"Фирсов Анатолий Васильевич. 1.2.1941 г.р., ЗМС, нападающий. В 1958—1961 гг. — в "Спартаке"; в 1961—1974 гг. — в ЦСКА. Чемпион СССР 1963—66 гг., 1968, 1970—1973 гг. В чемпионатах СССР 474 матча, 345 голов. Чемпион мира 1964—1971 гг. Чемпион ЗОИ 1964, 1968, 1972. В ЧМЕ и ЗОИ — 67 матчей, 66 голов". И последняя цифра: "Скончался 24.07.2000 г.". Вот так: вся жизнь великого спортсмена умещается в 9 строках энциклопедии... А весть — как ожог, как удар хлыста. Толя Фирсов продолжил череду безвременного ухода из жизни Альметова, Локтева, Александрова, Жени Майорова, Коноваленко, Дмитриева... Можно продолжить. Задумаемся. Хоккей — не только радость игры, но утомительный, истощающий человека труд, а тренировки — на грани каторжного. Почему спортсмены так рано уходят из жизни?.. 17 лет назад писателя, великого штангиста Юрия Власова, многие осудили, когда он первым написал, что "профессиональный спорт губит человека, приносит ему неизлечимые болезни". Судьба наградила меня самым тесным, дружеским общением с Толей и Надеждой в течение почти четырех десятков лет. Я уверен, что два инфаркта у Толи — следствие смерти любимой жены. Они были парными, как лебеди: если погибал один, камнем устремлялся в землю другой. За три месяца после ее смерти вечный балагур и шутник, мастер подначек и приколов замолчал, ушел в свое непоправимое горе и таял на глазах — жизнь уходила от него. Болезнь вынужденного одиночества оказалась неизлечима. Глубокая ночь. Хожу по квартире как затравленный. Ноет сердце. И звонки, звонки, звонки... Ошалел телефон. Володя Шадрин, Слава Фетисов, наши общие друзья... Это понятно: все, кто его знал, должны поделиться друг с другом, высказать невысказанное за долгие годы. Но легче не становится. Ожог — болезнь, которая долго не проходит. Детство Фирсова было тяжелым, малорадостным, зачастую полуголодным. Но был хоккей — его любовь, страсть, мечта и радость. Только великие в 17 лет, уже в командах мастеров, безоговорочно заявляют о себе — и уже ни у кого нет сомнения, что это звезда. И не на одну песню, не на один шлягер. Навсегда — даже после смерти... Он заблистал в "Спартаке", и на основе Фирсова тренер Игумнов был близок к осуществлению мечты: создать вторую классную тройку и дать ЦСКА вечный бой. Всегда смотрящий в перспективу Тарасов проинтуировал это быстрее других. Михаил Жванецкий сказал: "Это нужно видеть и понять". Не смею оспаривать классика, но понять, что Фирсов — гений хоккея, было не так уж сложно. Небольшое отступление. В столичном хоккее существовало неписаное правило: ведущие клубы друг у друга хоккеистов не переманивают (грабить можно было "Трактор", "Сибирь", "Торпедо". Тарасов нарушил это правило, но его можно понять: заполучить Фирсова — подарок судьбы. Что отличает звезду от хорошего хоккеиста? Звезда в совершенстве и творчески, согласно ситуации на льду, владеет тремя скоростями: скоростью мышления (видит на 2—3 хода вперед), скоростью передвижения и скоростью исполнения. Фирсов владел ими превосходно. Зная, что спартачи заряжены духом любви и преданности клубу (как я впоследствии понял, Фирсов не был исключением), Анатолий Владимирович заручился поддержкой жены Фирсова — Надежды. Он внушил ей, что ее муж — звезда, и ему уготована блестящая карьера. Но — в ЦСКА. И аргументы более чем веские: квартира, зарплата, плюс выплата за звание, премии. И сборная... Появилась дочка Ирочка. Жили Фирсовы в малогабаритной однокомнатной квартире на Хорошевке. Там всегда было сытно, уютно, весело. Конечно, и в "Спартаке" Фирсов получил бы трехкомнатную, но со временем. Нисколько не осуждаю его переход в ЦСКА: каждый человек — хозяин своей судьбы. А умная Надя, царство ей небесное, умела просчитывать на десятилетия вперед. Ну, закончит Толя играть в 30, а дальше? Тренером в школу?.. А в ЦСКА — звание, армейская пенсия и гарант Тарасов рядом. Тренер умел быть благодарным к тем, кто безоговорочно шел за ним. Фирсов — в ЦСКА. Здесь началась его феерическая карьера. Тарасов определил ему в партнеры Сенюшкина и Волкова. Тройка играла хорошо, но тренер видел, что Фирсову нужны блистательные партнеры — ему под стать, чтобы получилась тройка-звезда, к тому же конкурент тройки Альметова. В ЦСКА и сборной его партнерами были Леонид Волков и блистательный Виктор Якушев. Но Тарасов-то максималист: тройка в сборной должна быть армейской! И в ЦСКА появляются два классных 18-летних форварда — Викулов и Полупанов, талантливые и разносторонние, но опыта еще маловато, и тренер им в наставники определяет Фирсова. Вы видели, как поднимается тесто в кастрюле хорошей хозяйки? Вот так росло мастерство этой тройки. Ее дебют пришелся на чемпионат мира 1966 года в югославской Любляне... Сборная готовилась к чемпионату в лужниковском дворце "Кристалл". На одной из тренировочных игр против второй сборной тренеры Чернышов и Тарасов соединили в одном звене Фирсова, Старшинова и Бориса Майорова (тройка играла за вторую сборную). Смею заверить, что такой игры ни одна из троек советского хоккея не показывала. Это был эталон хоккея, превзойти который пока никто не смог. В таком случае — опять смешанное, спартаковско-армейское, звено? Вот это Тарасова и не устраивало. И он делает ход. Тренеры обращаются за советом к Борису Майорову, непререкаемому авторитету в той звездной сборной, с вопросом, как, по его мнению, нужно сформировать тройки: Фирсов—Старшинов—Майоров или Фирсов—Полупанов—Викулов? В таком случае спартаковцы получают в партнеры Виктора Якушева. Майоров понимал, что с Фирсовым они сотворят чудеса, но сказал так: "Ради будущего сборной нужно брать Викулова и Полупанова. Мы со Старшиновым сыграем с Якушевым". Майоров попал в цель, и на чемпионат мира поехали партнеры Фирсова по ЦСКА. А Тарасов много раз упоминал принципиальную позицию Майорова. Блестящий успех сборной СССР и прекрасная игра тройки Альметова, Старшинова, Полупанова в Любляне-66. Причем каждая тройка была первой. А Фирсов отметился шайбой в ворота канадцев, которую трудно придумать. На редкость упорным выдался матч СССР—Канада. Наши явно переигрывали соперников, но вот забить потрясающе игравшему вратарю Сэту Мартину не могли: его ворота были словно заколдованы. Тройка Фирсова уходила со льда на пересменок; Толя, поддев шайбу, бросает ее в сторону ворот соперников. Она, коварная, взмыла в воздух, шлепнулась на лед ребром и, стремительно вертясь с боку на бок, поскакала прямо на Мартина. И — ужас: проскочила между его щитков в сетку ворот. Ничего не подозревавший Фирсов перевалил через борт, и здесь его с радостью стала обнимать и душить вся команда... Уже в Москве мы прочитали в одной из газет: "Счет страшным по силе броском открыл Анатолий Фирсов. Блестяще игравший вратарь Мартин не успел сомкнуть щитки". Вторую шайбу в ворота канадцев забросил с передачи Фирсова хитрый лис Викулов, классически обыграв Мартина. В ложе восседал сам маршал Тито и неоднократно аплодировал нашей сборной. А на следующий год чемпионат проходит в Вене. Одна цифра: из 58 советских шайб, заброшенных в ворота соперников, на счету Фирсова — 11, Полупанова — 11 и Викулова — 6, итого 28. Шайбы шайбами, но главное — была игра, вдохновенная, творческая, изящная, доставлявшая тройке радость, а зрителю — восхищение... В доме Фирсовых появился маленький Анатолий. Счастье — полной чашей. Фирсов живет домом, семьей, хоккеем. Ирочка и Толик характерами — в отца. Шестилетняя девочка мне рассказывала: "Вчера с мамой были у зубного врача — я ни капельки не боялась. Я не боюсь, как папа". Однажды зимой в выходной день Фирсовы пригласили меня погулять в Серебряный Бор. Захватили клюшки, шайбы. Распределились так: Фирсов-старший и Ирочка, а мы — трое: Надежда, Толик и я. Никогда бы не поверил, что 5-летний мальчик умеет сражаться, врезаться в отца, бить по его клюшке, толкать. Когда отец забивал в наши ворота, сын еще радостнее шел в атаку. Вот и верь после этого, что природа на "великих" детях отдыхает... За Веной были: олимпийский Гренобль-68 (тройка Фирсова — самая результативная на турнире: 20 шайб), затем Стокгольм-69 (Фирсов самый результативный нападающий — 10 шайб), Стокгольм-70 (Фирсов — в символической сборной), Швейцария-71 (опять Фирсов возглавляет список бомбардиров — 11 шайб), олимпийский Саппоро... В 1972 году впервые Олимпийские игры и чемпионат мира (Чехословакия) прошли раздельно. В Праге старшим тренером нашей сборной работал Бобров. Фирсова, после его блистательного выступления на Олимпиаде, он в команду не пригласил, точно зная, что Толя сильнее многих приглашенных в состав. Мои попытки выяснить, почему, увенчались успехом: "Фирс — человек Тарасова, и этим все сказано". Удар по самолюбию великого нападающего, но он опять же с помощью Надежды, ее умения сгладить негативную ситуацию, перенес испытание на прочность. Карьера хоккеиста закончена. Фирсов работает помощником у Тарасова, затем уезжает работать в Польшу. Карьера тренера не заладилась. Не всегда великий на льду становится великим у бортика... Затем Анатолий работает в ЦСКА, но бумажная деятельность — не для него. Пришла горбачевская перестройка. И Фирсов ощутил новый прилив энергии, жажду работать. Он устремляется в политику, и в 1989 году его избирают в Верховный Совет СССР. Депутат Фирсов вместе с одноклубником Юрием Баулиным создают в Тимирязевском районе Москвы спортивную школу для детей. Но в программе — не только общеобразовательные предметы, хоккей, футбол, гимнастика, легкая атлетика, но и драмкружок, кружки рисования, ритмики... В стране же первостепенных проблем выше крыши — не до спорта. И Фирсову все приходится пробивать с депутатской книжкой в руках. Ему чрезвычайно трудно. Мы встречаемся чаще, чем обычно, и у него всегда один вопрос: что делать, как наладить работу школы в его понимании?.. Разогнали Верховный Совет, и он уезжает в Швейцарию. Там они вместе с Надеждой руководят спортивным пансионатом. Наезжая в Москву, рассказывает, что мечтает о том, чтобы наши мальчишки и девчонки круглогодично жили и учились в этом пансионате. Но мечты упираются в деньги и рассеиваются, как легкий туман. Надежда заболела тяжело, неизлечимо. Думаю, что она знала диагноз. Но устои семьи, быта, отношения не изменились. Толюня, дети, внуки — все для них. Она — улыбчивая, все понимающая... Прощаемся с великим Фирсовым — олицетворением советского хоккейного ренессанса. Наши астрономы постоянно открывают новые звезды. Мечтаю, чтобы в память об Анатолии Фирсове одна из них была названа его именем. Он — заслужил.
