Он шел на работу и привычно прикидывал, что нужно сделать: “Денек будет хлопотный. Сегодня у Насти последний школьный звонок. Мать попросила заснять ее на память во время торжественной линейки. Попробую сорваться на полчаса с работы. Поздравлю сестренку и обратно, а праздновать будем вечером. Хорошо бы сегодня на работе все обошлось без ЧП, я ведь обещал Лизе, что сам заберу ее из сада... И обязательно надо зайти в храм, поставить свечку за упокой Светкиной души”.
За семь месяцев до описываемых событий. В сентябре прошлого года в Ярославской области был ограблен магазин меха. Преступнику удалось скрыться. Милиция объявила операцию “Перехват”. Через день на одном из блокпостов гаишники задержали машину бандита для проверки документов, вместо водительских прав он спокойно достал пистолет и открыл огонь. Погибли 2 сотрудника милиции и два случайных свидетеля.
На следующем блокпосте сценарий повторился. Сотрудники ГИБДД тормозят машину, просят предъявить документы. Бандит достает оружие и расстреливает всех, кого может достать... 30 сентября 2000 года на счету Андрея Горева было семь убийств, в том числе 4 — сотрудников милиции. Его объявили во всесоюзный розыск, но Горев как в воду канул.
Операция “Не ждали”
Это был обычный рабочий день. Сотрудники ОВД “Люблино” проводили плановую операцию “Колесо”. В апреле и мае угонщики машин совсем обнаглели: что ни ночь, то новая кража... Милиционеры усиливали ночное патрулирование, допытывались у своих информаторов, кто да что. Но машины исчезали бесследно, кто за этим стоял, непонятно. Было ясно только одно: организатор краж — хитер и осторожен, тут же, внутри района, разбирает машины на запчасти.
На оперативном совещании решили проверять все имеющиеся в округе автосервисы, гаражи и платные стоянки машин. Авось где-нибудь да всплывут ворованные тачки. Виктор Хомичук, заместитель начальника уголовного розыска ОВД “Люблино”, возглавил одну из оперативных групп. Кроме него туда вошли еще 4 сотрудника.
В одной мелкой автомастерской оперативники обнаружили машину без номеров. Выяснить, чья она, откуда, на месте не удалось. Из всего персонала был только сторож, правда, он дал адрес своего директора — тот жил по соседству.
— Мы позвонили в дверь. Открывает молодой мужик в одних трусах, — вспоминал потом один из участников операции. — Хомичук попросил предъявить документы. Парень пошел в глубь квартиры, Виктор за ним. Вдруг из комнаты вышел еще один мужчина, хозяин сказал, что друг гостит. У гостя тоже попросили документы, и тот равнодушно протянул свою барсетку.
Документы у хозяина автосервиса были в порядке. А вот барсетка его друга не открывалась. Но парень довольно любезно предложил Виктору: “Там кодовый замок заедает... Давайте я сам ее открою!” И вновь никакой нервозности. Виктор Хомичук вернул барсетку хозяину и спокойно ждал, когда тот достанет паспорт. Но вместо документов мужчина выхватил из нее пистолет и направил его на Виктора.
— Конечно, такого крутого поворота никто не ожидал. Виктор среагировал первым из нас и сразу же попытался выбить пистолет из рук бандита. Он раньше боксом занимался, но у него рост — всего метр шестьдесят, его противник был выше почти на голову — разве он мог с таким бугаем справиться? — рассказывали оперативники. — Первая же пуля для Виктора оказалась смертельной.
За Хомичуком стоял Сергей Вяткин, он первым из оперативников открыл огонь. Остальные опера остались на лестничной клетке, у лифта. После операции многие коллеги удивлялись такой предусмотрительности Хомичука: если бы он не расставил правильно своих людей, они бы все оказались на линии огня и погибли.
В бандита попало 8 пуль, но он, как в фильме ужасов, продолжал идти напролом и стрелять в оперативников. Дошел почти до лифта, бросился обратно в квартиру и только здесь упал замертво. Кроме Виктора, во время той операции никто из сотрудников не погиб и не был ранен, но спустя месяц его друг Сергей Вяткин умер от острой сердечной недостаточности. Им не было еще и 30.
Жил-был такой парень...
— Он такой живчик был. Забежит на обед, сам жует и тут же с кем-то по телефону говорит. Ругаю его: “Поешь как следует — ничего страшного не произойдет, если они без тебя полчаса поработают!” А он: “Нет, мам, надо бежать — без меня никто работать не хочет...” А сам так переживает, ругается. Никогда не слышала, чтобы он раньше так ругался. А еще часто нам с отцом говорил: “Вот увидите, я буду генералом!” Каждый раз, когда во дворе сигналит машина, я дергаюсь к окну: кажется, Витя приехал... Не могу поверить, что его уже нет, — матери Виктора 47 лет, еще совсем не старая женщина, но двойное горе — сначала похоронила невестку, а теперь сына — состарило ее раньше срока.
Мы разговариваем в маленькой, очень тесной квартирке Виктора Хомичука. Здесь на 28 квадратных метрах живет пять человек. Родители Вити, его младшая сестра Настя и его дети — трехлетняя Лиза и совсем крошечный, в ноябре будет год, Дима. Мамы у малышей нет, жена Виктора умерла за 2 месяца до его гибели.
Ольга Павловна, рассказывая о сыне, все время перескакивает с одного на другое. То вспоминает, каким он был в детстве, то возвращается к последнему дню его жизни. “В школе он особо не блистал, а после восьмого класса пошел в техникум и точно проснулся”. Техникум закончил с красным дипломом, стал серьезно заниматься боксом, тогда же возникло решение работать в милиции.
“Отец очень гордился, что у нас сын в милиции работает. А теперь ходит потерянный и все время повторяет: “Осиротели мы с тобой, мать!” Если бы только в нас дело! Я за ребят, Лизу и Диму, боюсь. Они еще такие маленькие. Их нужно вырастить, дать образование... Хватит ли у нас сил поднять детей на ноги?”
Виктор был единственным кормильцем в этой большой семье. Мать — инвалид, отец — безработный, сестра только что закончила школу, дочь, сын — все были на его попечении. Сейчас много говорят, и не без основания, о коррумпированности сотрудников милиции, о том, что при своих мизерных зарплатах они умудряются ездить на дорогих машинах и носить золотые цепи в палец толщиной. Но в квартире самого Виктора ничего, кроме чистой бедности, я не увидела. Скромная, еще советская мебель, давно не ремонтированные стены. И как призналась Ольга Павловна, если бы не бабушкин огород, жили бы совсем худо. В изобилии здесь только слезы и боль...
Два сапога пара
Я видела только две фотографии Виктора. На одной он в день свадьбы, на другой вместе с женой и детьми: Виктор, Светлана, Лиза и Дима. Обычные лица, стандартная обстановка, но все еще живы, здоровы и счастливы.
— Витя ехал на машине, — рассказывает Ольга Павловна. — Видит, девушка голосует. Он остановился, подвез. И с тех пор они со Светой не расставались. Любил ее до безумия, что бы она ни сделала — всему радовался, как ребенок. Принесет Витя зарплату, а она пойдет и накупит всем нам подарков. Я ругаю ее: почему не откладываешь на черный день? А она смеется: нам черные дни не нужны, у нас будут только светлые. Мой муж меня так никогда не баловал...
Света тоже Витю очень любила: хоть бы раз когда попрекнула, что денег мало приносит или за то, что все дни и ночи на работе пропадает, — никогда. Ни разу я от нее худого слова в его адрес не слышала. Над ними даже все друзья подсмеивались — четыре года вместе прожили, а не могли остыть друг к другу, как будто только вчера поженились.
Когда Света умерла, Витя все время повторял: “Подожди, я скоро к тебе приду!” Я думала, он это от тоски так говорит, а он, видно, предчувствовал свою смерть.
Смерть Светланы потрясла всю семью. Она была внезапная, нелепая, какая-то неправдоподобная. Сидела на диване, вдруг посинела и стала задыхаться, через несколько минут ее не стало.
Что за болезнь, до сих пор никто толком объяснить не может. Хотя вскрытие показало, что у нее обширный абсцесс легкого, но как он мог образоваться после легкой простуды? За месяц до смерти у Светланы поднялась температура до 37,3°, она жаловалась на боль в горле и, конечно, особого внимания на такие симптомы не обратила. Подумаешь, простуда...
“Я ей советовала, какие таблетки принимать, — вспоминает тетка Виктора. — А она отмахивалась: зачем мне таблетки, я болеть не собираюсь! И правда, из нее энергия била ключом. Она и в бассейн ходила, и на шейпинг. И это при двоих маленьких детях! Жили у ее матери, а к нам в гости чуть не каждый день приходили. И все бегом, все бегом. Они с Витей — два сапога пара”.
Странно слышать от свекрови, что невестка у нее была “золотая” — за четыре года ни одной обиды. Хотя особо покладистым характером Света, как видно, не обладала. Напротив, если что решила — не свернешь. Когда родственники узнали, что она ждет второго ребенка, пытались отговорить: не время, подождите, когда встанете на ноги. Но у Светы и Виктора сомнений не было: у Лизы будет братик, так и вышло. Они как будто знали, что им обоим отпущено совсем немного времени на этом свете, и торопились жить, спешили все успеть.
Почему трагический жребий выпал именно на эту пару, спрашивала я себя уже в который раз, слушая бесхитростный рассказ родственников Виктора. Их так любили здесь, они так нужны им... Сестра Виктора после Светиной смерти почти перестала разговаривать. Девочка несколько месяцев находилась как в шоке, и только новое, еще более страшное несчастье вывело ее из ступора. Сейчас она пытается для своих племянников стать второй мамой.
“За другими детьми в садик мамы и папы приходят, и наша Лиза все время спрашивает, когда за ней мама придет, где ее папа... Вот мы и решили: пусть Лиза и Дима Настю мамой зовут”, — объясняет Ольга Павловна. И пока мы разговаривали, названая мама крутилась с малышней как белка в колесе.
А как примириться родным с гибелью Виктора? Да и не только родным. Такого классного парня всем нам будет не хватать. Он был не просто хороший профессионал и честный служака, он сумел остаться еще и добрым, чувствительным на своей жестокой работе. Мне рассказали, что незадолго до смерти Витя сбил выскочившую на дорогу собаку и плакал из-за этого потом как ребенок. А батюшка соседнего храма, которому он помог установить новые колокола, так и говорит Ольге Павловне: “Не плачьте, я точно знаю, ваш сын попал в рай”. Но ведь и на земле такие парни тоже нужны.
С миру по нитке — голому рубашка
К сожалению, пенять на смерть — занятие бесполезное. Ее приговоры обжалованию не подлежат. И самое разумное, наверное, это позаботиться о родных и близких тех, кого мы знали и любили.
В милиции есть неписаный закон: когда гибнет кто-то из сослуживцев, товарищи заботятся о семье погибшего. Помогают с похоронами, собирают деньги на памятник — горестные, но жизненно необходимые хлопоты.
— История гибели Виктора потрясла весь наш округ. Оба офицера — и Виктор Хомичук, и Сергей Вяткин — представлены к ордену Мужества посмертно. А когда люди узнали, что у Вити еще и двое крохотных малышей остались полными сиротами, то сразу же спрашивали: как помочь, куда переслать деньги? — рассказывает начальник отделения воспитательной работы УВД ЮВАО Людмила Малкина. — Почти сразу были открыты счета в банке на имя детей и матери Виктора, которая является их официальным опекуном.
К моменту моей встречи с Ольгой Павловной на счет каждого ребенка было перечислено по 447 тысяч рублей и 250 тысяч на счет бабушки. Кому-то, возможно, покажется, что все члены семьи Виктора теперь обеспечены на безбедную жизнь. Одна неумная соседка даже позавидовала им: “Везет же некоторым!” Но Ольга Павловна очень озабочена тем, как сохранить детские деньги от инфляции. Сейчас у Лизы и у Димы почти по 16 тысяч долларов, но в рублях, а сколько это будет через 15—20 лет, когда они вырастут? До совершеннолетия Лизы и Димы без разрешения опекунского совета бабушка трогать детские деньги не имеет права. Даже отконвертировать рубли и открыть валютные счета на детей нельзя. Ольга Павловна хотела бы купить на эти деньги однокомнатные квартиры детям, но одобрит ли опекунский совет это решение, она не знает.
Впрочем, одно новоселье в семье Хомичук должно состояться вот-вот. Префектура Юго-Восточного округа выделила им четырехкомнатную квартиру. Наконец-то у малышей будет детская, у Насти — своя комната, где можно заниматься, у дедушки и бабушки — спальня. Жаль только, ни Светлана, ни Виктор не увидят этих хором.
И еще одно важное событие в жизни семьи Хомичук. Помимо бабушки, дедушки и тети за будущее сирот теперь отвечает целая организация. Руководители одного из крупнейших московских предприятий — компании “Росштернцемент” — решили до совершеннолетия Лизы и Димы Хомичук выплачивать им по 15 тысяч рублей ежемесячно. Кстати, это в шесть раз больше зарплаты сотрудника уголовного розыска, которую получал при жизни Виктор.
* * *
О милиции в последние годы привыкли говорить с откровенной неприязнью. Народ ментов не любит. Да, в общем, и есть за что. Мы на них надеемся, верим, что наша милиция нас бережет. А они очень часто используют свою власть во вред нам, тем, кого должны защищать.
Хотя во внеслужебное время они такие же, как и мы. Простые люди, озабоченные бытом и нехваткой денег, беззащитные перед болезнями и смертью. А еще они живут меньше, потому что работа опасная. И оттого их мучает тревога за своих родных и близких.
О семье Виктора Хомичука, слава богу, не забыли. Дети не останутся голодными, у них будут игрушки, учебники, красивая одежда. Может быть, это хоть частично компенсирует сиротам жизнь без мамы и папы? Но Лиза и Дима не единственные, кто потерял родителей и нуждается в защите и заботе общества. Только в Юго-Восточном округе столицы — 35 семей погибших сотрудников милиции. Там тоже растут дети, которых нужно кормить, учить, одевать... А пенсия по потере кормильца всего 800 рублей...
Я спрашивала Людмилу Малкину, что говорят бывшие сослуживцы Виктора Хомичука о щедром потоке благотворительности, пролившемся на его семью. Не завидуют ли, как позавидовала дура-соседка? “Наоборот, — ответила Людмила. — Многие оперативники говорят, что стали спокойнее думать о возможной смерти. Говорят, может, если со мной что-то случится на работе, и о моих позаботятся, как о Витиных, не оставят детей без куска хлеба? Жаль только, что эта помощь носит стихийный характер и нет единой государственной программы социальной защиты семей погибших сотрудников милиции. Люди погибают на службе государства и должны быть уверены, что само государство позаботится об их семьях”.
* * *
Уходя из квартиры Виктора Хомичука, я поинтересовалась у Ольги Павловны: почему нигде нет на видном месте ни Витиной, ни Светиной фотографий?
— Прячем от Лизы. Димка еще маленький, ничего не понимает, а Лиза как увидит, сразу начинает плакать: “Где мама, где папа?” А я сама все время думаю: где они сейчас?
