Он был советским разведчиком в Скандинавских странах, Великобритании и Кении. Стал первым "легализованным" членом команды Путина. В своей книге президент охарактеризовал свои отношения с секретарем Совета безопасности России Сергеем Ивановым таким понятием — "чувство локтя". Говорят, в ближайшее время на его ведомство будет возложена обязанность контроля за исполнением всех решений президента... — Сергей Борисович, что изменилось в вашей жизни после выхода в большую политику? Как вы себя чувствуете в Кремле? — Чувствую я себя здесь достаточно комфортно, не сказал бы, что повышение вызвало у меня какие-то стрессы. Я понимал всю степень ответственности, которую на себя возложил, принимая предложение Владимира Владимировича. Больших сомнений, тревог или душевной ломки у меня не было. Был лишь один сложный момент, связанный с переходом на эту должность. Об этом мало кто знает. Когда Путин аргументированно уговаривал меня уйти из разведки, в моем сознании произошла сильная ломка. Я готов это признать, потому что 20 лет было отдано любимому делу. — Вы предпочитаете теневые роли? — Любая профессия накладывает отпечаток на личность. Я это знаю на собственном опыте. Я всю жизнь старался не выделяться из толпы. Меня этому учили. — О вас мало известно широкой общественности. Вас не задевает, когда о вас говорят "никакой", имея в виду отсутствие ярких индивидуальных особенностей? — Наоборот, это комплимент. Свидетельство профессионализма. — Тем не менее давайте восполним пробел. Кто ваши родители? Каким вы были ребенком? — Я был нормальным ребенком. Родился в простой семье, в Ленинграде. С детства любил моряков, фильмы и книги о море. Брат моей матери был капитаном дальнего плавания. Он ходил в экзотические страны, например, был на Фолклендских островах еще до конфликта Аргентины и Великобритании. Возможно, любовь к морю навеяна его рассказами. Моими кумирами были "Битлз", и интерес к английскому в 4—5-м классе во многом возник благодаря увлечению их песнями. Я учился в английской спецшколе и к 6-му классу уже знал весь их репертуар. Одновременно активно занимался спортом, играл в футбол, хоккей. Увлекся баскетболом, но с моим ростом профессиональных перспектив у меня не было. К концу школы заинтересовался международной деятельностью и на вопрос "кем ты хочешь стать?" отвечал: дипломатом. После школы поступил на филфак ЛГУ. — А как выпускники филфака попадают в разведку? — В разведке существует правило: никакой преемственности поколений. Так что никто из моих родственников не работал в разведке. Знание языков, которое получают на филфаке, — одно из необходимых условий работы на определенных участках. Конечно, при наличии всех остальных критериев отбора. К концу учебы в университете мне предложили работать в органах. Потом последовала серьезная учеба на высших курсах КГБ в Минске и разведшколе. — Вы быстро уехали за границу... — Я был в трех командировках. Сразу хочу предупредить: мне бы не хотелось комментировать, где я был и чем занимался. Могу лишь сказать, что это были западноевропейские страны и Африка. Хотя это не военная тайна. — И какое впечатление на вас произвела родина кумиров детства — "Битлз"? Полагаю, жизнь в Англии отличалась от нашей жизни тех времен. — Мне было очень интересно, я мог применить знания, полученные в университете и Академии внешней разведки. Особый интерес вызвала западная модель экономики. Я понял принципы функционирования западного общества, суть его экономических законов. Когда 6—7 лет живешь в одной стране, есть возможность прочувствовать это. Скажем, утверждения о свободном рынке — это миф. Государство очень сильно вмешивается в экономику, формируя рынок и правила игры. — По фильмам и книгам мы знаем, что советский резидент на Западе традиционно подвергается разного рода соблазнам-ловушкам, расставленным западными спецслужбами. А как вас соблазняли? — Разочарую — меня никто не обольщал. Хотя за мной, конечно, наблюдали. Приходилось быть хорошим психологом. — Говорят, вы очень закрытый и уравновешенный человек. Это дается ценой напряжения или соответствует вашему темпераменту? — Наверное, я закрытый. Но не настолько, чтобы шарахаться от людей или уклоняться от контактов. Что касается темперамента, то себя я бы причислил к интровертам. — Иными словами, о ваших истинных чувствах знаете только вы. Не секрет, что женщины играют определенную роль в жизни мужчины. Расскажите о вашей жене. Как вы познакомились? — Моя жена — коренная москвичка. Я сам в Москве больше двадцати лет, поэтому к питерской команде меня можно причислять весьма условно. В Москве, в компании друзей, мы и познакомились с моей будущей женой. Я тогда жил в Ленинграде, встречались по выходным. У нас в семье существует шутливый лозунг: "Да здравствует Бологое!" Через год поженились. Нам было по 23 года. У нее экономическое образование. Во время моих командировок она всегда была со мной. У нас двое сыновей-студентов. Жена хорошо знает компьютер и иностранный язык. Сейчас она работает, но там не знают, кто ее муж. Как и в институтах моих сыновей не знают, кто их отец. Мы в семье уважаем самостоятельность и независимость друг друга. Поэтому не спрашивайте меня, где они учатся. На Западе есть хорошее понятие privacy, означающее неприкосновенность частной жизни. У нас в стране, к сожалению, это развито слабо. — Вы часто влюблялись? Какой ваш любимый женский образ? — Первая любовь была в старшем классе школы, конечно, платоническая. В университете были увлечения. Потом я увлекся будущей женой и с тех пор — однолюб. Образ моей жены и остается для меня самым привлекательным. Светловолосая, стройная. На мой взгляд, красота лица — понятие относительное, гораздо важнее для женщины — фигура, стройность силуэта. Но и ум, и интеллект должны быть соответствующие. В молодости я этого не осознавал, но мне повезло. У нас с женой одинаковые интересы и представления о жизни. Хоть я и терпеть не могу женских романов, которые читает она. — А что вы любите читать? — В студенчестве читал на языке Голсуорси, Моэма. Очень люблю Валентина Пикуля за сочный язык, морские рассказы Виктора Конецкого. В последнее время увлекся интеллектуальными детективами, естественно, на языке оригинала. У меня в библиотеке весь Ле Карре, 78 произведений Агаты Кристи, Форсайт. — Как вы отдыхаете? — Отдыхать мы любим где-нибудь подальше от людских глаз. Побродить по лесу, поваляться, почитать. Я очень люблю рыбалку. Люблю природу. Где-нибудь в Восточной Африке стоишь на экваторе, а рядом покрытые снегом вершины Килиманджаро. — Владимир Путин, видимо, под вашим влиянием, в своей книге обмолвился, что хотел бы побывать в Кении. Вы участвовали в сафари? — А сафари — это не охота на львов. За это там дают 20 лет тюрьмы. Африканцы поняли, что гораздо выгоднее, чтобы люди со всего мира наблюдали, как львы едят и занимаются любовью, чем отстреливали их. — В какие еще, кроме политики, игры вы играете? — Я играю практически во все спортивные игры — теннис, футбол, волейбол. У меня есть элементарные навыки игры в гольф. Люблю преферанс. — Какие кухню и напитки предпочитаете? — Вкус к спиртным напиткам по жизни видоизменялся, как и ко многому другому. Водку пью под хорошую закуску. Люблю виски — молты, светлые. В последнее время предпочитаю красные вина. Кухни — русскую, финскую, китайскую. Не люблю — английскую и французскую. — Чего вы не выносите в людях? По Булгакову, самый страшный порок — трусость, а для вас? — Нельзя требовать решительности, бесстрашия и отчаянности от всех. Глупость безнадежная и постоянная, конечно, раздражает. Еще меня раздражает, когда на заданный вопрос длинно и пространно отвечают не по делу. Не прощаю предательства. — А женщинам прощаете глупость? — Я не разделяю людей по половому признаку. — Вы суеверный человек? В судьбу верите? — Нет, я абсолютно несуеверен. — Разведчику нельзя быть азартным, нельзя терять голову, нельзя показывать свои эмоции и пр. Но вы больше не разведчик. Значит, теперь возможен другой образ жизни и отношение к ней. Вы способны меняться? — Не думаю. Характер ведь не переделаешь. Хотя я, пожалуй, становлюсь коммуникабельнее и общительнее. Но вот не люблю и уже не полюблю тусовок, светиться перед камерами и общаться с бомондом. — В последние годы одной из постоянных тем обсуждения стали взаимоотношения капитала и власти. Прогрессивная общественность мучается вопросом о связях Владимира Путина с олигархами. Березовский, к примеру, утверждает, что они с ним в приятелях. А вы в каких отношениях с олигархами? — Я ни с кем из олигархов не знаком. Несколько раз встречался с Чубайсом. Реальность в том, что в России уже сложился крупный бизнес. Но при этом у нас нет четких правил игры. Существует серьезная проблема лоббирования. В любой стране есть четкое разделение между политическим лоббированием и коррупцией. России нужны соответствующие законы. Необходим закон о коррупции... Повторяю — я ни с кем из представителей бизнеса отношений не поддерживаю. Видимо, в этом есть некое преимущество. — А они пытаются наладить контакт? — Как вам сказать... В принципе нет. — Говорят, что в скором времени в руках вашего ведомства будет сосредоточен контроль над исполнением всех решений президента и правительства? — Последние 3—4 года Совбез именно этим и занимался. Мы контролируем выполнение указов президента, касающихся безопасности страны. Но тотальный контроль за каждым экономическим решением — это уже не наши функции. — Говорят также, что на всех олигархов заведены соответствующие досье, которые могут быть использованы как средство возврата капиталов в страну и корректировки владельцев собственности. — Лично мне о таких досье ничего не известно. — Тогда спрошу по-другому. В руках у государства достаточно информации, позволяющей контролировать ситуацию в стране? — У государства сегодня достаточно рычагов для контроля за реальной ситуацией в стране. А также возможностей получения информации о том, что происходит...
