знает, что именно Эйтингон привлек в Китае к сотрудничеству легендарного Рудольфа Абеля. Был в его агентурной сети и другой корифей разведки — Рихард Зорге. Я уж не говорю о чисто оперативных успехах Эйтингона: это он пресек попытку чанкайшистов захватить советское консульство в Шанхае, добился освобождения группы наших военных советников, арестованных в Маньчжурии. Впрочем, что значат китайские результаты в сравнении с другим: ведь не кто иной, как Эйтингон, был основателем нашей нелегальной разведки, первым ее руководителем. Он лично выезжал в США, в другие страны для создания крупных агентурных сетей. Вообще, в то время большие руководители не стеснялись сами "выходить в поле". Работая в 30-х годах в Англии, Эйтингон, например, держал связь с Кимом Филби и Гаем Берджессом — членами знаменитой "кембриджской пятерки". А Испания? Именно Эйтингон был причастен к большинству операций, которые проводились в период республиканской войны. Это он завербовал одного из основателей фашистской партии Фердинандо де Куэсто. Это он разработал ряд диверсионных операций во франкистских тылах. Испанский опыт, связи очень пригодились резиденту Эйтингону в 40-м, когда он стал главным действующим лицом операции "Утка" — ликвидации Троцкого. Я не берусь оправдывать ни Эйтингона, ни других чекистов, причастных к убийству Льва Давидовича. Убийство — оно и есть убийство, даже если совершено оно людьми военными, по приказу сверху. Я лишь хочу заметить, что в реальности Троцкий был совсем не так безобиден, как его пытаются представить сегодня. Вот что, например, писал он во время советско-финской войны: "Сталин может получить помощь извне, поэтому необходимо, чтобы союзники вступили в войну против него. Такая война поставит вопрос перед народом СССР не о судьбе сталинской диктатуры, а о судьбе страны" ("Санди экспресс", 10.03.40). С волками жить — по-волчьи выть... Но отвлечемся от стороны моральной. С чисто профессиональной точки зрения операция "Утка" была проведена блестяще — эта признано всеми. Чего-чего, а профессионализма у Эйтингона не отнять. И Отечественная война — явное тому подтверждение. Эйтингон, его непосредственный начальник Павел Судоплатов — руководители Четвертого (разведывательно-диверсионного) управления — были организаторами войны во вражеском тылу. Вошедшие в анналы разведки радиоигры "Березино", "Монастырь", когда на протяжении нескольких лет немцев водили за нос, питая их дезинформацией, были придуманы и реализованы Эйтингоном. (Впоследствии, кстати, принцип "радиоигр" Эйтингон положит в основу других удачных своих операций. После победы, возглавляя борьбу с националистическим подпольем Литвы и Западной Белоруссии, он создаст фальшивые партизанские группы, якобы воюющие с Советами, которыми командовали прославленные чекисты — Герои Союза Ваупшасов, Прокопюк, Мирковский. Не воевать с бандитами, а нейтрализовывать их чисто агентурными методами — этой тактики неизменно придерживался Эйтингон. Кремль же, напротив, жаждал крови. Между Эйтингоном и Сусловым, секретарем Бюро ЦК по Литве, будущим членом Политбюро, произошел даже конфликт. Конфликт, который обошелся потом генералу очень дорого.) Я не буду перечислять всех заслуг Эйтингона — не хватит газетного места (хотя следует все же отметить, что он наряду с Судоплатовым участвовал и в создании атомной бомбы). Назову лишь ордена, которыми был награжден этот человек. Два ордена Ленина, два Красного Знамени (первый — за освобождение Блюхера, второй — за Испанию), орден Суворова второй степени (за руководство партизанским движением), две Красных Звезды, орден Отечественной войны 1-й степени. В отличие от большинства чекистских генералов Эйтингон не получил ни одной награды за репрессии, за дутые уголовные дела. Все — за конкретные результаты. К сожалению, в те годы это мало кого волновало. В октябре 51-го генерал-майор Эйтингон был арестован прямо в аэропорту "Внуково" как "участник антисоветского сионистского заговора в МГБ СССР". Он вылетел в Москву героем — только что были обезврежены главари литовского подполья, а прилетел — врагом народа. Эйтингон не оклеветал никого из своих коллег. Несмотря на многочасовые допросы, истязания, пытки, он не подписал НИЧЕГО. Понимая при этом, что судьба его все равно предопределена. Однако в марте 53-го, после смерти Сталина, его выпустили, восстановили в органах. Ненадолго. Летом он был арестован вновь — на этот раз как сподручный Берии. "Вы судите меня как человека Берии, которого я видел всего два раза, — говорил Эйтингон на суде. — Я не человек Берии, я — человек Дзержинского". Упертость этого человека — поражает. Даже в тюремной камере, умирая от кровавой язвы, Эйтингон не терял присутствия духа. "Гражданин прокурор, — заявил он генпрокурору Руденко, — у меня всего одна голова, зачем же подводить под четыре расстрельных статьи — достаточно одной". Когда к нему в камеру подсадили бывшего резидента в Швейцарии Штейнберга, отказавшегося в 37-м вернуться в Москву, Эйтингон набросился на него с кулаками. Он знал, что Штейнберг никого не сдал, но человек, не выполнивший приказ, был в его глазах предателем. "Даже если меня расстреляют, я все равно не имею права не возвращаться на родину", — говорил Эйтингон еще в 30-х. В марте 57-го его приговорили к 12 годам. Было это в разгар хрущевской "оттепели". На свободу он вышел только в 64-м. Работал в издательстве "Международные отношения" — благо французский, испанский и немецкий знал в совершенстве. Долгие годы товарищи Эйтингона — испанские республиканцы, партизаны, чекисты — добивались его реабилитации. Письма в ЦК писали Герои Союза Мирковский, Ваупшасов, легендарный разведчик Абель. Безуспешно. Это произошло лишь в 92-м. Вместе с Эйтингоном все обвинения были сняты и с его друга Павла Судоплатова. Наум Исаакович Эйтингон этого уже не увидел. Он ушел из жизни в апреле 81-го. Ушел врагом народа...
