Экс-помощник Президента РФ по промышленности и военно-техническому сотрудничеству, а ныне глава динамично развивающегося холдинга “Новые программы и концепции” (НПК) Борис Николаевич Кузык хорошо известен в деловых кругах. НПК объединяет ряд предприятий российской оборонки, машиностроения, Северо-Западное и Астраханское пароходства.
Серьезные договора на производство и поставку отечественной высокотехнологичной продукции не обходится без участия холдинга. Впрочем, по мнению общественности, особенно теперь, после американских событий, торговля оружием — дело, мягко говоря, сомнительное. Однако сам Борис Николаевич так не считает. И отстаивает свое мнение с цифрами в руках: во-первых, более половины продукции нашей оборонки — исключительно мирная продукция; во-вторых, российский военно-промышленный комплекс вступает в новый век, получив только внешних заказов на сумму 10 млрд. долларов. Эти деньги большей частью пойдут на реформу армии и высокотехнологичного комплекса России. А также на выплату зарплаты работникам ВПК и военнослужащим. Что в этом плохого?
— Борис Николаевич, теракты в американских городах потрясли весь мир. В этой связи многие эксперты высказали мнение, что Россия вооружает потенциальных противников и страны-изгои, которые воспитывают террористов...
— Это, мягко говоря, дилетантский взгляд на проблему. Здесь есть две составляющие. Во-первых, существуют так называемые президентские списки, которые определяют, каким странам и какое оружие можно либо нельзя поставлять. Во главу угла здесь ставятся интересы национальной безопасности и соблюдение международного права.
Во-вторых, особенность международного рынка оружия состоит в том, что он не терпит пустот. Если мы потеряем нишу — ее быстро заполнят другие. Для США мы уже не являемся потенциальным противником, но в торговле оружием остаемся серьезным конкурентом.
В-третьих, “вероятный противник”, “страны-изгои” и т.п. — это скорее риторика политической конъюнктуры. Трагедия в США — а я искренне сочувствую американскому народу — показала, как быстро меняется вектор угроз. Причем не только реальных — международный терроризм. Но и потенциальных — геостратегические последствия для России. В случае масштабного вооруженного конфликта прямо или косвенно это коснется тех стран, которые для России являются перспективными и выгодными партнерами во внешнеэкономической сфере, в том числе в торговле оружием.
— Вы имеете в виду те страны, которые определены Соединенными Штатами как источник экстремистского ислама и международного терроризма...
— Ислам как одна из крупнейших мировых религий и террор — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Террор — независимо от политической либо религиозной окраски — не лечится террором. Терроризм нельзя победить в одной отдельно взятой стране. Кому, как не нам, столкнувшимся с одним из очагов международного терроризма на территории Чечни, лучше всего знать об этом. Президент Путин, как мне кажется, вполне адекватно сформулировал нашу позицию на нынешнем этапе борьбы с террористическим интернационалом. По крайней мере, она однозначно дает понять: жаждущий вооруженного возмездия не должен себя вести как слон в посудной лавке, а нам — что касается ввода войск в Афганистан — не следует дважды наступать на одни и те же грабли. Как бы там ни было, но совершенно очевидно, что нарушается стратегическая и экономическая логика сложившихся отношений, в том числе и в торговле оружием.
— Что конкретно вы имеете в виду?
— Геополитическая платформа России — проще говоря, отношения с базовыми странами — держится на трех китах. Первый — некая дуга, совпадающая с условной географической параллелью к югу от России: Япония — Китай — Индия — Иран — Сирия — Египет — Алжир. Второй — европейский: Германия и Франция, плюс политический диалог с Великобританией. Третий — некоторые страны СНГ: Украина, Белоруссия, Армения, Грузия, Казахстан, Узбекистан и Таджикистан.
Подавляющее большинство этих стран — наши реальные и перспективные партнеры в области военно-технического сотрудничества. Их вовлеченность в той или иной мере в вооруженный конфликт — недаром ведь говорят: войска приходят временно, но остаются навсегда — создает потенциальную опасность того, что Россию просто вытеснят с этих рынков оружия.
Причем именно сейчас, когда наметилась тенденция, которая, на мой взгляд, меняет стратегию того, что вы называете торговлей оружием. Имею в виду поддержанную российским руководством и успешно осуществляемую “Рособоронэкспортом” модель перехода от торгово-посреднической к кооперационно-инвестиционной деятельности во внешнеэкономической области, в первую очередь — в сфере высоких технологий. И ключевым словом здесь является интеграция. По большому счету — интеграция России в международное экономическое сообщество.
— Вот вы упомянули высокие технологии. А считаете ли вы, что нашей стране по силам создание собственной системы противоракетной обороны?
— А кто вам сказал, что у нас нет собственной системы ПРО? Конечно, она претерпела некоторые изменения после подписания ряда международных договоров. Но я уверен, что по крайней мере Москва имеет надежную и эффективную систему защиты от ракет противника. Другой вопрос — стоит ли нам отвечать на американский вызов и потянем ли мы это технологически? Думаю, что в свете американской трагедии, связанной с использованием гражданских самолетов террористами, отношение к ПРО будет иным. Вообще, в XXI веке мы должны отойти от порочной практики конфронтационной психологии периода “холодной войны”. Когда в ответ на появление у одной из сторон какого-то нового оружия другая пыталась в противовес создать свой национальный аналог. Сегодня мы должны исходить из принципа адекватного ответа на возникающие угрозы. Адекватность, на мой взгляд, предполагает не создание своей собственной системы ПРО либо средств преодоления американской ПРО — технологически это возможно, но финансово для нас разорительно, — а объединение комплекса политико-дипломатических и имеющихся военно-технических средств для нейтрализации потенциальных угроз. А наиболее серьезная из них — это международный терроризм. В этом недавно убедились все.
Кроме того, в последние годы стремительно возрастает значимость высокоточного, высокоинтеллектуального оружия, а также таких нелетальных средств воздействия, как информационная война и ряд других. Качественно новый уровень вооружений сделал реальностью стратегическое неядерное сдерживание...
— Вы часто подчеркиваете: “Путин понимает исключительное значение высокотехнологичного комплекса для российского государства и армии”. В чем конкретно выражается это понимание?
— Об этом понимании свидетельствует целый ряд действий, предпринятых президентом сразу после прихода в Кремль. Во-первых, конечно же, принятие концепции национальной безопасности. Фундаментального документа, необходимого любой стране. Во-вторых, это поручение соответствующим министерствам и ведомствам по выработке военной доктрины. Третье — разработка государственной программы реформирования ВПК и программы вооружений до 2010 года. Активно и продуктивно начали работать оборонные агентства.
Все это говорит о том, что данное направление для президента является приоритетным. То есть вполне очевидно, что эти шаги ведут не к латанию дыр, а рассчитаны на годы и десятилетия вперед. Кроме того, Владимир Владимирович образует логичный тандем с вице-премьером Ильей Клебановым. Влияние промышленного блока в правительстве заметно усилилось. Так и должно быть. Все-таки в условиях экономического роста эмвээфовская модель — жесткая монетаристская политика — уже не годится. Не может не радовать также подготовка законодательного поля для деятельности холдингов, активная работа на внешних рынках оружия. Шутка ли, одних договоров на продажу оружия заключено более чем на 10 млрд. долларов! Согласитесь, ощутимая цифра для нашей экономики. Наконец, что особенно важно, президент считает необходимым участие частного бизнеса в восстановлении оборонного комплекса. Эта принципиальная позиция президента, высказанная им в послании к Федеральному Собранию, прибавила оптимизма многим промышленникам и бизнесменам...
— В Госдуме — очередная бюджетная эпопея. Депутаты не скупятся на финансирование проектов “силовиков” и ВПК. В то время как социальная сфера довольствуется тем, что останется. Как вы считаете, это нормально?
— Это вопрос из серии “Девочка, что ты хочешь: чтобы тебе дали конфетку или чтобы тебя съел волк?”. Разумеется, приоритетом реформ должен быть человек со всеми необходимыми ему для достойной жизни потребностями. Но здесь мы рискуем ввязаться в дискуссию на тему, что первично, а что вторично: яйцо или курица. Ведь до 1991 года наш, отечественный ВПК фактически “кормил” за свой счет многие другие отрасли. К тому же надо понимать, что ВПК — это не только ракеты и танки. ВПК — так уж исторически у нас сложилось — это колоссальный высокоинтеллектуальный потенциал, равного которому не было в мире. Это и высокотехнологичные разработки для “гражданки”: космос, медицина, атомные электростанции, самолетостроение и т.д. Недаром в Советском Союзе от 45% до 57% продукции ВПК составляли товары народного потребления. А вот вам совсем свежий пример. 10 сентября мы заложили на нашем судостроительном заводе “Северная верфь” (оборонное предприятие) уже третий суперсовременный сухогруз “Святитель Алексий”. Он предназначен исключительно для мирных целей, хотя его с полным основанием можно считать детищем оборонного комплекса. Кстати, таких сухогрузов мы планируем построить десять. Все они с благословения Патриарха Московского и всея Руси Алексия II по старой русской традиции будут названы именами православных святых. Часть из них будет обслуживать транспортный коридор “север—юг” и ходить по Большому и Малому европейским транспортным кольцам (Индия — Иран — Каспий — Волго-Балт или Волго-Дон — далее вокруг Европы). Это на 15—20 процентов дешевле для России и на 15—20 дней быстрее, чем через Суэцкий канал.
К сожалению, именно финансирование ВПК в последние годы велось по остаточному принципу. Правительство Касьянова впервые нашло в себе мужество признать, что до недавнего времени лишь 40% выделяемых на оборонный комплекс средств доходило до адресатов. В прошлом году началось медленное погашение задолженностей...
— А какая продукция российской оборонки пользуется наибольшим спросом за рубежом?
— Прежде всего наша авиация, которая, как вы знаете, состоит на вооружении даже некоторых стран НАТО. Например Германии. Самолеты семейств “Сухой” и “МиГ”, камовские и милевские вертолеты. На втором месте — отечественные системы ПВО всех уровней: от переносных зенитно-ракетных комплексов типа “Игла” до систем средней и большой дальности (“Тунгуска”, “Тор”, “Бук”, С-300, С-400). Наконец, наши традиционно сильные позиции на мировом рынке — это танки (Т-80 и Т-90) и боевые машины пехоты, в частности БМП-3. Танк Т-90 — вообще “непобедимая машина”. На ней может устанавливаться уникальный комплекс активной защиты “Арена”, который, кстати сказать, лет на пять опережает аналогичные западные разработки. Посредством локатора он захватывает летящие в танк ракету или снаряд и автоматически уничтожает их еще на подлете к цели. Выживаемость оснащенного таким комплексом танка или БМП на поле боя, по оценкам экспертов, такова, что вместо двух машин для выполнения одной и той же задачи, можно направлять всего одну. Это очень высокий показатель.
Огромным спросом также пользуются наши дизельные подводные лодки, эсминцы, фрегаты и ракетные катера. Суперперспективны на международном рынке корветы — сравнительно небольшие (водоизмещением до 2000 тонн) корабли. По мнению экспертов, корветы — это будущее военно-морского флота.
— Кстати, насколько я знаю, судостроительный завод “Северная верфь”, который входит в холдинг НПК, приступает к строительству партии корветов для отечественного ВМФ. Поскольку наша оборонка работает в основном на экспорт, можно ли поподробнее об этом проекте?
— В мае этого года мы выиграли тендер на строительство корветов проекта 20380, которые разработало ЦМКБ “Алмаз”. Одновременно был создан экспортный вариант корвета, к продвижению которого на мировой рынок приступила компания “Рособоронэкспорт” на 5-м международном салоне вооружений “Айдекс-2001” в Объединенных Арабских Эмиратах. По существу это корабли одного проекта. Различия вызваны лишь особыми пожеланиями заказчиков и условиями эксплуатации. Корабль задумывался как своего рода универсальный морской охотник — сторожевик, способный уничтожать любые цели, будь то наземные объекты, боевые надводные корабли, транспортные суда или подводные лодки, а также осуществлять боевое охранение и огневую поддержку десантных отрядов, конвоев и сухопутных войск, действующих на побережье. Корвет представляет собой сложную техническую систему, в которой скомпонованы комплексы ударного, противовоздушного и противолодочного оружия, боевого управления, обнаружения, целеуказания, связи и защиты. Ограничусь лишь перечислением того, что имеет корвет в экспортном варианте. Это современный ударный ракетный комплекс, ракетный противолодочный комплекс “Медведка-ВЭ”, два зенитных ракетно-артиллерийских комплекса “Каштан”, носовую пушку калибра 100 мм, два пулемета калибра 14,5 мм, комплекс вооружения ПВО, боевую информационно-управляющую систему, гидроакустический комплекс, выпускаемую буксируемую антенну, а также палубный вертолет типа “Ка-27”. Экономичная энергетическая установка обеспечит кораблю скорость хода 30 узлов и дальность плавания 4000 миль.
Поскольку мы живем в эпоху, когда “обнаружен” зачастую означает “уничтожен”, весьма важно внедрение таких принципов архитектурной защиты, как технология “Stealth”. Та самая, что позволяет оставаться “невидимой” американской стратегической авиации. В общем, сравнительный анализ основных технических характеристик корвета говорит о том, что он по боевой эффективности не будет уступать лучшим зарубежным корветам XXI века.
— Читателям интересно, повлияла ли трагедия подлодки “Курск” на вопросы комплектации новых кораблей спасательными средствами для личного состава.
— Мы, как я уже сказал, действительно будем закладывать на нашем судостроительном заводе корветы для отечественного флота в конце нынешнего года. Но их комплектацией аварийно-спасательными средствами занимается другое ведомство. Тем не менее замечу, что сам характер трагедии на “Курске” — и об этом говорил даже наш президент Владимир Путин — просто не позволил экипажу подлодки воспользоваться имеющимися на борту спасательными средствами. Что касается корветов, то там имеется штатный комплект спасательных средств. Например, это индивидуальный дыхательный аппарат на каждого члена экипажа. Кстати, он используется и на подлодках. Позволяет не задохнуться в задымленных отсеках и самостоятельно покидать затонувшую субмарину на глубине до 100 метров...
— А что, такие случаи были?
— По крайней мере мне известно два таких случая. В 1981 году под Владивостоком и в 1983 году в одной из бухт Камчатки экипажи затонувших подводных лодок спаслись, используя именно этот аппарат. Правда, глубины аварий в этих случаях составляли не более 35 метров. Так вот, если продолжить о корветах, то на них есть спасательные плоты на 10 человек каждый. Если на борту кроме экипажа есть прикомандированные, то корабль укомплектовывается дополнительным количеством плотов. Эти плоты оснащены спасательными жилетами, осветительными приборами (которые в качестве одного из элементов питания могут использовать соленую морскую воду), радиомаяком, сигнальными средствами, приличным запасом продовольствия и даже рыболовными снастями.
— Будучи помощником президента, вы курировали торговлю оружием. Оружие несет смерть. Не возникает угрызений совести?
— Нет. И вот почему. Испокон веков оружие вызывает противоречивые чувства — уважение и зависть, восхищение и страх. Оружие не является причиной войн и не несет смерть. Все зависит от того, кто его использует и с какой целью. Напротив, зачастую именно оружие служит фактором, сдерживающим агрессию и позволяющим сохранить тысячи жизней.
Стране, которая претендует на одну из ведущих ролей в многополярном мире, имеет огромную протяженность границ и непростых соседей объективно необходимы сильная армия и высокотехнологичный комплекс. Будем развивать эти направления — построим сильное государство. Обеспечим ему стабильный доход и гарантируем наших детей от многих неприятностей. Впрочем, еще раз повторюсь, что нынешнее руководство страны, к счастью, всерьез занялось проблемами армии и оборонки. А значит, есть все основания для оптимизма...
