— Такая приличная девушка и хотите вагоны мыть? — фантастически колоритная проводница поезда Ташкент—Москва окатила волной возмущения. — Что, на вокзале уже другой работы не найти? Устроил бы ее, что ли, газеты продавать. Все-таки работа интеллигентная, с людьми, — она развернула свой фундаментальный стан и перекинула возмущение на моего спутника.
Колька Борода, так его зовут, — обыкновенный бомж. Вокзалы и привокзальные площади — его родная стихия. А уборка поездов — постоянный заработок.
Когда несешься по платформе с чемоданами, трудно понять, что такое вокзал. В эту жизнь нужно окунуться. Этот мир — уродливый слепок с нашего. Черная дыра, которая засасывает и не выпускает.
— Извините, что опоздал, — Борода был исключительно любезен. — Решил после работы отдохнуть на Кольцевой полчасика, но пригрелся в тепле и заснул.
Кольке лет сорок. На площади трех вокзалов его все уважают, потому что считают умным и рассудительным. Последние полгода он торгует схемами метрополитена. С шести до восьми утра, пока народ идет на работу. Днем спит в метро.
— Я уже давно лежа спать разучился. Как-то попробовал, но не смог. Кстати, кофе хотите? Я угощаю. Приглашаю вас в чебуречную.
Привокзальные забегаловки все на одно лицо: пластиковые столы, опухшие лица и запах перегара. Без провожатых в них лучше не соваться.
— Вон столики рядом с ларьками. Называются “клофелиновые столы”. Там быстренько в чай или пиво клофелина подольют, а потом обчистят карманы, — рассказывает Борода, смачно отхлебывая горячую бурду из стаканчика. — А под желтыми зонтиками обычно карманники собираются.
На девяти вокзалах Москвы все давно поделили — по национальному признаку. Официальные носильщики — татарская диаспора. Клофелинщицы — москвички. Пирожки продают грузинки и армянки. Карманники и гоп-стопники — чеченцы. Они же потеснили глухонемых, которые раньше реализовывали травку, а теперь торгуют вполне легальными ручками и батарейками в пригородных электричках.
И только шлюхи не имеют национальности и признают дружбу народов.
Вариантов, как заработать денег, на вокзалах — пруд пруди. Можно продавать газеты. За сутки, с 7 утра до 23 вечера, заработаешь до тысячи рублей.
Уборкой поездов занимаются “особо приближенные” бомжи — с улицы возьмут не всякого. Обычно проводники приглашают работника на “постоянку”, чтобы тот знал расписание своего поезда и приходил точно к часу его прибытия. За уборку ему обычно отваливают 150 рублей.
Только на Белорусском и Казанском вокзалах могут нанять незнакомого бродягу. Но и денег в таком случае заплатят немного — 50—70 рублей.
Считается круто убирать вагоны улучшенной комфортности или СВ. Отдраивать полы здесь не придется — прошелся пылесосом и порядок. Да и за застилание постелей тамошние проводники доплачивают лишнюю двадцатку.
— Я три года работал на поездах. За...ся, если честно, — ударился в воспоминания Борода. — Большинство проводников — бабы, вредные и занудливые. У них умрешь оттирать все до блеска. Однажды работал я на знатном поезде Москва—Берлин, что с Белорусского отправляется. Ездили люди культурные, после них кое-где тряпочкой пыль смахнешь, белье постелишь — и готово. А потом еще оставался в люксе ночевать. Красивая жизнь была; жаль, выгнали за пьянку.
Проводники предпочитают работников-мужчин. Считается, что они более аккуратные и лучше убирают.
— Мужик, если напьется, все равно работать сможет, а если баба выпьет, то все — караул, грузите тело, — делится жизненным опытом проводник Максим. — Я люблю бездомных мужиков с собой в рейс брать. С ним выпить можно. Да и выполнит работу он всю за тебя. Лежишь себе, отдыхаешь в купе, а он и печку растопит, и чаем всех напоит. Откуда пассажиры-то знают, что перед ними бомж?..
Сам Колька Борода — родом из-под Курска. Романтик, в 1993 году отправился воевать к братьям-сербам в Югославию. Да напился в поезде до чертиков, документы потерял, вещи пропали. Проспался на вокзале, но обратно домой не поехал — затянуло.
— Все неспроста, судьба у нас такая, — уверен Иннокентий по прозвищу Маг, собутыльник и единомышленник Бороды. — Вот у меня с детства большая энергетика, а куда ее девать? Ну помогает она мне на морозе не замерзнуть. Могу по руке гадать, этим и зарабатываю. Но не вырваться мне отсюда. Мощная, злая сила — вокзал.
Родителей своих Иннокентий не знал и с детства воспитывался у цыган. Они-то, по его словам, и обучили колдовству. Теперь сидит Маг на Казанском с табличкой: ясновидящий. Или расхаживает по ноябрьскому асфальту в одних носках. Переживает, что ботинки украли.
При входе на станцию “Комсомольская” аттестатами и дипломами торгует еще один Колькин друг — Папа. Диплом любого института стоит две тысячи рублей. Папа с каждого имеет пятьсот. Остальное отдает хозяину, который и снабжает его бланками с печатями. У Папы выгодное место: не дует и большой поток пассажиров.
— У меня здесь, что хошь, — в сумке у Папы — куча корочек с эмблемами школ, вузов и университетов. — Модно закончить Автодорожный или какой-нибудь экономический... А вот гуманитарные никому не нужны.
Десять лет назад Папа был инженером-проектировщиком. Потом стал пить и ругаться женой и дочками. В конце концов плюнул на все, оставил квартиру “бабам” и ушел на вокзал.
Папа вошел в чебуречную неровной, шатающейся походкой. Но не из-за того, что был пьян. У него больные ноги, полиомиелит.
— Давай быстренько накатим, — предложил он Бороде и достал из кармана грязно-голубой джинсовой куртки маленькую чекушку. — Через полчаса тетка подъедет за двумя дипломами. Так что сегодня вечером гуляем.
К вечеру похмелье усиливается. На лобовых стеклах иномарок, припаркованных у вокзала, — разноцветные надписи: “Куплю все”, “Оценка ювелирных изделий”. Алкоголики отдают добро практически задарма — так, норковая шапка стоит 40 рублей. За новую кожаную куртку, которая идет на рынке за 200 долларов, выручают не больше пятисот рублей. А обручальное кольцо или цепочка потянут “всего” на бутылку водки — золото не в цене.
— Недавно один пьяный мужик с Питера мобильник потерял. Новый такой, огоньками в темноте светился. Мы его за двести деревянных продали, — хвалится Борода.
К вечеру рядом с дорогой появляются барышни всех возрастов. Привлекает внимание говорливая одноногая Варька на костылях.
Мои спутники, бомжи-товарищи, услугами проституток не пользуются. У шестидесятилетнего Папы есть любимая продавщица хот-догов. У Мага — насыщенная половая жизнь с астральными телами. К нему в его видениях приходит прозрачная, бестелесная, но очень сексуально активная инопланетянка. Борода — натура влюбчивая. Он чаще других ходит в баню, и поэтому женщины с чистоплотного Кольки денег не берут.
— Они всегда со мной, — Борода призывно машет пачкой презервативов. — Многие их нас позорят имя бомжа: не моются, не предохраняются и устраивают пьяные драки. Я не такой, я человек цивилизованный!
Ночуют бомжи на вокзале. Но не в зале ожидания. За 20—30 рублей можно выспаться в вагоне поезда. Платишь 50 — и целую ночь в твоем распоряжении все купе.
— Проводникам спокойно, вагон под присмотром. И нам хорошо — крыша над головой.
А утром в поездах появляются пассажиры. Они даже и не подозревают о своих ночных предшественниках. Когда несешься по платформе с чемоданами, трудно понять, что такое вокзал. В эту жизнь нужно окунуться...
