Он лежал на больничной каталке в полном сознании. Хотя лучше, наверное, было бы его, сознание, потерять.
— Меня зовут Саша Попов, я пловец, олимпийский чемпион, — успел сказать он медицинской сестре по дороге в операционную.
— Подумаешь, а я тоже мастер спорта, — фыркнула девушка, привыкшая на своем посту слышать и не такое... Истории этой уже пять лет, но вспоминать ее продолжают до сих пор.
О чем может думать действующий олимпийский чемпион с двумя ножевыми ранениями? А о чем может думать неолимпийский чемпион с двумя ножевыми ранениями? Наверное, о жизни, которая по чьей-то дикой выходке может внезапно оборваться... Это — если искать ответ теоретически. А практически, скорее всего, человек может думать... ни о чем. Потому что бессилие отупляет. А кровоточащая безостановочно рана заставляет весь организм сконцентрироваться только на одном — на чувстве страха.
Это произошло ровно пять лет назад, сразу после Олимпиады в Атланте. В Америке Александр Попов блистал — первое место на самых престижных в плавании дистанциях: 50 и 100 метров вольным стилем. Он не только выиграл, но и повторил успех Олимпиады в Барселоне. Чемпион, кумир, красавец, 25 лет — впереди были заслуженный отдых и слава...
Впереди было и пересечение улицы Лобачевского и Мичуринского проспекта в Москве, где торговали традиционными августовскими арбузами. Полосатые, здоровые, они оживляют улицу в одиннадцать часов вечера. Хотя наверняка просто осточертели их владельцам. Приезжие торговцы не знают олимпийских чемпионов в лицо. Да если бы и знали — горячий кавказский темперамент не признает авторитетов. Арбузной корке вообще все равно, кого ронять. На сей раз упала Сашина подруга, которую он вместе с другом провожал после дня рождения. Не стоит даже рассуждать на тему, могло ли выяснение отношений с торговцами закончиться мирно, потому что итог известен — нож дважды вошел в тело пловца.
— Большое счастье, — рассказывает заведующий первым хирургическим отделением 31-й больницы Автандил Манвелидзе, — что рядом оказалась наша больница и Саша очень быстро попал на операционный стол. Я в тот день был дежурным хирургом. Попова могли и не довезти до больницы — открылось сильное кровотечение, ранения затрагивали и брюшную, и грудную полости.
— Сколько длилась операция?
— Часа полтора-два. Помимо того что она сама по себе была нелегкой, мы уже знали, что на столе действующий олимпийский чемпион, и старались, по мере возможности, щадяще отнестись к мышцам. Хотя что значит щадяще? Внутри олимпийские чемпионы ничем не отличаются от обычных людей. Но часто результат операции зависит во многом и от того, как пациент управляет собой. От его силы духа, от мобилизации. Ведь любая операция, тем более после ранения, это тяжелейший стресс — и физический, и психологический. Саша поразил меня тем, что уже утром был абсолютно собран. Он не лежал и не стонал: вот я, бедненький, лежу умираю... Он уже знал, что надо бороться и что бороться придется долго.
— Может, это обычная реакция спортсмена, привыкшего добывать победу со сцепленными зубами...
— Ничего подобного. На своем врачебном веку я повидал много разных личностей, и в том числе спортсменов. Казалось бы, они все должны быть как кремень... А некоторые из них — просто нюни! Раскисают, жалеют себя и жалуются на судьбу. Попов — не тот случай. После операции Сашу перевели в другую клинику, но уже дней через десять после перевода он появился у меня с единственной просьбой — дать рекомендации, что тренировать в первую очередь, с какой нагрузкой, что пощадить...
(Через десять дней Попов вернулся в больницу за рекомендациями. А меньше чем через год принял участие в первом соревновании в австралийской Канберре, где обосновался, продолжая выступать за Россию. Все свои силы он бросил на восстановление организма. Следственные органы требовали приезда Попова в Москву, его присутствие было обязательным. Но даже и это он отложил на послетурнирное время. “Я не могу позволить, чтобы весь тренировочный процесс пошел насмарку”. Он не мог позволить дважды выбить себя из плавания. — И.С.)
— Какой процент вы, Автандил Георгиевич, давали на то, что Попов после двух очень серьезных травм — были затронуты почка и левое легкое — сможет вернуться в плавание?
— Все проценты, какие только можно. Я в этом нисколько не сомневался. Потому что было видно, что он весь свой организм собрал в кулак. Поймите, большому спортсмену тяжелее восстанавливаться, чем, например, нам с вами. Сверхнагрузки изнашивают организм, резервов практически не остается, и бороться ему трудно. Да и болевой синдром надо преодолеть. Но не сомневался я не потому, что мы свою работу сделали хорошо — хотя операция действительно прошла на очень приличном уровне, — а потому, что, задав вопрос: “Смогу ли я плавать?” — и получив ответ: “Надо работать”, Саша весь сконцентрировался на этой работе. Знаете, сила духа — это тоже Божий дар. И Попов им владеет. Это не просто мои измышления — Саша после травмы установил не один мировой рекорд...
— Вы, да и Попов тоже, не скрываете, что ваши отношения переросли в настоящую дружбу. Часто ли это бывает в медицинской практике? Особенно если учесть, что у Саши довольно замкнутый характер...
— У меня это всего второй случай в жизни. Бывает, спас ты человека и... спас. Ничего более. Он получил лечение и ушел. А Сашка... Ну вот так как-то сложилось сразу. Через год с небольшим я его первенца Вовчика крестил. Перезваниваемся часто, в основном он, конечно, звонит, Австралия все-таки, далековато... Хотя Попов, действительно, одиночка по натуре (это к семье не относится). Идущий на цель, не сворачивая. Может, это ему и помогло вернуться в чемпионы.
— Могло плавание потерять спринтера Попова?
— Могло. Я сам увлекаюсь спортом — борьба, ралли. Да и просто слежу за спортивной жизнью. Великие Брумель, Власов тоже могли распрощаться со спортом, если бы не боролись за себя. Медицина эффективна тогда, когда человек включается в борьбу вместе с лекарством. Сашина борьба не прекращалась ни на секунду.
Что такое пять лет в жизни человека? Многое. И почти ничего. К пяти годам лишения свободы приговорил суд двух кавказцев, применивших в драке нож. За эти же пять лет Александр Попов проплыл тысячи километров. Спринтер всегда должен быть в движении, тогда он в форме. За эти же годы он родил двух сыновей, принял участие в многочисленных соревнованиях, в третьей в своей жизни Олимпиаде... Большой спорт сжимает жизнь чемпионов до предела. Это спрессованное время. За годы в спорте они успевают пережить то, что иному и за всю жизнь не дано. Пружина характера заставляет рваться вперед, чего бы это ни стоило.
