Злостные перфекционисты (как их обзывают, бывалоча, музкритики), подсевшие однажды на иглу внутривенного пристрастия к “корневой”, понимаешь, народной музыке, язычники-“рэйверы” Алексей Румянцев, Денис Федоров, Алексей Иванов (троица обычно скрывается под названием-“оберегом” — проект “Иван Купала”) снова сделали это. А именно — выпустили второй альбом хитросварганенного этно-дэнса на исконно (суконно) русский (а также — белорусский) лад.
В принципе мода на изящные перелопачивания экзотического этно в духе “Deep Forest” или там “Энигмы” уже зачахла, однако вот Питер Габриэль, не смущаясь, выпускает альбом “Up” (состоящий из сплошного апеллирования к азиатским и африканским мотивам), и пластинка эта норовит стать одним из бестселлеров 2002 года. Как раз о неоднозначной актуальности и оригинальности (подобного “чуда-юда” — явления “этно-поп”), да еще о шаманстве и голосах мертвых, о злобности африканских племен и о связи, в конце концов, времен поговорил давеча “Мегахаус” с тремя молодцами-“иван купальцами”, вертя в руках при этом новейшую пластинку “Радио Награ”.
— Что за название-то диковинное? Вот у первой пластинки было — простое, лубочно-географическое, зато — сразу в цель: “Кострома” (после выхода одноименного хита “Ивана Купалу” стали принимать на ура и музспецы, и вовсе неискушенные в world music слушатели)! А тут: сразу вспоминаешь Ману Чао и его “Радио Мемба”...
— А у “Аквариума” вспоминаешь “Радио Африку”... И еще столько разных “радио” было... Но “Награ” — это конкретное название фирмы, выпускавшей портативные катушечные магнитофоны, с которыми фольклористы ездили в экспедиции в 70-х годах. Вообще — это был первый магнитофон в нашей стране, на который можно было сносно записывать хоть что-нибудь.
— Вы тоже шарахались по деревням с такой штуковиной за плечами?
— Ну, мы не настолько стары. Когда мы начали фольклором заниматься, уже имелась другая качественная техника. А “Награ” — это мега-раритет, хранится в архивах под стеклом. А кстати, для несведущего ведь это название вызывает и мистические ощущения: “награ — агра”...
— Вот на Западе массовое увлечение этно-попом в лице “Энигмы” и т.д. уже давно завяло. Вас, занимающихся русской “дипфорестовщиной”, не грызли перед выпуском второй пластинки жуткие сомнения?
— Ну, по-любому этот альбом уже не будет воспринят на “ах”, как наш первый. Ведь нас можно сравнить еще, допустим, со Скэтмен Джо — помнишь, дядька такой шведский был, с усами? Под его пластинку вся Европа ведь перлась, а когда вторая вышла, уже почти не обратили внимания. Это судьба всех оригинальных проектов, получается. Момент открытия уходит — и все. По поводу популярности такой музыки: есть вот английский канал “BBC World”, и всегда находятся те, кто его с интересом смотрит. Хотя понятно, что “Большая стирка” всегда будет гораздо популярнее. Вообще удивляет, что песни “Ивана Купалы” изначально неплохо разошлись — это ведь вам не “Руки вверх!”, чтобы слушать это, надо иметь все-таки внутреннюю предрасположенность.
— “Радио Награ” — это опять бабушкины “аутентичные” частушки, модно засэмплированные, электронно препарированные. А как насчет “новых ветвей”? Привлекли бы теперь каких алтайских шаманов или пастухов казахских для разнообразия!
— В этой пластинке есть, между прочим, грузинский вокал, есть кусочек африканского. Много вьетнамских, китайских, индийских струнных инструментов. От русского фольклора устаешь определенно.
— Но хор деревенских бабушек — все равно ваша главная фишка?
— В этом альбоме — в основном белорусские бабушки поют, а не костромские!
— Да уж, слов-то, если честно, в их шамкании вообще не разобрать...
— Хотя компьютерные программы, которые реставрировали бабушкины голоса, очень продвинуты. Но из-за всяких диалектов действительно мало что в текстах разберешь. Это минус в продвижении песен на радио. Вроде ведь по-русски поется, но понимаешь одно слово из ста — и это очень многих напрягает. С другой стороны, народные тексты особым умом не отличаются. Все дело — в интонациях.
— Почему же изменили костромским бабулькам с белорусскими-то?
— Но мы же не русофилы какие-нибудь! Мы к песням подходим чисто с музыкальной точки зрения. У нас огромный архив: на две недели беспрерывного прослушивания. Понадергали это все из разных фондов, фольклорных комиссий, знакомые этнографы опять же редкие записи давали... Но в этом во всем белорусские напевы самыми яркими оказались. А поехать в деревню, в экспедицию за “живым” материалом, — почти невозможно. Деревня-то уже вымерла. Допустим, песню “Кострома” мы записывали в фольклорной экспедиции с реальным ансамблем села Дорожево Брянской области. Было это в 92-м году. Сегодня из 12 бабушек этих осталось две. И села больше нет — там только два двора, и потому его из всех административных реестров повычеркивали. Вот так. Поэтому в “Радио Награ” у нас лишь 15 процентов “живого”, нами собранного когда-то материала.
— А ЧТО же тогда в пластинке поет?
— Архивные записи. Причем — годов 80-х. Мы два года только в студиях сидели и в архивах.
— То есть в белорусских болотах вы не ползали, в колхозах имени Лукашенко на самом деле не чалились?
— Знаешь, когда попадаешь в хороший архивный фонд, к нужному шкафчику — уже ехать никуда не тянет. Зачем тратить свой КПД на экспедиции, если все уже есть на катушках и бобинах, собранное за многие годы? Опять же — нет уже никакого фольклора в деревнях-то. Вот давай завтра отъедем за сто километров от Москвы и войдем в любую деревню — кроме алкоголиков, ведь там никого и нет. А если бабушки какие имеются, то точно не поют.
— То есть ваш альбом — фантом, голоса мертвых по сути?
— Ну да: нереальное стечение линий. Люди, которые уже не живы, и современная электронная музыка. Конечно, было бы удобной промо-фишкой сказать тебе сейчас, что мы поездили по глухим местам, дремучим лесам и т.д. Но это — неправда.
- А в Африку для съемок клипа на ваш свежий этно-хитец “Ящер” вы тоже, стало быть, не выезжали?
— Не-а... Туда режиссер только ездил. Это как раз тот случай, когда очень хорошая идея не сумела получить хорошего воплощения. Олег Степченко, режиссер, с которым нас познакомили “Смысловые галлюцинации” и который снял им хорошее видео “Охотники”, предложил нам весьма интересный сценарий: в Африку приплыл чемодан, а в нем русские народные инструменты; туземцы его открыли и начали играть; возник контакт мировых культур. Получилась в результате какая-то дисгармония. Хотя нашли в Кении, с помощью ЮНЕСКО, настоящее, не “коммерческое” (туристические маршруты обслуживающее) племя масаев, пробивались к ним через леса с проводниками несколько суток. И очень жестко все там было: без электричества, без аккумуляторов работали, а вождь племени очень жестко все ограничивал. Все деньги ему свои отдали, только чтобы разрешал хоть что-то сделать. С чемоданом этим разобраться долго не могли. По сценарию, его выбрасывает на берег, а туземцы раскрывают. А они сроду не видывали такой штуковины, испугались. Зато свистульки, дудочки, что в нем лежали, — сразу расхватали и заиграли без всякой команды. Племя это предлагали в русские рубахи нарядить, косоворотки. Но вождь очень жестко ответил: нет. Сложно иногда было контакт найти: режиссер просил, допустим, туземцев танцы показать: снимали-снимали, и вдруг — у вождя резко взгляд озверел, он копье свое сразу — хвать! И непонятно, из-за чего напряг... В общем, было там два-три момента, когда реально могли наших парней замочить. Но и смешное было. Главная фишка у этого племени — с детства, с двух лет они начинают очень высоко прыгать, на полтора-два метра. И если попросить такого масая свое умение показать — все: два-три раза подпрыгнет, а дальше уже не остановить — входит в транс и часа три вот так вот скачет на одном месте! Потом, у них с водой ужасные проблемы, поэтому они пьют молоко с кровью буйвола. Ну, подоят корову, буйволицу, и ей же выпустят слегка кровь, все это смешают и пьют. Вот если б снять документальный репортаж обо всем этом — получилось бы поинтереснее, чем клип-то...
— А африканских шаманов никто там для вас записать не пытался? Для будущих музвоспроизведений?
— У нас и так много записей всяких жутких шаманов, которые стучат в страшные бубны, трубят в трехметровые роги... Но делать из этого песню очень непросто. Энергетически там все слишком серьезно — совсем не хочется пока болеть. Мимоходом касаешься этого — и то внутреннее состояние становится тяжелое. Там нечеловеческая природа звуков...
— А по ТВ довольно часто шаманские дела показывают...
— Но это не настоящие шаманы, “аниматоры”. Вот открываешь твою газету: там объявление — сниму, мол, сглаз, сделаю приворот. Это все тоже — аниматоры. Но есть ведь на свете и настоящие ведьмы, колдуны. Но они никогда нигде не светятся, а люди к ним и так через моря и горы пешком идут... Так же, кстати, и с фольклорными ансамблями. Ведь полно девушек, допустим, в кокошниках, “Березка” какая-нибудь... Это все тоже аниматоры — люди, продающие свою культуру в приглаженном, ширпотребном виде.
Ну, главное, чтоб не подрались! Аниматоры, реаниматоры и остальные...
