Людей, которые в России профессионально занимаются проблемами борьбы с неонацизмом, не так уж и много... В их числе — Евгений ПРОШЕЧКИН, председатель Московского антифашистского центра, и Владимир ПРИБЫЛОВСКИЙ, президент Информационно-исследовательского центра “Панорама”, специалист по политическому экстремизму и национализму...
— Как изменялись неонацистские движения в России за последние годы?
Евгений Прошечкин: — Если в конце 80-х такие группы больше говорили о патриотизме, о борьбе с сионизмом и т.д., то теперь баркашовцы и пришедшие им на смену скинхеды меньше теоретизируют — больше делом занимаются... Все эти годы неонацистские группы “просвещали” народ. Издавалось и издается огромное количество книг, брошюр, газет — “Наш марш”, “Русский порядок”, “Русская правда” и тому подобные… Сотни изданий приучали читателей к мысли, что надо решать проблемы с заточкой в руках, а то и с автоматом. И все это при попустительстве властей. А количество всегда перерастает в качество: копилась-копилась такая информация, и безнаказанность вылилась в определенные действия.
Владимир Прибыловский: — “Память” была идеологическим предшественником нынешних неонацистов, а “любера”, футбольные фанаты, панки — это все их предшественники по субкультуре. Сейчас сидит по подозрению в организации погрома в Ясеневе Андрей Семилетников, заместитель главного редактора антисемитского журнала “Русский хозяин”. Он был раньше хулиганствующим панком, дорос до 30 лет и стал идеологом нацистов. Если его вину не докажут, то он выйдет из тюрьмы потенциальным фюрером. А его шеф, Червяков, бывший капитан милиции, был некогда известным в Москве анархистом...
Костяком неонацистского движения стала молодежь, даже подростки — от 14 до 20 лет. Нет одной организации “Скинхеды” — есть десятки или сотни хулиганских команд по месту жительства, учебы или совместного хождения на футбол. И вот эти команды прониклись нацистским духом. Пять лет назад это было на зачаточном уровне, а сейчас это массовое явление, по крайней мере в Москве.
Программы неонацистов тоже изменились. Если “Память” — это классическое следование русским дореволюционным традициям черносотенства, то у РНЕ есть уже некоторые “модернистские” вещи, заимствованные у Гитлера и Муссолини, но это тоже в основном еще антисемитизм. У скинхедов же он играет очень незначительную роль: их враги — кавказцы, негры...
— Кто сейчас организует и направляет нацистов?
В.П.: — Я думаю, что единого центра нет, поскольку авторитеты у них существуют на уровне 10 человек. Но многие эти авторитеты состоят или состояли в организациях политической направленности. Прошли через РНЕ, как активисты радикально-националистических партий предыдущего поколения (Баркашов, Лысенко и т.д.) прошли через “Память” Васильева. Есть партии, которые пытаются влиять на скинхедов и провозгласили их своей опорой. Например, Народная национальная партия (она потеряла регистрацию два года назад), лидер которой Александр Иванов, любящий себя называть Иванов-Сухаревский, — человек уже взрослый, но молодежную ячейку его партии возглавляет “классический” скин Семен Токмаков, лидер скиновской группировки “Русская цель”.
— Какая социальная среда питает сейчас ряды националистов? Маргиналы, социальные низы общества?
Е.П.: — Да не совсем это так... Я противник таких примитивных догм: мол, витаминов парню не хватает, поэтому он с заточкой на баррикады лезет… Я не отрицаю экономических причин, но сводить все только к ним не стал бы. Конечно, непосредственно царицынские погромщики — это люмпены. Но кто им или их родителям на протяжении последних 10—15 лет на страницах газет, далеко не всегда таких уж маргинальных, все это внушал? Разве не интеллектуалы?.. Идеологию десятилетиями ковали отнюдь не люмпены. И я не берусь сказать, кто страшнее и опаснее: глупый подросток, которому в школе скучно, или эти образованные и высоколобые, которые в его пустую голову эти мысли услужливо вложили.
В.П.: — Националисты — это не только маргиналы. В умеренной форме националистические идеи разделяет не менее трети населения (собственно, президент Путин пришел на волне подобных настроений). Радикально настроенных не так много, и это, конечно, в основном социально неблагополучные элементы. Но я бы не преувеличивал роли экономических причин, потому что в любом обществе всегда есть определенный процент экстремистов. В Германии, я думаю, скинов не меньше, чем в России, просто там полиция лучше работает. Не страшно, когда в стране 3% экстремистов, — страшно, когда им никто не противостоит.
— Почему власть так снисходительно относится к неонацистским движениям?
В.П.: — Отчасти из-за того, что многие из них сами ксенофобы или относятся лояльно к этим идеям. Например, ЛДПР поддерживает или по крайней мере использует ксенофобские настроения в обществе. Недавно в “Гласе народа” Жириновский фактически оправдывал погром в Царицыне. Почему? Потому что если осудит, то потеряет часть своего электората.
Е.П.: — Во-первых, сложно вести дела “за разжигание расовой вражды” в суде, у нас это сложнее, чем просто за хулиганство привлечь. Во-вторых, есть некое благодушие: мол, молодо — зелено, все пройдет у них, когда подрастут… Третья и главная причина — очень много и в органах правопорядка, судах, прокуратуре людей, сочувствующих таким идеям. Не всякий возьмет в руки заточку и пойдет “черных” мочить, но многие респектабельные граждане в душе такие же погромщики. Им, может быть, тоже хотелось бы, но воспитание не позволяет... Четвертая причина — отсутствие действенных законов. Я как представитель Мосгородумы в середине 90-х выступал в Совете Федерации с законодательными инициативами о запрещении деятельности экстремистских общественных объединений. И в Госдуме трижды выступал. Нет, как об стенку горох — депутаты не приняли...
В 97-м в Москве приняли закон о запрещении изготовления, распространения и т.д. нацистской символики. Но он далеко не во всех случаях применяется, к тому же депутаты второго созыва Гордумы его переработали в сторону смягчения меры наказания. В первоначальном варианте был предусмотрен суд, а в новой редакции нарушители по этой статье отдаются “на откуп” милиции, и там уже решают, применять или не применять к ним закон...
— Почему у России, которая сражалась с немецкими нацистами, нет к фашизму устойчивого иммунитета?
Е.П.: — У национализма в России глубокие исторические корни, и поэтому то, что он у нас приживается, к сожалению, не очень удивляет. В начале XIX века у нас идеи “Черной сотни” пользовались широкой поддержкой, “Протоколы сионских мудрецов” и прочий подобный бред — все это пошло из России. А Розенберг, один из идеологов чистого нацизма, был русским подданным (из прибалтийских немцев), свободно говорил по-русски, учился в Москве и в Санкт-Петербурге. Он здесь заразился этими идеями и вывез их в Германию, где они прижились. А советская тоталитарная система во многом повторяла нацистскую — немецкую — идеологию. Так что мы победили одну форму фашизма, но заразились другой. И когда советская идеология стала расползаться по швам, то ей на смену очень быстро пришла близкая ей нацистская...
Известный питерский публицист Нина Семеновна Катерли, наша союзница по антифашистским делам, рассказывала, что после 91-го года смотрела документы Смольного обкома, и среди них было много бумаг, свидетельствовавших о прямой партийной поддержке общества “Память”, которое внешне было антисоветским.
— Очень многие москвичи после бойни в Царицыне говорили: “Правильно, пора приструнить этих “черных”!” Это — фашизм? Что же, получается, что тысячи наших сограждан — фашисты?
Е.П.: — Нет, это не фашисты. Пока. Они-то думают, что они просто патриоты. Но это извращенный патриотизм, на почве которого могут взойти страшные плоды. В истории всегда (как это было в Германии) побеждает меньшинство, агрессивное и хорошо организованное. Но побеждает при молчаливом попустительстве большинства.
В.П.: — Люди, говорящие так, не фашисты, но они ксенофобы, и градус ксенофобии у нас растет. Тут показательна недавняя передача “Глас народа”. Более 60% зрителей предложили решать проблему не за счет запрета организаций фашистского толка, а за счет ужесточения правил проживания приезжих в Москве, то есть не за счет наказания фактических преступников, а за счет уменьшения количества их потенциальных жертв...
Надо сказать, что я–то как раз не сторонник наложения запрета на саму фашистскую идеологию: по-моему, это непродуктивно. Бороться с этим явлением можно разными способами. Например, в Америке думать можно все что угодно, но жестоко карается любое насилие. Хотя, конечно, за “жида пархатого” или “ниггера поганого” ты ответишь — но только в гражданском суде. А в Европе, особенно в Германии и частично во Франции, государство борется со словами и частично с самой идеологией.
Мне больше нравится американский вариант...
— Может ли русский неонацизм стать серьезной политической силой или все-таки существует какая-то граница, дальше которой ему не шагнуть?
В.П.: — Я думаю, что тут причины прежде всего внешние. Будет продолжаться война в Чечне — будет рост ксенофобии. Удастся ее прекратить — не сразу, через некоторое время, этот рост прекратится. Улучшение экономического положения в обществе тоже немаловажно: будет куда пойти работать — меньше останется времени морды бить. При этом человек сможет остаться при своих косных убеждениях, но дальше этого не пойдет — у него просто будет слишком много своих дел...
Е.П.: — В нашей стране ничего нельзя исключать. Если бы кто-то лет 15 назад сказал нам, что вместо КПСС может быть что-то другое, мы бы, наверное, просто посмеялись… Поэтому — кто его знает? Могут произойти такие экономические, социальные и политические катаклизмы, что, действительно, нацизм сможет подойти очень близко к высшим политическим структурам.
При нынешней ельцинско-путинской системе неонацисты вряд ли станут самостоятельной силой, их только используют в своих интересах более респектабельные партии, причем разной направленности. Однако их разрозненность — это не повод для благодушия. Это очень опасная тенденция, можно и не заметить, как джинн будет выпущен из бутылки.
