Не дай бог оказаться один на один с черной бедой в захолустном уездном городишке. Где серый снег неслышно падает на серые панельные дома, а в квартире получает вечную прописку немое оцепенение. В гулкой тишине вдруг заскрипит лифтовый трос, хлопнет оглушительно подъездная дверь... И понимаешь, что смешно и глупо на что-то надеяться. Знаешь ведь, что никогда больше не скрипнет лифт, поднимая именно его, что никогда больше дверь не хлопнет, впуская его, а сердце все равно замирает, а потом падает в гулкую пустоту.
...Анатолий Павлович — отец капитана 3 ранга Андрея Рудакова, погибшего с “Курском” подводника, — часто ловит себя на мысли, что острейшим образом прислушивается ко всем звукам, доносящимся из подъезда. Ходит, ходит по квартире, глядь — снова у входной двери. Прислушивается к чужим шагам. Хотя, казалось бы, служба по дальним гарнизонам, да не где-нибудь, а в морской пехоте, научила его не верить в чудеса и трезво смотреть на вещи. А поди ж ты...
Он вообще-то даже и родился не как все, а по-походному, по-военному. В 43-м отец получил назначение на Дальний Восток — Сталин скрытно подтягивал войска к Сахалину для будущей войны с японцами, — и малыш появился на свет прямо в воинском эшелоне — в вагоне для комсостава.
После Великой Отечественной старший Рудаков дослуживал в Киргизии, уволился из армии в 1949-м. Сыну своему никаких протекций не делал: поди-ка сам потяни солдатскую лямку. И Анатолий Рудаков, как пришел по повестке в военкомат, так больше с погонами не расставался до самого пенсиона. Годок послужил в частях ВВС под Москвой — отличника боевой и политической подготовки направили в Томское инженерное. Там — диплом с отличием. Выбрал инженерную службу морской пехоты на Тихом океане. Начинал лейтенантом-подрывником в линейном батальоне морпехов. Закончил службу начальником инженерных складов инженерной службы Тихоокеанского флота.
А сын его Андрей родился в морском гарнизоне поселка Раздольное. И если колыбельную тебе вместе с матерью пела океанская волна, если первые шаги сделал, поддерживаемый соленым морским ветром, — стало быть, прямая тебе дорога на флот. Так и вышло.
Андрей Рудаков поступил в Тихоокеанское высшее военно-морское училище в 1985 году. Поступил уверенно, без особых перенапряжений. Крепкий, толковый парень, цепкий ум. Учился прекрасно. Будущий флотский связист стажировался на подводных лодках в знаменитом Рыбачьем. Том самом, что “растаял в далеком тумане... родимая наша земля”.
И вот судьба! Мог бы и на берегу служить — связисты везде нужны, — а он прикипел к подлодкам. И еще. Именно это военно-морское училище готовит специалистов исключительно для частей и кораблей Тихоокеанского флота. А лейтенант Рудаков получил распределение на Северный флот.
Мать — Тамара Михайловна — радовалась: все же поближе к дому... Отец гордился успехами сына: Андрей быстро освоился в офицерском собрании Видяева, походил на атомных лодках 7-й дивизии, а в 1993 году как лучший флагманский специалист получил назначение на “Курск”. Командиром БЧ-4. Проще говоря — начальником связи лодки. Всем экипажем подводники год готовились на подмосковной базе. Потом — спуск субмарины на воду, ходовые испытания, приемка. Андрей страшно гордился тем, что служит на “Курске”. Да все они гордились: как-никак лучший подводный крейсер андреевского флага!
— В начале августа Андрей позвонил из Видяева, — Анатолий Павлович машинально крутит в руках зажигалку, забыв, что сигарета так и осталась неприкуренной, — сказал, мол, ухожу, а в ноябре ждите в отпуск. И мы стали ждать.
День. Ночь. Снова день... 12 августа Рудаковы были на даче — прополку затеяли, пятое-десятое. Приехали рано утром. Только начали работать — мать охнула, лицом помертвела.
— Что-то мне нехорошо, — только и смогла сказать, — поехали, поехали быстрее домой...
Они скоро вернулись. Тамара Михайловна не находила себе места, подолгу смотрела в одну точку, словно пыталась расслышать что-то еле различимое. Может быть — рвущийся через стальную скорлупу и морскую толщу немой крик ее сына?..
На следующий день, 13 августа, эфир был взорван страшным известием: в Баренцевом море потерпела аварию атомная подводная лодка “Курск”...
— Скажите, Анатолий Павлович, с вами кто-нибудь связывался? Пытались вам что-то объяснить, как-то подготовить к случившемуся?
— Все эти дни — гробовое молчание. Я — в военкомат. Там — тишина. Я им: помогите в Видяево улететь, дело-то нешуточное. Они: поможем, если будет установлен факт гибели. Как человек военный я понимал, что они правы: таков порядок. Но, с другой стороны, опять же как человек военный и как-никак флотский я также понимал, что надежды нет. Если Андрей в течение суток не вышел на связь с базой — значит, его нет в живых... Мать еще на что-то надеялась, а я уже через сутки знал, что экипаж “Курска” обречен...
...Пожалуй, это были самые страшные для Рудаковых дни. На телеэкране журналисты и офицеры флотской пресс-службы бранились, соревновались в догадках, версиях и опровержениях, объяснениях. А им нужен был всего один звонок от командования, от адмирала. Пусть не обнадеживающий, пусть с суровым и страшным сообщением, но звонок, который хотя бы показал им, что они не одни, что вместе с ними переживают трагедию другие люди — командиры, сослуживцы их Андрея...
А телефон молчал.
19 августа позвонили из подмосковного правительства. Кошман — нынешний зампред правительства — извинился за беспокойство, просил приехать.
— Я на электричке поеду... Это долго, — сказал Анатолий Павлович.
— Буду ждать сколько надо, — ответил Кошман.
На Старой площади Рудакова уже ждал заготовленный пропуск. Его быстро проводили в нужный кабинет. Кошман был немногословен. Говорил негромко, с большими паузами. А чего тут скажешь? Какие слова найдешь? И разве словами успокоишь?
— Хотели бы вам чем-нибудь помочь...
— У меня одна просьба — другой нет: помогите добраться до Видяева!
Без проволочек, немедленно Рудаковым были выделены деньги на авиабилеты до Мурманска и обратно. Как добрались до Видяева — Анатолий Павлович не помнит. Смутно припоминает, что вроде были там еще родственники моряков с “Курска”, что эти оглушенные горем люди пытались разговаривать, слушать друг друга, офицеров базы, но на самом деле они слушали только море, забравшее их сыновей, мужей, братьев... Они пытались даже убедить самих себя, что еще не все потеряно, — ведь так увлеченно говорит диктор с экрана о каких-то стуках, точках-тире...
— Там много говорили об этих стуках, — Анатолий Павлович смотрит мне прямо в глаза, — а я словно наяву видел, как горели отсеки... А это — задымленность очень большая... Дышать нечем... Вода поступает... Они с одного яруса переходили на другой, пока не добрались до самого верха... Девятый отсек... На все про все — часов десять. Максимум — сутки. И то — для единиц...
...Флотское командование спохватилось в конце августа. Рудаковы только вернулись из самостоятельной поездки — звонок: пожалуйста... вылетает самолет... сбор в штабе флота...
Собралось около 60 человек. В Мурманске встретили, организованно повезли в Дом офицеров.
— Сам командующий Северным флотом адмирал Попов был с нами ежедневно — с утра до вечера.
Адмирал разом постаревшим людям понравился. Снял шапку, попросил прощения за то, что не уберег людей. Председатель государственной комиссии Клебанов, напротив, не понравился вовсе: сонный какой-то, ни рыба ни мясо. В морском деле не разбирается совсем — какой из него председатель?..
Была в Видяеве встреча и с президентом Путиным. Тот говорил негромко, а концы фраз проглатывал. Родственники погибших вяло попытали его: мол, чего же сразу не призвали на помощь тех же англичан, норвежцев... Хотя все уже понимали, что никакие англичане не спасли бы “Курск”.
Путин, кстати, на той встрече здорово прокололся. Речь зашла о денежном довольствии офицеров-моряков, и президент важно так говорит: ну, дескать, худо-бедно офицер 9 тысяч-то получает, а это, знаете ли, неплохо... Зал в ответ аж задохнулся:
— Да какие 9 тысяч! Дорогой ты наш Владим Владимыч! Помилуй Бог! Командир лодки — атомной лодки — еле-еле до этой суммы дотягивает. Так у него что за плечами? Ядерные ракеты, реактор, люди и Держава. А простой офицер — со всеми походами-погружениями — и пяти тысяч не получает. А у младших офицеров — и того меньше!..
Путин все это выслушал, крякнул да как глянет на какого-то хлыща-подполковника с красной рожей — из финслужбы, наверное. Тот аж голову в плечи втянул. Не иначе справочку готовил, поусердствовать решил, крыса тыловая.
Но что не отнять — все, что президент пообещал тогда родственникам погибших моряков, — все выполнил. И по материальной помощи, и по жилищным вопросам, и по пенсиям, и по надбавкам. Слово, как говорится, сдержал. Одного четко и однозначно не сказал президент: почему “Курск” взорвался? Хотя, понятно, родственники, а среди них немало бывших флотских, причины аварии обсуждали. Анатолий Павлович и с такими же, как он, отставниками разговаривал, с сослуживцами Андрея и другими видяевскими офицерами. Для него здесь особых вариантов версий нет.
— Да какие тут версии... — Анатолий Павлович закуривает новую сигарету. — А то начинают сочинять: экипаж необученный, мину какую-то приплели фашистскую, лодку чужую... Я думаю, торпеду они новую испытывали. Насколько я понял, была попытка более дешевое горючее для торпед наладить. Вот и наладили... Вот она, эта дешевизна, и аукнулась...
Не согласен подполковник запаса Анатолий Рудаков и с суровым решением руководства страны, согласно которому лихо “вычистили” командование Северного флота.
— Это дурь одна. Так... Помахали шашкой... Для кого это сделали? Для родственников? Мол, смотрите, как мы за ваших-то бьемся, бошки рубим, невзирая на чины, наказываем!.. Так нам, родственникам, эти наказания ни к чему. Адмирал Попов — настоящий командир. Сколько он в походы ходил! Сколько рисковал! Сколько для людей сделал! Как мог — крутился, боевую учебу налаживал. Комиссия недостатков накопала? Попробовала бы та комиссия без денег, без финансирования, без горючего специалистов обучить да лодки-корабли в море отправить... То-то.
— А вообще родственники погибших моряков поддерживают связь между собой?
— Да, конечно. Обменялись адресами, телефонами, звоним друг другу. Все как-то полегче. Собираемся опять же... Вот в мае собирались. Пятьдесят три семьи... Флотское командование всех нас на теплоход — и в Ленинград. А недавно совсем мы с Тамарой Михайловной из Италии вернулись...
В Италию Рудаковых пригласил мэр маленького апеннинского города Риети. Там был праздник святой Варвары — покровительницы моряков, пожарных, саперов и прочих рисковых, мужественных людей — вот и пригласили. Разумеется, все расходы на себя взяли. Вместе с Рудаковыми в Риети прилетели еще два американца — пожарный и сын командира пожарной команды, погибшего 11 сентября в руинах атакованного террористами небоскреба.
Риети — невеликий городок. Уже на следующий день местные жители знали, кто именно эти синьор и синьора. Многие подходили, пожимали руки, говорили слова искреннего сожаления о случившемся. Итальянцы показали русским гостям все свои улицы, окрестности. Для них устроили торжественный прием, для них играл военно-морской оркестр, для них изготовили специальный бронзовый памятный знак.
— Видишь, какой тяжелый? — Анатолий Павлович оживает, протягивает солидную бронзовую пластину с барельефом подлодки и латинскими буквами. — А каково мне было его везти аж из Италии? Да не один — целых два! Другой-то — для Видяева. А вот еще знак — это в Риме нам подарили офицеры итальянского флота. Это — от мэра Риети памятные сувениры...
— Анатолий Павлович, а мэр Коломны вам хоть раз позвонил?
Рудаков откладывает итальянские подарки в сторону и смотрит на меня как-то удивленно:
— Да нет... Ни разу не позвонил.
— Ну хотя бы раз, за все это время хоть одна чиновничья душа из местной администрации связывалась с вами?
— Из области звонили. А здесь — нет. Собес, правда, с нами работает. Интересуется, что и как. Так ведь работа у собеса такая... Только вы уж не пишите про это. Мы ведь и не просим ничего. Как бы для людей чего дурного не вышло...
* * *
...Когда мы уезжали из Коломны — снег почти перестал сыпать с серого неба. Возле местного кремля пацан тащил по свежему снежку санки.
— Тебя как зовут?
— Санька. А чего?
— Да ничего. А ты знаешь, что в вашем городе живут родители моряка с “Курска”?
— А что такое — “Курск”?..
