Лето 1999 года проходило, как по заказу дачников: небо бороздила какая-то комета, под жарким солнцем зеленели все бетонные пустыри, а по ночам звон сверчков заглушал стук падающих яблок. Семья Касаткиных на своей даче собиралась укладываться спать. Отшумел самовар, набегались внуки, с веранды начали выгонять ночных бабочек. Хозяйка дачи — Зоя Аполлоновна Касаткина — в душевом домике достала зубную щетку. Как она потом рассказывала, ей крупно повезло, что все главные процедуры она уже закончила, так как неожиданно (да и кто такое мог ожидать, в самом деле?) под могучим ударом плеча слетел запор, дверь распахнулась, и на пороге возник человек с автоматом. Четыре машины с мигалками у ворот дома и еще несколько за пределами дачного товарищества. Куча людей с автоматами понадобилась для того, чтобы забрать полуторогодовалого Макара Касаткина из дома отца и передать его в руки матери. История семьи Шукшиных всегда была богата браками, разводами и разделами детей. Последний из династии — Макар, сын актрисы Маши Шукшиной и бизнесмена Алексея Касаткина, — подлежит дележу с сентября прошлого года, со дня развода родителей. С декабря по март прошло уже пять судебных заседаний, посвященных этому вопросу. Где сейчас находится маленький Макар, не знают ни отец, ни бабушка, Зоя Аполлоновна. Но даже если они и узнают, это скорее всего ничего не даст. Как считают Касаткины, Маша решила раз и навсегда оградить своего сына от общения с бывшими родственниками: "У вас уже есть один внук, — сказала она свекрови. — Считайте, что второго у вас нет. Считайте, что я сделала аборт!" Алексей, как и все отцы в подобной ситуации, смириться с потерей сына не может. Поэтому он обратился в суд с требованием предоставить ему равные с женой права на сына. А именно: он хочет забирать его на выходные к себе — и за это готов платить суммы на порядок выше тех, которые взыскивают с него в качестве алиментов. Правда, платить он собирается понедельно. Повидался в выходные с сыном — получите деньги. Не предоставила Маша Макара — не получила денег. Нужно ли говорить, что Маша на таких условиях вести переговоры с мужем отказывается. И в результате держать бывшую жену на денежном поводке Алексею не удается, как, впрочем, и реализовать свои отцовские права: уже прошло почти 8 месяцев с того дня, как он последний раз видел сына. Сейчас поединок Касаткин—Шукшина больше всего напоминает затяжную позиционную войну. Суды идут вяло, супруги общаются через адвокатов, отказываясь от личных встреч. Алексей признает, что и он, и Маша — люди крайне амбициозные и упрямые, и уступать друг другу никто не собирается. А почувствовав, что суд не на его стороне, Алексей занял выжидательную позицию и решил взять жену измором: "Можно выиграть суд, но что это даст? Сегодня я увижусь с ребенком, а завтра она не откроет дверь, и мне придется еще три года судиться, чтобы заставить ее выполнять это постановление". Сейчас он уповает на то, что, когда жене остро понадобятся деньги, она охотно согласится на его требования. Вряд ли можно назвать такой способ решения семейного конфликта цивилизованным, зато вполне по-житейски. Маша Шукшина к обвинениям в свой адрес из уст бывшего мужа и свекрови относится снисходительно и спокойно: "Мне все равно, что они обо мне говорят и думают. Я не хочу давать вам интервью на эту тему. Это мое личное дело". Когда я спросила ее, где и с кем хочет жить мальчик, она расхохоталась: "А вы спросите двухлетнего ребенка!.." А пока бывшие супруги выясняют, кто из них круче, семейные связи рушатся. И больше всех страдает от этого ребенок. Бабушка Макара: "Машей руководит злость на моего сына, а страдает мальчик и я. Скорее всего, она так и будет прятать его от нас, и мы сможем встретиться только через много лет, когда Макарик уже нас не узнает..."
