Каков лирический образ современного террориста? Бородатый мужик средних лет с южными чертами лица в американском камуфляже и “лифчике”-разгрузке, с автоматом Калашникова в одной руке и трубой-зениткой — в другой.
Интересно, что от смены формы одежды и разреза глаз образ не меняется. Но убрать “калаш” и ПЗРК невозможно, это неотъемлемые части образа, без них уже как будто террорист не террорист.
За годы чеченской войны мы привыкли, что против русского солдата сражается не зачуханный пастух с древней берданкой, а отлично вооруженный боец. Причем оружие у него часто лучшего качества, чем у военных. На худой конец такое же. К примеру, по вертолетам и самолетам федералов чеченцы стреляют из переносных зенитно-ракетных комплексов советского производства “Игла” и “Стрела-2М”. Попадают часто — потери в воздухе уже сопоставимы с целой войсковой операцией.
Череда обстрелов привела к тому, что солдаты и офицеры стали бояться летать на вертолетах. Между тем без “вертушек” здесь не обойтись — десятки постов и полевых лагерей находятся в горах, куда даже армейские вездеходы не доползут.
Официально армейская авиация есть только в 42-й мотострелковой дивизии — она усилена эскадрильей “Ми-24” и “Ми-8”. Но неофициально Объединенная группировка имеет в своем составе целый вертолетный полк. Еще один сейчас доукомплектовывается техникой и людьми. Эти части не имеют номеров и не фигурируют в штабных документах.
Знакомый офицер объяснил, зачем нужна такая таинственность:
— К 1 января 2004 года все 20 полков армейской авиации должны перейти под командование ВВС. Это значит, что любое использование “вертушек” придется согласовывать с Ростовом-на-Дону, а то и с Москвой. В условиях войны — немыслимое дело. Вот и приходится выкручиваться...
Выкручиваются военные и в других вопросах. Противоракетная защита “вертушек” в их числе. После серии авиакатастроф на Кавказе на “милевские” машины наконец решили поставить спецзащиту. Главком сухопутчиков Николай Кормильцев недавно обмолвился: на Рязанском и Таганрогском заводах уже переоборудованы “двадцатьчетверки”, теперь дело за “Ми-8”. Но, как выяснилось, собственной безопасностью летчики озаботились раньше генералов — прикрывать сопла движков, на которые в первую очередь нацелены ракеты с тепловыми головками самонаведения, стали еще до приказа из Москвы.
Самое неприятное для летчиков сознавать, что их сбивают нашим же оружием. “Неужели инженеры не позаботились о “противоядии”? “— задаются авиаторы вопросом.
В принципе “противоядие” есть. Та же “Игла” оборудована специальной системой опознавания “свой—чужой”. Умный прибор всегда подскажет стрелку, что тот целит по своим, надо только щелкнуть тумблером. Но если ПЗРК в руках у террориста, никакой “искусственный интеллект” летчика не спасет.
— Когда приемник “СЧ” включен, в момент захвата “своей” цели срабатывают сразу два сигнала — звуковой и визуальный, — объяснил тонкости стрельбы генерал из Минобороны. — Террористу эта система ни к чему, а автоматическое ее срабатывание не предусмотрено ни у нас, ни на американских “Стингерах”.
Кстати, только в последние годы “Иглы” стали поставлять в войска вместе с дополнительным оборудованием, к которому относится система “свой—чужой”. До этого в ящики клали лишь “трубы” да ракеты. А в зарубежные страны наши ручные зенитки по-прежнему продают без всяких наворотов.
Как ПЗРК попадают в Чечню? Возможны три варианта: ПЗРК уходят с заводов, с военных складов и из воинских частей, из-за границы.
Производители голову дают на отсечение, что они тут ни при чем. Вынести зенитку с завода невозможно.
Военные тоже держат круговую оборону.
— Места хранения ПЗРК проверяем постоянно, — убеждал корреспондента “МК” высокий чин Минобороны. — После обстрелов “вертушек” в Чечне контроль еще больше усилился. Теперь комплексы есть только на дивизионных складах, армейских и фронтовых базах хранения. А чтобы в батальоне или полку — ни-ни. Нужно операторов потренировать — отправляем людей в учебный центр в Ейск. Там каждую ракету под роспись выдают, а после стрельбы номера сданных “труб” сверяют.
Для похищения ПЗРК нужны как минимум 3 человека и грузовик. Это вам не горсть патронов вынести. Ракеты хранятся отдельно от “труб” и дополнительного оборудования. ПЗРК в карман не засунешь и за пазухой не спрячешь.
Но вряд ли к этому выводу генерала подтолкнули наивность или незнание жизни. Скорее — попытка выдать желаемое за действительное. На армейских складах воруют давно, в открытую и целыми машинами, особенно на Северном Кавказе, где в условиях боевых действий вести учет оружия и боеприпасов невозможно. Но воруют не только там. Например, пару недель назад, когда на Дальнем Востоке объявили о выплате премий за сданное оружие, какой-то безработный притащил в милицию 2 авиационные пушки.
Дня не проходит без пропажи автоматов, гранатометов, боеприпасов. Поэтому исключать из списка поставщиков ПЗРК на Северный Кавказ армию по меньшей мере неразумно.
Военные говорят, что сейчас на вооружении у чеченских боевиков около полусотни переносных зенитно-ракетных комплексов, в том числе 6—10 — у террористов, окопавшихся в горах. По нашим данным, надо вести речь как минимум о 80 одних только “Игл”. Понятно, что это “хозяйство” бандиты приобрели не только у военных.
— К чеченцам попало много оружия, оставшегося в республике после распада СССР, — предположил наш эксперт. — Скажем, по номеру на “трубе” определили, что вертолет “Ми-24” был сбит под Грозным в октябре этого года ракетой 1987 года выпуска. Когда проследили ее путь от завода до выстрела, выяснилось — ПЗРК “бродил” по южному региону без малого 15 лет.
За двадцать лет, что ПЗРК “Игла” стоит на вооружении в армии, переносных зениток наштамповали и впрямь немерено. Когда Союз развалился, кое-что удалось вывезти в Россию. Но в некогда братских, а ныне суверенных республиках этого добра осталось немало. В Минобороны уверены: теперь зенитками охотно торгуют по всему свету, в том числе поставляют в Чечню, и министр Иванов недавно открыто заявил об этом, пообещав наказать “купцов”.
Угрозы подействовали. К примеру, министерство обороны Таджикистана поспешило уверить Москву, что “Игл” в республике нет вообще, но информацию по другим ПЗРК “готовы предоставить в любое время”. А официальный Тбилиси предложил Москве разобраться с... собственными военными из дислоцированных в Закавказье российских баз. Совет дельный уже потому, что один из достоверно установленных путей переправки зенитных средств в Чечню лежит через Грузию.
Наши эксперты уверены: к оружейному трафику причастны Украина, Азербайджан, государства Прибалтики и даже Туркмения. Официально “Иглы” эти страны не производят — монополия принадлежит российскому ОАО “Завод имени В.А.Дегтярева”. Но необязательно торговать собственноручно произведенным товаром. Немалый куш сулит перепродажа оружия, посреднические услуги на рынке вооружений. В конце концов можно заработать, просто “не замечая” кое-чего у себя под носом. Та же Украина, например, до сих пор отрицает, что ее граждане воюют против России на Северном Кавказе. Поэтому кто исключит, что по территории этого государства не проходят оружейные пути-дороги в Чечню?!
Еще один вариант: нелицензированное производство ПЗРК. Лицензии на производство боевой машины “Град” в свое время у нас приобрели 4 страны. Но сегодня ее делают по меньшей мере в 7 государствах. Возможно ли такое с “Иглой”, “Стрелой” или другой ручной зениткой?
— Нелицензированное производство переносных зенитно-ракетных комплексов — дело непростое, но реальное, — оценил ситуацию “оборонщик” с 30-летним стажем. — “Левый” ПЗРК кое-что потеряет в боевых характеристиках, но останется мощным оружием.
...Интересная информация появилась несколько дней назад в информационном агентстве Интерфакс. Госкомиссия Молдавии по урегулированию приднестровского конфликта сообщила в миссию ОБСЕ в Кишиневе, что непризнанная республика “не только незаконно производит оружие, но и поставляет его в различные “горячие точки” планеты”. По данным комиссии, на тираспольских заводах “Электромаш” и “Металлорукав” в числе прочего налажено производство переносных ракетных установок “Дуга”. Среди покупателей приднестровцев фигурируют Чечня, Абхазия и бывшая Югославия.
