Людвиг Файнберг, он же Тарзан, отнюдь не был российским мафиозным Колумбом, открывшим Флориду. (О жизненном пути этого уникального русско-американского гангстера я рассказал в прошлом номере "МК".) Уже в 1990 году полицейский департамент Майами-Бич забил тревогу по поводу того, что "необычайно большое количество вновь прибывших русских, работающих таксистами, вовлечены в преступления, которые сделали в свое время столь могущественной итальянскую мафию: рэкет, наркотики, азартные игры, проституция". По словам Дианы Фернандес, заместителя федерального прокурора, после развала Советского Союза в 1991 году "Майами стал городом бума для российских гангстеров". Роберт Фридмэн пишет: "Гангстеры обогатились в эпоху приватизации. Они закупили целые ряды дорогих жилищ — кондоминиумов в Северном Майами-Бич, потратили миллионы долларов на виллы в Фишер-Айлэнд, наиболее фешенебельном районе города. Многие из покупателей были бывшими высокопоставленными чинами Вооруженных Сил и КГБ. Они, наконец, нашли для себя идеальные дачи, которые одновременно были удобным местом для "отмывания" денег и выхода на южноамериканский кокаин". Так что наш Тарзан попал в уже знакомые для него джунгли. В Майами он вышел на некоего Уильяма Сайдле, преуспевающего автомобильного дилера. По данным Агентства по борьбе с наркотиками (АБН), Сайдле находится в фокусе расследований многочисленных федеральных агентств вот уже двадцать лет, но успешно ускользает из рук правосудия. У него много высоких покровителей, в том числе бывший флоридский конгрессмен Вильям Леман, который неизменно отзывается о нем как о "великолепном парне". Сайдле в свою очередь называет "великолепным парнем" Тарзана — из "ряда вон выходящим, но кошерным", то есть в данном случае — соблюдающим Уголовный кодекс, как потомок турецких янычар Остап Бендер. Сайдлер, по его признанию, влюбился в Тарзана с первого взгляда. "Это был жидовский хвастун и трепач, но очень и очень милый парень", — говорил Сайдле Фридману. Привязанность одного "великолепного парня" к другому "великолепному парню" объяснялась тем, что первый видел во втором свою "молодую версию" — рискованного мужика. Сайдле пристроил Тарзана: на базе складов Сайдле Тарзан развернул свои мебельный и транспортный бизнес. Местное благотворительное общество снабжало Тарзана одеждой, которую он продавал со значительной выгодой для себя. Затем "великолепные парни" решили чеканить звонкую монету в стриптизном бизнесе. По данным правительственных "информаторов", в 1991 году с помощью Сайдле Тарзан открыл клуб, который в будущем стал именоваться "Порки". В качестве ответной любезности Тарзан отписывал Сайдле прибыль, "не проходившую в бухгалтерских книгах". Тарзан был в восторге от самого себя и от страны неограниченных возможностей. "Вот это да, вы только представьте, какой прыжок я совершил — от матрасов до больших титек!" — восклицал он. Фридмен пишет в своей книге "Красная мафия", что в "Порки" держали совет больше шишки из бывшего Советского Союза. Наиболее могущественным среди них был московский бизнесмен Анзор Кикалишвили, долгое время находящийся в списке ЦРУ, где фигурируют самые знаменитые персонажи советской организованной преступности. Автор этих строк довольно хорошо знаком с Анзором Кикалишвили. Кикалишвили лишен госпарламентом США американской визы. Он показывал мне свои открытые письма нескольким президентам Соединенных Штатов, в которых он полностью опровергает предъявленные ему обвинения. Письма выглядят на первый взгляд убедительно, и они, несомненно, остроумно написаны. Но, видимо, остроумие Анзора не было оценено по заслугам официальным Вашингтоном. Однако вернемся к нашим баранам, то есть к Тарзану. Фридмэн пишет, что, в отличие от своего первобытного тезки, он любил унижать женщин, подводя под это "культурную" базу, ссылаясь на Достоевского, Чехова и Горького. (В отличие от своего опять-таки первобытного тезки, наш Тарзан начитан.) "Бить женщин в России вполне нормальное дело, — втолковывал он интервьюировавшему его в тюрьме писателю. — Бить женщину по лицу — это часть нашего образа жизни". Если верить пухлому досье ФБР и АБИ, Тарзан неуклонно следовал "заветам" Достоевского, Чехова и Горького, насаждая на американской почве российскую "культуру". Согласно одному протоколу, он молотил голову какой-то несчастной о дверь своего "Мерседеса", пока не забрызгал всю машину ее кровью. Да убоится жена мужа своего!.. Новая Джейн нашего Тарзана, некая Фаина Танненбаум, которую он привез в Майами из нью-йоркских джунглей, была постоянным объектом его культуртрегерской деятельности. Женщина хрупкая и забитая, она "трепетала от страха", когда к ним на дом после очередной экзекуции приезжала полиция. Иногда полицейские находили ее запертой в багажнике "Мерседеса" Тарзана вместе с ее малолетней дочерью. (В 1996 году Фаина разбилась в автомобильной катастрофе. В пьяном состоянии и на огромной скорости она врезалась в дерево. Не исключают, что это было самоубийство, что тоже укладывается в "культурную схему" Тарзана.) Промышлял Тарзан, конечно, не только избиением и эксплуатацией женщин. Согласно подслушивающим записям ФБР и признаниям самого Файнберга, он и Сайдле выращивали скоростными методами в одном из складских помещений последнего марихуану. Там же перерабатывались "тонны марихуаны из Ямайки". Но для Тарзана "марихуана была лишь промежуточной ступенью" к более серьезным наркотикам. В начале 90-х годов российская мафия имела лишь незначительные контакты с колумбийскими наркокартелями. Тарзан в значительной степени сыграл роль сводни между ними. В частности, он свел с колумбийцами преступные группировки Санкт-Петербурга. По данным Агентства по борьбе с наркотиками, с его помощью на берега Невы ежемесячно из Гуастаквила (Эквадор) поступали сто килограммов кокаина в ящиках с замороженными креветками. Небольшие дозы кокаина шли в "колыбель Октябрьской революции" и непосредственно из Майами. Связь с колумбийским наркобизнесом Тарзан осуществлял в основном через двух лиц — Хуана Алмейда и Фернандо Бирбэргера. Алмейда, сын кубино-американского магната, занятого в недвижимости и строительстве, был крупным наркодилером уже в 80-х годах. Бирбэргер, по данным АБИ, является колумбийским гражданином и другом Сайдле. У него тесные связи с главными колумбийскими наркокартелями. В 1982 году он был обвинен в отмывании 73 миллионов долларов, принадлежащих колумбийским нарколордам, однако сел в тюрьму по менее строгой статье — за "обман" правительства США. Правоохранительные органы считают, что Бирбэргер был "очень близким другом" покойного Пабло Эскобара, легендарного короля колумбийской мафии и главы Медельинского картеля. По словам одного из агентов АБН, "Бирбэргер покупал Эскобару спортивные автомашины и вообще оказывал ему много услуг". Бирбэргер подозревается властями и в том, что он отмывал наркодоллары для бывшего панамского президента Мануэля Норьеги, который был схвачен американцами и осужден в 1992 году за рэкет, торговлю наркотиками и отмывание денег. Таким образом Тарзан вышел не на мелкую плотву, а на крупных и хищных рыб. Вскоре наркоторговля Тарзана с Россией стала настолько успешной, что он начал наступать на мозоли другим российским мафиозным кланам. Постепенно сложилось устойчивое "разделение труда". Колумбийцы поставляли кокаин — русские отмывали деньги. Войдя во вкус, Тарзан и Алмейда стали подумывать о расширении своего бизнеса путем его "милитаризации". Вот что рассказал по этому поводу Фридмэну Тарзан. После развала Советского Союза появилось огромное количество "бесхозного" вооружения: оно охранялось небрежно и было легко доступно за взятки. Не только легкое стрелковое, но и самолеты, бронетранспортеры и даже подводные лодки. В середине 1993 года он и Алмейда купили шесть военных вертолетов "Ми-8", приблизительно за один миллион долларов штука. Вертолеты предназначались для Пабло Эскобара, который намеревался использовать их для переброски химикатов в лаборатории по очистке наркотиков, находившиеся в джунглях. После совершения купчей — уже не в Латвии, а в России — Тарзан задержался в Москве, чтобы проследить за деталями сделки. По заказу колумбийцев из вертолетов были вынуты сиденья, чтобы освободить место для дополнительных баков с горючим. Когда все детали были утрясены, Тарзан отправился на заключительную встречу с продавцами. После предварительной светской беседы он остался с глазу на глаз с двумя русскими. "Они были похожи на штангистов-тяжеловесов", — вспоминает Тарзан. Завидя их, он понял, что "оказался в дерьме". Один из штангистов открыл окно. Под окном на улице были припаркованы автомобили. "Штангист" свистнул, и из них выскочили люди с автоматическим оружием. "В этот момент я понял, что мне не унести ног из России, — рассказывал Фридмэну Тарзан. — Я понял, что меня похоронят в родной земле". "Штангист" "напомнил" Тарзану, что он "забыл" заплатить комиссионные местной мафиозной группировке. По телефону Тарзан связался с Майами, где в то время, опять-таки к счастью, находился Анзор Кикалишвили. Анзор, который хотел, чтобы Тарзан достал для него "грин-карту", пообещал звякнуть кому надо. В то же время Тарзан получил от него и нагоняй за то, что не выделил долю "парням". Звонил Тарзан и Алмейде. Тот инструктировал его следующим образом: скажи, мол, русским, что вертолеты предназначаются для Пабло Эскобара, а никто на свете еще не говорил Пабло Эскобару, что он обязан платить взятки за свой товар. Алмейда исходил из того, что русские сделают исключение для знаменитого короля наркомафии. Но "штангисты" заупрямились. Они сказали Тарзану, что Эскобар получит вертолеты только в том случае, если он заявится в Москву собственной персоной. Как тут быть? Ни Алмейда, ни тем более Тарзан не посмели бы передать такой ультиматум Эскобару. И вот Алмейда решился на сумасшедший по смелости поступок: сыграть роль короля колумбийской наркомафии! В сложившейся ситуации это был единственный шанс выцарапать вертолеты, а заодно вызволить Тарзана из мощных лап "штангистов". И вот через несколько дней в Шереметьевском аэропорту российские мафиози встречали Алмейду, игравшего роль Эскобара. Кортеж черных лимузинов "Мерседес" доставил высокого гостя в центр Златоглавой и Первопрестольной. По словам Алмейды, с ним обращались как с главой государства. Его поместили в пятизвездочном отеле. Вскоре в конференц-зале отеля собрались "люди с толстыми затылками" (слова Алмейды). Алмейда прошел сквозь их строй туда, где во главе стола сидел "дон". (Опять-таки слова Алмейды.) Наступила нервная тишина, и вдруг совсем неожиданно русский "дон" схватил "Эскобара" в свои медвежьи объятия и воскликнул с экзальтацией: "Пабло! Почему ты так долго не приезжал?! Давай займемся настоящим делом — кокаином!" Встречу на высшем уровне обмывали в лучших ночных клубах Москвы. Были и в подозрительной шараге под названием "Самурай". Там для "дорогого Пабло" было устроено специальное зрелище. На ринг вывели двух молодых парней. Правила поединка были простыми. Они сводились к тому, что только один соперник мог покинуть ринг живым. Кровь дравшихся насмерть обрызгивала публику — накачавшихся спиртным мафиози и их герлфрендок. Естественно, заключались пари. В клубе не было кондиционеров. Поэтому в воздухе висел удушливо-сладкий запах крови. На следующий день, получив зеленый свет от "штангистов", Тарзан и Алмейда-"Эскобар" покинули Москву. Еще позже вертолеты были доставлены по назначению — Пабло Эскобару. Но уже реальному... Автор "Красной мафии", описывая эту историю, замечает: "Она звучит неправдоподобно, но и Файнберг, и Алмейда, каждый в отдельности, рассказывали мне о ней почти что идентичными словами". Да, история сия слишком уж напоминает американские боевики, то есть второразрядные ленты, в особенности сценка в "Самурае". Но суть дела не в том, что эта история неправдоподобна, а наоборот — как раз в том, что она правдоподобна! Правдоподобна настолько, что солидный автор включает ее в солидную книгу, которую печатает сейчас солидное издательство. Впрочем, чему здесь удивляться? История с визитом "Пабло Эскобара" в Москву — вариант канонического сюжета русской жизни, который обессмертил Николай Гоголь в своем "Ревизоре". По сравнению с Хлестаковым Алмейда выглядит просто легковесом. Он втер очки всего лишь команде "штангистов", а Хлестаков водил за нос целый город, его власти, светское общество, публику. И не один день, как Алмейда...
