“ТелеГа” уже разоблачала некоторые из способов честного обдуривания телезрителей, как-то: “консервирование” программ на год вперед в записи или звонки в пустой эфир. Но, безусловно, использование подсадок в т.н. социальных телешоу — это обдуривание, заслуживающее отдельного описания.
“Подсадные” — термин цирковой. Но на ТВ старинная уловка превратилась в балаган. “Большая стирка”, “Моя семья”, “Что хочет женщина?”, “Семейные страсти” и прочие сомнительные достижения отечественного ТВ в области “мыловарения” давно и надежно держатся на подсадных. На “Стирке” “актеров” где-то половина, на прочих шоу — практически все. Существуют и штатные расценки: на “Большой стирке” рассказать историю стоит 50 долларов, задать “правильный вопрос” из зала — 150—200 рублей. “Семья” и “Женщина” скупее — тут ломание роли героя/героини тянет долларов на 30, вопрос же соответственно на 100—150 рублей.
— В первый раз я снялась в программе “Моя семья”, — рассказывает Лена, подсадная с 5-летним стажем. — И понеслось: “Большая стирка”, “Что хочет женщина?”, “Окна”... Кочевать по разным каналам просто: наденут тебе парик какой-нибудь, подгримируют. И люди ведь верят! В последний раз меня увидели родственники из Соликамска — я очень жалостливую историю рассказывала, как родня мужа хочет у меня сына отнять. Так они звонят, причитают: “Леночка, зачем же ты скрывала, что у тебя 8-летний ребенок?!”
На почве слишком живого телеперевоплощения случаются и казусы покруче. Так, пародия на систему Станиславского чуть не разрушила прочную “голубую” семью. Одна девица снималась в “Что хочет женщина?” и привела за компанию своего стилиста. К тому, в свою очередь, подтянулся “муж”. В итоге стилиста с подругой уговорили сыграть бездетных супругов, а настоящий “супруг” женственного парикмахера должен был сидеть в зале и убеждать его в том, что пора бы уступить просьбам жены и завести ребенка. И оба так вжились в ситуацию, что гей-“муж” уже после съемок продолжал кричать: “Ну почему ты не хочешь ребенка? Это же подло!” — “Да потому, что мы с женой еще молодые, еще не пожили для себя!” — заходился в ответ его приятель. Еле их помирили.
Самым чистым и незамутненным образцом подсадного жанра были и остаются “Окна” на ТНТ. Про них, помимо уже ставших общими фраз о том, что это драчливо-матерно-физиологическое безумство следовало бы из цензурных соображений запретить к демонстрации даже в обезьяннике Московского зоопарка, можно сказать, что все это вранье, и любопытнее всего, что это вранье от первого до последнего слова. Именно “Окна” вдохновили вашего корреспондента засняться в каком-нибудь ток-шоу в качестве подсадного статиста и потом все это живописать.
Быстро выяснилось, что в “герои” так просто “с улицы” не завалишься: в некоторых ток-шоу конспирация, как в подпольном штабе РСДРП. Пришлось побегать за телефоном специалистки по кастингу по имени Роза. Имя Розы отныне служило мне паролем везде: на кастинге, на режиссерском просмотре и даже в бухгалтерии, где после съемок всем выдали по 1000 рублей.
Попадание в шоу случилось быстро, как падение в кошмарном сне. Позвонила — и тут же позвали на кастинг с рекомендацией “привести с собой как можно больше народу”. На месте нас, нескольких претендентов, озирали, фотографировали и просили заполнить анкету. В последней помимо банальных ФИО да адреса требовалось указать: согласны ли вы на съемки с дракой? а топлесс? а в одних трусах в эротических сценах?.. Потом выдали “разнарядки” на сюжеты: мне, после троекратного “нет”, — всего на один, а бескомплексным гражданам — аж на три-четыре.
Весь отбор людей и репетиции проводили так называемые редакторы сюжетов, они же сценаристы — их было штук 15. Вот образчики их писаний: “Две женщины “срутся” из-за мужчины”, “Мужик не хочет, чтобы его затрахали до смерти”, “Жена постоянно попадает в аварии, так как постоянно трахается за рулем”. Следуя этим официальным планам, редакторы окончательно отбирают “актеров”, проводят с ними репетиции и уже потом отчитываются перед режиссером. В довольно большом зале, куда нас препроводили после кастинга, кучковался и репетировал народ, отчего в душном воздухе стоял ровный мушиный гул, прерываемый иногда истошными воплями “актеров”. Был реквизит: костыли у входа и прислоненный к стене новенький кладбищенский венок. Наконец принесли сценарий. Пробежав его глазами, я мысленно перекрестилась: никаких драк, никакой матерщины. Сюжет вкратце такой. Свекровь подозревает свою невестку в супружеской неверности, поэтому постоянно ее инспектирует и даже роется в вещах. И находит любовно-эротическое послание от некоего горячего латышского парня Валдиса: “Я ласкаю твое упругое тело, твои соски набухают под моими руками” и т.п. Невестка же, по сценарию, должна оправдываться, что просто пишет это для себя, как любовный роман. Но, когда ведущий выводит ее на “чистую воду”, девушка все же сознается, что состоит в любовной переписке. “Но я его никогда не увижу, он на одном конце света, я на другом...” — оправдывается девица. Свекровь ее чморит, зал обсуждает.
— На этом можно было бы и закончить, — говорит ведущий. — Но наша административная группа хорошо поработала и отыскала любовника по переписке. Встречайте, Валдис!
Но любовник не выходит — вместо него выходит Ирма, то бишь я. И говорю, что я психолог, пишу диссертацию и никак не могу раздобыть научный материал для темы “Влюбленность на расстоянии”.
На эту роль меня взяли после того, как на кастинге я без запинки произнесла: “Я Ирма, психолог из Прибалтики. Это я писала вам, Люда, эротические письма!” — и при этом убедительно таращюсь на свою сценаристку Наталью...
— Знакомьтесь, девочки. И забудьте свои имена. На сегодня вы Валентина Александровна, Люда и Ирма, — довольно оригинально представила нас друг другу сценаристка Наталья. — Читайте сценарий, сейчас будем репетировать...
“Страшная злая свекровь” Валентина Александровна в миру оказалась энергичной и не в меру упитанной домохозяйкой, родственницей осветителя. “Невестка Люда” — симпатичная студентка первого курса Коммерческой академии, попала в шоу по рекомендации знакомого, который тоже тут снимался. Мы, как перед школьным утренником, принялись на разные голоса читать свои роли.
— А когда она назовет меня старой грымзой, а я ее прошмандовкой, я ее вот так потреплю! — возбужденно блестя глазами, строила мизансцену Валентина Александровна. — И потом, когда Ирма придет, а эта сбежит, я и ее тоже потреплю, — радостно обернулась она в мою сторону. Мы с Людой обменялись испуганными взглядами.
“Репетиции” потихоньку накаляли эмоции. Люда уже непритворно плакала в нужных местах, мы с Валентиной Александровной ругались, как две торговки в Черкизове. Лексикон по ходу дела тоже обогощался.
— Я тебя взяла из Тмутаракани! Нет, из Мухосранска! — кричала “свекровь”.
— Да это я ради науки с ней любовными письмами переписывалась, ради науки! — заходилась я, как какая-нибудь ученая из кино про соцреализм. — А вы, если будете и дальше так давить на невестку, у нее и правда любовник появится. Живой!!! Это я вам как семейный психолог говорю...
Никакого прогона про науку и любовника в сценарии не было, но Наталья согласно кивала — импровизация в таких шоу поощряется. Наконец мы дозрели до грима и показа режиссеру.
— Так, сценарии из комнаты не выносить, в коридорах о съемке не разговаривать, там ходят зрители и думают, что тут все настоящее, — предостерегла нас Наталья и исчезла. 15 минут до старта мы, как всякая творческая группа, решили провести в буфете. И махнули для храбрости по 50 конька каждая, наблюдая по телеку в баре по внутренней трансляции за муками прочих артистов на съемочной площадке.
— Говорят, мы вторыми или даже первыми пойдем. Сегодня шесть программ снимается. И надо сыграть одним дублем, иначе не успеют, — посвящала меня в тонкости телепроизводства Валентина Александровна. — Нет, не бойся, если нормально снимемся, программа выйдет. Один раз только сюжет не вышел, там девушка прямо на камеру вдруг стала прокладки рекламировать.
— А я уже ни слова не помню из сценария! — паниковала Люда.
Но режиссер Вован тонко знал свое дело. Нам сказал: “Хорошо ругаетесь”. “Свекрови” и “невестке” предложил несколько тактических выпадов вроде такого диалога:
— Да вы не понимаете! Он же из Прибалтики, он же на одном конце света, я на другом... (Люда)
— Вот я и вижу, на каком ты конце!.. (Свекровь)
Наконец нас привели в студию. Там царила скука, равнодушие и обреченность работников конвейера на автозаводе “Москвич”. Спали или зевали все: ассистенты, осветители и даже операторы. Один, совсем молоденький, дремал, сидя прямо на вышке, держа в руках книжку про Гарри Поттера.
— Встречайте, Валдис! — прокричал ведущий. И я вышла на “сцену”, на деревянных ногах обошла рыжий диван и плюхнулась, глубоко провалившись в слишком мягкое сиденье. Куда ставить ноги и что делать, когда уже все сказала, — вот что было самой важной проблемой. Войдя в образ странной интеллигентной дамы из Прибалтики, я время от времени уничижительно смотрела на хабалку Валентину, осуждающе покачивала головой и даже восклицала, призывая всех в свидетели: “Ну что у нее за лексикон!..”
Хуже всего было последующее обсуждение нашего сюжета залом. Никто не осудил мою внешне благопристойную, а по сути совершившую моральное преступление Ирму. Одна из девушек в зале, видимо, плененная подогретой коньяком Ирминой харизмой, даже назидала Валентине Александровне: “А свекрови нужно выбирать слова!”
Наверное, неплохая игра статистов, имеющих к актерству такое же отношение, как мы со “свекровью” и “невесткой”, неагрессивно навязываемое хамство, мат и похабщина, вызывающее презрение к тем, для кого лепятся подобные шоу, и есть самое отвратительное. Профессионалам смешно, конечно, когда телезрители воспринимают это бездарное, поставленное на конвейер ломание всерьез. Но ведь количество этих “шоу” может перейти в качество...
