Кирзачи, если их подковать титановыми подковками, на снегу скользят не так сильно. А байковая зимняя портянка будет теплее, если ее начесать металлической щеткой. Советы в том смысле, что осенний призыв медленно, но, как дембель, неизбежно, подошел к своей самой интригующей части — отправке новобранцев в войска.
Трепещите, салаги...
Первая ступень в двухгодичной солдатской карьере — курс молодого бойца. Достав из чулана старый камуфляж, корреспондент “МК” без повестки (свое отбарабанил) отправился в солдатскую “учебку” — службу посмотреть да солдатских щей похлебать.
Острогожская “учебка” — 37-я учебная автомобильная бригада Главного автобронетанкового управления — уникальная в своем роде. Здесь вчерашних юнцов превращают в... водил. В том смысле, что готовят водителей для совсем нешуточной техники — крупнотоннажных армейских автомобилей. Знаменитые комплексы С-300, пэвэошные “Осы”, “Тунгуски”, артиллерийские “Грады”, “Ураганы” и “Смерчи” — это все их специализация. Новобранцы, которые попадают сюда, после пяти месяцев обучения распределяются во все рода войск, в том числе и в РВСН.
Научиться управлять двухкабинным “МАЗом” (длиной с автобус, да еще и с баллистической “крылаткой” на крыше) — это вам не на папиных “Жигулях” прокатиться. Тут голова требуется. Впрочем, упоминание о профотборе среди новобранцев вызывает у офицеров кислую мину. Не секрет, что интеллектуальный уровень нынешнего солдата весьма далек от профессорского. Из двух с половиной тысяч курсантов лишь 23 человека имеют высшее образование. Неполное среднее считается неплохим показателем, а неграмотность и судимость — обычное дело.
— Контингент у нас еще тот, — рассказывает заместитель командира бригады полковник Калашников. — Военкоматы выполняют план и забривают всех, кого удается отловить. О профотборе не может быть и речи. Доходит до бредового — однажды обучаться на водителя к нам прислали солдата, у которого не было... глаза!
— Научили водить слепого? — пытаюсь пошутить с полковником.
Того одноглазого бойца вернули на родину, но в принципе выбирать отцам-командирам не приходится — в войсках рады любому пополнению.
* * *
“Щи да каша — пища наша” — эту поговорку впору как лозунг вывешивать над солдатской столовой. Разносолами кашевары своих подопечных не балуют — с кормежкой в армии до сих пор неладно. Причем чем дальше от Москвы, тем постнее каша и жиже щи. Каждая войсковая часть выкручивается как может. Острогожцам в этом смысле повезло, у них есть две важные составляющие боевого и бытового успеха — техника и автодром.
Техника выручает всегда. Что-то перевезти, где-то подсобить, кому-то помочь. Основная статья доходов автомобилистов — уборка урожая. Армейские “Уралы” на близлежащих полях выполняют едва ли не всю сельхозработу. За помощь фермеры расплачиваются с “учебкой” картошкой и капустой.
Автодром — это тоже земля. Не занятые под тренировочную трассу площади зря не простаивают. Каждая рота в “учебке” имеет свой надел. Прополка грядок — параллельно с изучением матчасти, несением караульной службы и вождением на автодроме. Зато огород позволяет начпроду помимо перловки выставлять на столы еще и свежие помидорчики-огурчики.
* * *
Кстати, о технике. Несмотря на центральное подчинение непосредственно ГАБТу, бригада отнюдь не жирует. Проблемы те же, что и везде. Новая техника не поставлялась в часть уже около пятнадцати лет. Обучаются “механики-вредители” на том, что осталось от советских времен. Хотя, слава конструкторам, машины они создали надежные.
Нехватка топлива — извечная головная боль. Впрочем, в этом году “учебке” выделили солярки столько, сколько за последние десять лет, вместе взятые, но все равно это капля в море. Тем не менее положенные тридцать часов вождения курсанты накатывают в любом случае — это святое.
В остальном выручает энтузиазм и воинская смекалка. Самодвижущийся тренажер — ноу-хау острогожцев. Металлический каркас, четыре колеса, рулевая колонка — и, пожалуйста, “козел” готов. Главное достоинство “тренажера” в том, что он совсем не зависит от поставок топлива — двое толкают, один рулит. Затем меняются местами. При желании две солдатские силы можно заменить на педальный привод или мотоциклетный мотор.
Изобретатель тренажера, кстати, награжден знаком “Отличник рационализации Вооруженных Сил”.
* * *
В обед плац оживает, наполняется коробками марширующих солдат. Но строевые песни стихают, роты стягиваются в столовую, и снова пустота гуляет между старыми казармами. Может, так только кажется, потому что холодно. А может, территория слишком большая. Когда-то, при Екатерине, здесь квартировался кавалерийский полк. Теперь в бывших конюшнях размещаются учебные классы. А вообще городок исторический — здесь еще Петр I вел переговоры с гетманом Мазепой, служил поручик Кондратий Рылеев, жил Самуил Маршак и родились сестры-певуньи Зайцевы, прославившие Чака Норриса съемками в своем клипе.
* * *
Помимо военной “учебка” дает еще и гражданскую профессию. Сдав экзамен по вождению, курсант автоматически получает категорию “Е”. Трудоустройство после дембеля обеспечено — можно работать водителем автобуса или автопоезда. Однако получить права на руки не так-то просто. Пластиковая карточка с фотографией и оформлением стоит в ГИБДД 118 рублей. А солдатская зарплата ровно втрое меньше — 36 целковых. Минобороны, естественно, денег на права не выделяет.
Те, кто “шарит”, зарабатывают деньги сами. Например... на крысах. Жили в одной из рот две белые крысы — Фрикцион и Дембель. Но Фрикцион неожиданно оказался сукой — родил десяток крысят. На их счастье, дневальный в тот день попался смекалистый. Топить выводок не стал, а отнес в зоомагазин и продал по четвертаку за штуку. С тех пор маленькая клетка превратилась в огромную многоэтажную вольеру со всеми удобствами, хвостатое семейство увеличилось еще на несколько пар, а зоомагазин получил постоянного поставщика декоративных крыс.
— А мы не препятствуем, — улыбается Калашников. — Пусть лучше с животными возятся, чем морды молодым бьют.
* * *
Крысы ли тут сыграли свою роль или еще что, но откровенно сломанных носов в “учебке” и впрямь не встречается. Нет, дедовщина, конечно, есть, не бывает в армии без этого. Но одно дело отжимания под счет и совсем другое — выжигание кокард на лбу. Сержанты в “учебке” за свои должности держатся и курсантские лбы на термоустойчивость не испытывают. Малейшее нарушение дисциплины грозит отправкой в войска, а линейные роты — отнюдь не острогожский “санаторий”.
— У нас хотят остаться служить все, — поясняет Калашников. — Мы же с ними возимся, как в яслях. Не верьте, что в автобатах самая махровая дедовщина.
* * *
— В конце концов, и медведя можно научить кататься на велосипеде. Хотите попробовать? — предлагает начальник штаба бригады полковник Мишуткин, кивая на “Тунгуску”.
Еще бы! Возможность посидеть за штурвалом этакой механической штуковины вряд ли еще когда представится.
Оказывается, управлять ракетным комплексом совсем несложно. Две педали — газ и тормоз, передачи переключаются одним пальцем, сцепления нет. Никаких рычагов или фрикционов, штурвал — один в один как велосипедный руль.
Нажимаю кнопку стартера и даю газ. Грязь на трассе по колено, но машина прет без напряжения, только траки гремят, да комья глины разлетаются. Ямы и метровые кочки не замечаем вообще — подвеска мягкая, многотонная машина лишь покачивается, как катер на волнах.
Упражнение выполнено на “отлично”. Даже немного разочарован — так все просто.
— Ничего-ничего, — “успокаивает” Мишуткин. — Это вы еще зимой в моторе не копались... Самое сложное — научить парня из глубинки разбираться в этой электронике. Мы же не просто наездников готовим, а механиков-водителей.
* * *
Вот так и живет наша армия, обучаясь перевозить стратегический боезапас Родины на самодельных педальных “козлах” и выращивая помидоры на обед. Ни шатко ни валко, ни тепло ни холодно. Но живет, черт побери!
