У Клары счастливая судьба. Ее дарованию и красоте отдавали должное великие художники Пабло Пикассо и Фернан Леже. В ее гостиной в рамах — два сертификата. Один из Кембриджа: Международный центр биографий свидетельствует о том, что Клара Лучко — Woman of the Millennium. Второй из Америки: Институт биографий назвал ее женщиной 1996 года. С тех пор для всех переизданий сборника институт уточняет, есть ли у артистки изменения в жизни. Вот и новость. Сейчас знаменитая кинозвезда написала книгу "Виновата ли я" (изд. "Совершенно секретно"). Презентация состоялась в магазине на Тверской, 8. Два с половиной часа актриса раздавала автографы. Мальчик с синими глазами Актриса выглядит превосходно, и когда ей кто-то говорит: "Тебе столько не дашь", — она бросает весело: "А я и не возьму". — Клара Степановна, я слышала то ли байку, то ли отголосок факта, будто бы знаменитый Грегори Пек в своем пригородном ранчо держал красивую шляпку в раме с подписью: "Клара Лучко". У вас с американским звездным мужчиной был роман? — Да ничего подобного! Просто Грегори Пек был на Московском кинофестивале, и мы с друзьями устроили ему экскурсию по Москве. Все показали, а вечером хорошо посидели в ресторане. Нам было весело... — Русская красавица в шляпке запала ему в сердце. А еще встреча была? — Когда наша делегация приехала в США, меня там кто-то из журналистов спросил: "С кем из американских актеров вы знакомы?" Я ответила: "С Грегори Пеком". На меня все посмотрели с большим сомнением. Но тут появился Пек, мы с ним дружески обнялись. — Ваше самолюбие было спасено? — Дело не в этом. Мне было приятно, что он меня узнал. И Грегори пригласил нас к себе на ранчо. А вся наша делегация ждала визы в Мексику. На тот момент мы еще не знали, поедем ли туда. А когда выяснилось, что все-таки едем, пришлось, увы, отказаться от заманчивого предложения Пека. — Вы родом из деревенской глуши. Золушка стала Принцессой, а в детстве вас звали Жирафой. Это не заставляло вас смотреть на всех с превосходством? — Боже упаси! Я вообще этим никогда не болела. Но вокруг меня люди собирались, наверное, потому что длинноше-е-е... (Весело смеется.) Мальчишки дразнили, но странно — между нами всегда была дистанция. — Но ведь вы влюблялись! И наверное, не в одноклассников? — Во второй смене учился мальчик. Как-то я забыла учебник и вернулась в класс. На моем месте сидел он. Я замерла. "Ну ты чего? — спросил он. — Это ты забыла книжку?" — "Я". — "Бери". Я пошла к двери, не ощущая ног. Этот старшеклассник Слава был высоким красивым блондином с синими глазами. Однажды я даже забралась на парашютную вышку и захотела прыгнуть, чтобы только он меня заметил. Страшно было глянуть вниз — они все там внизу были малюсенькими, но не спускаться же назад по лестнице у него на глазах! И я прыгнула с парашютом. — Какое испытали ощущение? — Сначала страх. После прыжка стропы натянулись, тело выпрямилось. Не забыть наступившей легкости — я парю! Все тает. Тихо-тихо. И приземлилась. Мальчик следил за мной, но с полуоборота. Мне показалось: я для него малявка. На моей парте он потом нарисовал мелом жирафу с парашютом. И написал: "Вышка прыгает с вышки". Студенткой ВГИКа я встретила его на площади Революции. Очень красивый, в форме слушателя военной академии, он спросил меня: "Ты чего здесь делаешь?" — "Учусь". И он покровительственно проговорил: "Ну учись, учись", — и ушел. Много лет спустя в "Карнавале" я снималась с его внуком. Жена Славы подошла ко мне и сказала: "Вот наш со Славой внук. Он будет играть вашего сына". — Вы приехали с Украины в Алма-Ату поступать во ВГИК. Вами не владела робость девочки из провинции? — Меня переполняло одно желание — учиться и стать актрисой, и было неважно, во что я одета, что сплю, укрываясь матрасом, потому что все остальное продали до меня другие абитуриенты. Мне очень хотелось поступить — и ничем земным я не жила. — Кого из актрис вы обожали? — О! Тут надо вспомнить сначала о моей встрече с Любовью Петровной Орловой. Когда она приехала в Полтаву, все рвались попасть в театр. Мне достался билет на дневной сеанс. Помню красивый и очень большой зал с золоченой резьбой, с бархатным занавесом и волшебный звук гонга — бом-бом-бом. Все замерли в ожидании таинства. Она была с Александровым. Я его не слушала — пристрастно рассматривала. Был он тогда очень красив. Любовь Петровна, какая-то неземная, в вечернем платье, очень хорошо говорила и пела... После представления я побежала к подъезду, откуда они должны были выйти. Мне повезло — я была близко, и мы встретились с ней глазами. Любовь Петровна слегка наклонилась ко мне и тихо спросила: "Где здесь букинистический магазин?" Наверное, в моих глазах она прочла мое непонимание и пояснила: "Где книги..." Годы спустя, когда я снялась в "Кубанских казаках" и других фильмах, мы с Любовью Петровной вместе были на фестивале в Каннах. — Как это вы умудрились на набережной Круазетт разбить витрину? — Мы шли с моим переводчиком месье Момпером, и меня заинтересовал красивый ресторан с огромными зеркальными окнами. Мы слегка задержались, и мгновенно налетела молодежь с вопросами: "Кто? Откуда?" Переводчик представил: "Мадемуазель Клара. Из Москвы". А ко мне уже тянутся руки: "Кляра, Кляра, Кляра..." Я вспоминаю этот эпизод в книге: "Толпа напирает, я отступаю шаг за шагом, и меня прижимают к витрине ресторана. Я уперлась спиной в это стекло, и... оно затрещало, раскололось на сотни осколков. А я оказалась... внутри ресторана. Первое мое чувство — ужас. Я выбила зеркальную витрину, нужно будет заплатить за это огромные деньги, а суточные у нас были мизерные. Я в панике, а вокруг суетились люди... Тут как из-под земли появились хроникеры, начали все снимать — еще бы! — происшествие на фестивале, на набережной Круазетт. Ко мне сквозь толпу (я сразу поняла это) пробивался хозяин ресторана. Ну, думаю, пропала, такой скандал! А он расплылся в улыбке, галантно поцеловал руку: "Мадемуазель, я очень рад, очень рад! Спасибо вам, вы сделали мне отличную рекламу!" От Медеи до алкоголички — Клара Степановна, как вы себя чувствовали в экзотичных костюмах героев Шекспира? — В "Двенадцатой ночи" я пробовалась на Виолу и Себастьяна. У меня были очень хорошие фотопробы. А потом никто меня не вызывал, а уже началась съемка. В кино у нас как? Пока ты нужен, тебе звонят. А потом забывают известить, взяли тебя или не взяли. И вдруг мне звонят из Ленинграда: "Приезжай". Я приехала в картину, которая уже снималась. Но актриса почему-то перестала устраивать режиссера, и ее сняли с роли. И тут вспомнили про меня. Но у нас — если сыграла бытовую роль, значит, ты бытовая актриса. Поэтому, когда режиссер предложил мою фамилию, все протестовали: "Да вы что? Она украинка. Как она может играть Шекспира?" Тогда он предложил утвердить меня до первого просмотра материала. На меня надели уже готовый мужской костюм. Мои ноги обтянули тугие лосины. Камзол с буфами, пояс с саблей и кинжалом, сапоги со шпорами и в довершение плащ. Представляете мое самочувствие? Шпорами я цеплялась за сапоги, плащ сползал, шпага волочилась, в лосинах мне было неудобно перед людьми — ноги открыты для всеобщего обозрения. Не покидало ощущение неуклюжести, но я все преодолела, брала костюм в гостиницу и обнашивала, вырабатывая естественность. Менялась походка, появлялась другая пластика, даже постановка головы у Себастьяна иная, чем у Виолы, когда она переодевается в костюм юноши. Я фактически играла три роли. Это было трудно. Режиссер Ян Борисович Фрид помогал разобраться во всех тонких вещах. Сколько было у меня бессонных ночей и слез! Мне казалось, что мы плохо сыграем, хотя играли блистательные артисты. — Как после Шекспира вам удалось сыграть алкоголичку? — Я актриса характерная. Однажды в купе поезда я встретила милую женщину. Она доверилась мне, рассказала про свою жизнь и призналась: "Я алкоголичка... Говорят, в Москве удачно зашиваются от запоя..." Она уже все в жизни потеряла и боялась потерять еще и мужа... В фильме "Виновата ли я?" играю хотя и алкоголичку, но женщину душевную. Во внешнем проявлении там нет патологии. Я пью по роли, и психика у меня сдвинулась. Во время съемок моя спутница стояла перед моими глазами — чистенькая, аккуратная. У нее добрые глаза, платьишко с белым воротничком. Не скажешь, что она запойная. Понять судьбу непросто. Внутри себя я складывала судьбу этой героини и отвечала на все ее вопросы и за все ее заблуждения. — Съемки не сделали вас зависимой от рюмки? — Ни за что! Выпить чуть-чуть я не против. Давайте сейчас перед кофе отведаем бальзаму. (И кофе, и бальзам были отменные!) Житейский сериал — Мне почему-то кажется, что вы с вашей дочкой Оксаной подружки. Вы старались усилить в ней сходство с собой? — Актеры всегда хорошо выглядят. Наверное, и я не исключение. Когда Оксана подросла, иные считали ее моей младшей сестрой. Помню, в автобусе она мне низким голосом сказала: "Мама". Я зашипела: "Прекрати! Зачем так громко?" Вспоминаю ее маленькой. Летом она отдыхала у моих родителей в Полтаве. И, когда я приехала, она, шепелявя, а было ей два с половиной года, прочитала наизусть из "Полтавы". Мы с ней сходили в музей Петра I. Дома она стала расчесывать мои длинные волосы и сказала: "Мама, ты как Петр". — Закончив ГИТИС и ВГИК, Оксана, кажется, не снималась? — В фильме "Государственный преступник" она играла мою дочку. Но я не имею привычки на чем-нибудь настаивать. Это ее жизнь. Ее путь. Могу посоветовать что-то. Принимает решение она сама. Давить я не люблю. Это только обостряет отношения. Свой шанс стать актрисой она не захотела использовать. — Как вы относитесь к сновидениям? — Мне сны не снятся. У меня было несколько вещих снов, которые сбываются. Однажды летом из Киева ко мне приехала моя поклонница, а мы с мужем тогда жили на Пахре. И тут мне вдруг приснился сон: мы с ней собираем цветы, я приношу их в церковь, а там стоит мой папа... Утром я рассказываю ей об этом сновидении. Она с испугом сказала: "Это нехороший сон". У меня все оборвалось: что-то случилось с папой. И тут входит в комнату мой муж и тихо говорит: "Знаешь, нам придется ехать в Полтаву..." Оказывается, ему только что позвонили и сказали о смерти папы. Но он решил скрыть это от меня и что-то говорил о "скорой помощи", которая будто увезла его на операцию. А я в отчаянии ему сказала: "Он умер... Скажи правду..." Оказалось, именно этой ночью папа скончался. — Ваша мама ведь умерла почти внезапно? — У нее украли сумочку, а там партийный билет. И мама так была потрясена, что с ней случился инсульт. И она так и не поднялась. Во время ее смертельной болезни приехал к нам в дом мужчина, разыскивая Анну Ивановну Сироту (это ее фамилия). Он писал книгу о героях Гражданской войны и очень жалел, что мама без памяти лежит на смертном одре. За ней, боевой партизанкой, охотилась банда зеленых. А после гражданской вместе с народным театром мама играла украинскую классику — артисты ходили из села в село. Все уметь! — Вы богатый человек? — Богата способностью все уметь. После смерти родителей в Полтаве остался маленький домик, который папа строил сам, — три комнатки и верандочка. Нам пришлось его продать и купить под Москвой деревенскую избу. Мне любопытна была сама земля. Люблю время, когда набухают почки и открываются таинства земли. По роли мне как-то надо было обмазать печку. Режиссер сказал: "Позовем печника, он расскажет, как это делать". А я это умею! В "Цыгане" мне надо было доить корову. Я доила: знаю, как подойти даже к чужой корове. — Она и ногой может ударить, и рогом задеть. — И молоко не отдать. Помассировала вымя, маслицем соски помазала — и все пошло. Когда операторы делали крупный план, корова полезла в кадр. Смешной поединок вышел. Все хохотали, когда я ее за рога от камеры оттягивала. Зритель замечает, что я земная, а не переодетая в простонародное артистка. — Вы в "Цыгане" деретесь с Ниной Руслановой очень натурально. Больно было? — В сценарии было написано, что мы с Катькой Аэропорт ругаемся. А мы решили с ней драться мокрыми скрученными простынями — чтоб больней. "Утром на съемке режиссер говорит: "Покажите, как будете драться". Нам принесли корзину мокрого белья, Катька, то есть Русланова, побойчее меня, схватила простыню и как огрела по спине. Я аж задохнулась! И тогда я схватила простыню и дала сдачи. Дрались мы молча, потому что текст забыли. Я раньше никогда не дралась и не подозревала, что азарт появляется, да такой, что обо всем забываешь. — Отлично, — сказал режиссер. — А где же текст? Мы отрепетировали и стали сниматься. Мы дрались, плакали, смеялись, не хотели отдавать этого Будулая друг другу. Словом, получилась настоящая бабья сцена". (Из книги "Виновата ли я".) — Вот вы странную фразу бросили как-то, что у вас с Волонтиром была нежная дружба. Зритель убежден — у вас с актером был настоящий роман. — Очень хорошо, что они так думают: если на экране у нас не будет настоящей любви, то рассыплется картина, и зритель не поверит в нашу любовь. К тому же по сюжету там была молодая цыганка, которая его любила. И мне надо было так построить образ, чтобы зритель оставался на моей стороне. Доверие, симпатия, оберегаемые нами, помогли нам с Волонтиром создать иллюзию любви. Между тем случались у меня эпизоды с другими актерами. По роли я должна была сказать ему "люблю". Но я смотрела на него и не могла произнести. Язык отнимался. И я говорила: "Простите. Давайте еще раз..." А в "Цыгане" мы чувствовали себя раскрепощенно. — Ваше самочувствие в толпе поклонников? — Когда у нас были праздники на стадионах в Крыму, где собиралось несколько десятков тысяч, было страшно: толпа напирала. Мы успели сесть в машину — нас хотели вытащить, чтобы продлить общение. Не удалось. Тогда подняли нас вместе с машиной и начали раскачивать. Не ведают, что творят. А если в зрительном зале полным-полно народу, то это большое удовольствие — смотреть на людей, запоминать лица, выражение глаз. Это часть нашей профессии. У меня повышается настроение, когда видишь, что тебя помнят, любят. Привычки Муж Клары Лучко — "известинец", африканист, журналист Дмитрий Мамлеев, человек строгих правил, зато про все на свете знает. Пока мы вели наш диалог, он выгуливал пса Бонифация, 12-летнего Боню. Мы уже и кофе попили, за пиршеством выяснили, что Дмитрий Федорович не ревнив — он только радуется за успехи и удачи супруги. Совсем другое дело, если муж — актер, он всегда найдет причину для ревности: жену снимают, а его в фильм не позвали. У них все по-другому. У каждого независимое поле деятельности. — Вы легко прощаете чужие промахи? — Обычно начинаю разбираться, почему человек это сделал. Нет ли моей вины в этом? И прощаю. Ужасно, когда накапливают обиды. Твое зло обязательно вернется к тебе. У меня нет чувства зависти. Я даже не ревнива. — Вы светская особа. Как часто меняете вечерние наряды? — Все пишут, что у меня много шляп. Вы первая не спросили, сколько их у меня. Так вот — штук пятнадцать, а может, больше. Каждая шляпка в отдельном пакете. Я сделала шкаф-купе, и это спасает. Раньше хватало одного шкафа для платьев, теперь не помещаются и в два. Мои платья не стареют. Одно и то же с разными аксессуарами выглядит у меня обновленным. — Я вас понимаю: вы не прибавляете в весе, все такая же легкая и подвижная. — Я не делаю вещи ультрамодные. Считаю, платье не должно кричать о себе и заслонять личность. Платье должно преподносить меня. Слепо следовать моде не люблю. Если самое модное мне не подходит, я его не надену. Лучше надеть вещь нейтральную и украсить ее модными деталями. — Вы успели заразиться модой на мини-юбку? — Я и сейчас ношу выше колен! И что? Я позволяю себе! (Хохочет.) Однажды я сидела в мини-юбке нога на ногу и сделала шляпкой какой-то веселый жест. Фотограф меня щелкнул. И как-то вижу себя в газете в той самой легкомысленной позе со шляпкой и открытыми ногами. Это было так смешно. Кто-то, наверное, фырчал. А мне весело! — Ваше озорство с возрастом не проходит... — Если это исчезнет, я пропала. Я — Рак, вечно сомневающийся, вечно во власти чувств. Когда слышу: "Не примолаживайся" — не понимаю, от чего меня предостерегают. Я вечно бегу, через канаву прыгаю. Появляется Дмитрий Федорович с коккер-спаниелем, и Бонифаций облаивает гостью. — Бони тоже артист. Снимался у Дроздова, а когда приезжает группа что-то снимать к нам в дом, он бывает счастлив. — Вы поддаетесь гипнозу? — Нет. Не поддаюсь. Однажды от какой-то болячки меня пробовали лечить гипнозом. Мне даже стало жалко гипнотизера, и я притворилась, зная, что он именно этого ждет от меня. У меня бывают свои причуды. Когда я слушала передачу про пирамиды, про их особую атмосферу, так все это живо восприняла, что ночью не могла уснуть и все воображала, что мне в этой пирамиде так легко и хорошо, словно я летаю. — Случалось ли, чтобы на вас лично переносили недостатки ваших героинь? — Фильм "Виновата ли я" режиссер Николай Гибу снимал в своем родном городе — Измаиле. Там такое мне власти приписали! "В заключительной сцене фильма я иду с Волонтиром. Мы с ним ссоримся, переругиваемся, я пьяная, шатаюсь. Сцена снималась в небольшом скверике перед церковью. Там по ходу сценария он вырывает у меня блюдо, бросает на землю, и оно вдребезги, только осколки разлетелись. Начали мы репетировать сцену. Ждали приезда камеры. И со стороны не видно было, что кино снимают. Мы репетировали, кричали друг на друга. Ну как положено. ...Дождались камеру, сняли сцену... А на следующий день приглашают режиссера в мэрию. — Слушайте, вы же наш земляк. Мы этого от вас не ожидали. Что там у вас вытворяла Лучко? Она же народная артистка. Нам звонили жители. Они к Лучко так хорошо относились, а тут вдруг она напилась, устроила дебош, кричала. Да еще у храма. Там же люди... Нехорошо. Так можно и авторитет потерять. Вы с ней поговорите... — Да вы что, — рассмеялся Николай Гибу. — Мы же снимаем картину. Она в жизни-то никогда не пьет..." (Из книги "Виновата ли я".) — Клара Степановна, что вы пожелали бы женщинам? — Мы обычно говорим, что надо делать добро. Это старая истина. Сейчас вообще трудно делать добро. Ну хотя бы не пускать в себя зла. Надо каждый день свой сделать интересным, проявлять любопытство к жизни. И обязательно оставаться женщиной, не забывать об этом никогда. — А что же мужикам нам пожелать? — Не забывать, что они му-жи-ки!
