Следственный комитет МВД готовится к юбилею. Весной ему исполнится 40 лет. Дата, хоть и не круглая, все равно приятная.
Как положено, будет торжественная часть. Концерт. Слащавые рассказы о самоотверженности и долге. Поцелуи вперемешку с наградами.
Не награждать и славословить — выгонять “именинников” надо. А в оптимале — и вовсе сажать. Ведь стараниями их — руководителей Следственного комитета, и в первую очередь фактического его начальника генерала Зотова, — система милицейского следствия превратилась сегодня в огромную коррупционную пирамиду.
Пирамида МВД — пострашнее “МММ”. У Мавроди не было ничего, кроме живости ума и тонкого расчета.
У Следственного комитета — безграничные права и возможности.
Жертвами “МММ” люди становились по доброй воле. Жертвой МВД может оказаться каждый.
О том, что творится в милицейском следствии, знают все. И руководство МВД, и ФСБ, и Генпрокуратуры.
После прихода в Следственный комитет новой “команды” во главе с генералом Зотовым служба эта перешла на чисто рыночные отношения.
Сегодня Следственный комитет МВД не ведет ни одного мало-мальски значимого дела. Все серьезное, что было здесь, исчезло с воцарением Зотова и К°. Под прицелом лишь мелочевка районного масштаба: мошенничества, вымогательство. И — десятки очевидных “заказных” дел.
Если же добавить, что СК имеет право контролировать работу всех без исключения следственных подразделений милиции — забирать дела, отменять решения — и правом этим пользуется активно, картина и вовсе становится безрадостной.
Но... Это, как в андерсеновской сказке. Все видят, что король расхаживает голяком, но вслух произнести никто не решается. Наоборот даже: взахлеб расхваливают его новый наряд...
Месяц назад (“МК” от 23 января) мы напечатали статью, в которой впервые, наверное, было сказано о том, что творится в Следственном комитете. Мы приводили примеры конкретных “заказных” дел, инициированных Зотовым. Описывали, как МВД (и лично Зотов) выкручивает руки принципиальным следователям. Как разваливают здесь дела.
Статья эта вызвала эффект разорвавшегося фугаса. Для ее проверки в МВД была создана специальная комиссия во главе с замминистра Соловьевым (случай на моей памяти беспрецедентный). Аналогичную проверку — доследственную — начала и Генпрокуратура.
Наши источники говорят, что в скором времени прокуратура намерена возбудить уголовное дело. В подлинности собранных мною фактов здесь не сомневаются. Более того, еще на прошлой неделе в Генпрокуратуре был подписан официальный документ: сведения, изложенные в “МК”, полностью нашли свое подтверждение.
Казалось бы, можно заранее играть победу. Но нет. Наши герои сдаваться без боя не хотят...
Сразу после выхода материала надежные люди предупредили, что Зотов распорядился поднять “мое” уголовное дело. И тут же вспомнилось мне то, что, казалось, ушло уже навсегда: жесткая шконка, камера... щелкнувшие на запястьях наручники... утренний обыск...
Неужели все повторится опять?
Да, как раз в разгар тех событий — четыре года назад — я и услышал впервые фамилию Зотов. Был он тогда скромным полковником, замначальника Следственного управления ГУВД Москвы.
Но вернулся уже в МВД старый его друг и знакомец Рушайло, получил генеральские погоны будущий “политэмигрант” Александр Орлов.
Не хочу демонизировать собственную персону. Вряд ли одним лишь скальпом журналиста Хинштейна объясняется стремительная карьера Зотова, ибо вскоре после моего надуманного ареста этот человек, перепрыгнув через 6 ступеней кряду, был назначен первым замначальника Следственного комитета. (Я спрашивал у старожилов СК. Подобного роста они не помнят. При нормальном стечении обстоятельств Зотов мог стать максимум замначальника отдела.)
Скорее, решающую роль сыграло его близкое знакомство с бывшим начальником столичного ГСУ Соловьевым, поставленным Рушайло на Следственный комитет. Плюс, конечно, дружба с генералом Орловым. Такие, как Зотов — хваткие, профессиональные, беспринципные, — новой команде были нужны позарез...
(Кстати, копаясь в своих архивах, я обнаружил прелюбопытнейший документ: ведомость благотворительной помощи РУОПовского фонда — чисто “крышной”, полубандитской структуры. Значится там и имя Зотова. В 96-м году ему “помогли” на полторы тысячи долларов.
Так вот с каких давних пор простирается их близость — другим следователям рушайловский фонд почему-то не помогал. И вот почему после ухода Зотова в МВД мгновенно было уничтожено дело Смоленского—Нахмановича: Смоленский был одним из создателей этого фонда.)
Но и мое дело тоже что-то да значило. Это была своего рода проверка боем, тест на совместимость: сдюжит ли? пойдет ли на заведомый беспредел? не отягощен ли химерой совести?
Зотов проверку выдержал. Именно он — как рассказывали мне в ГСУ — взял на себя “правовую” часть операции по моей поимке. (“Силовой” участок обеспечивал генерал Орлов.)
Зотов даже пошел наперекор своему непосредственному руководству — начальнику московской милиции Куликову, начальнику Следственного управления Харченко, которые требовали освободить журналиста. Он понимал, что звезда этих генералов угасает и надо ставить на новых фаворитов.
Не подумайте только, будто сегодня я пытаюсь свести счеты со своим тюремщиком. Вовсе нет. Во-первых, я мог бы сделать это и раньше. А во-вторых, не Зотов был виной моих бед. (Не появись он — нашли бы кого-то другого.)
Отчасти я даже благодарен Зотову за пережитое. Это очень важно для журналиста: быть абсолютно убежденным в правоте своих слов. Чьи-то рассказы, бумаги, документы — все это никогда не заменит того, что увидел и испытал ты сам. Собственного (пусть даже и горького) опыта...
Я не знаю, каким образом Зотов надеется реанимировать мое уголовное дело: абсурднейшее, высосанное из пальца. После девятимесячной травли оно развалилось (не помогла даже специально созданная в Следственном комитете оперативно-следственная группа). Генпрокуратура прекратила его, как написали в документах, за отсутствием в действиях Хинштейна состава преступления.
Впрочем, я не удивлюсь ничему. Сегодня в Следственном комитете дело можно возбудить на кого угодно и за что угодно. Было бы желание. Примеры, которые я привел в предыдущей статье (и те, которые приведу еще в этой), — наглядное тому подтверждение...
В начале февраля на коллегии МВД выступил генпрокурор Устинов. Его речь походила на обвинительную.
В газеты и на телевидение она почему-то не попала. То ли друзья Зотова расстарались, то ли мои коллеги не захотели ссориться со всемогущим Следственным комитетом.
“В прошлом году, — сказал Устинов, — мы серьезно критиковали Следственный комитет. Комитет опускался до расследования дел, которые подлежали расследованию в городах и районах. По делам махровым цветом цвела волокита. Допускались нарушения процессуальных требований.
Логично ожидать, что комитет исправит ситуацию. Но не тут-то было. Вместо этого комитет втянулся в бесконечные споры, бесплодные подсчеты, дискуссии о несовершенстве процессуального законодательства.
Более 40% уголовных дел, оконченных следственной частью комитета, ушло в корзину. Волокиты тоже не стало меньше”.
В качестве иллюстрации Устинов назвал безобразное дело о векселях Костромской и Рязанской ГРЭС. (Кстати, в предыдущем материале я тоже о нем упоминал.) Его расследовали пять лет, а потом прекратили “за отсутствием состава”. (Как тут не вспомнить, что еще год назад в интервью журналистам Зотов приводил это дело как пример беззаветной работы МВД и утверждал, что ущерб “тянет” на триллион “старых” рублей.)
Сорок процентов развалившихся дел — практически половина. Да уже одного этого вполне достаточно, чтобы отправить всю верхушку Следственного комитета в позорную отставку.
Но Зотов и К° делают вид, будто ничего не происходит. Обвинения генпрокурора кажутся им божией росой. Вместо этого они начинают “пиарить” достижения СК, рассчитывая отсидеться под этой дымовой завесой. В первую очередь, конечно, дело Мавроди, которого — как нельзя кстати — поймали аккурат перед коллегией.
Оставим в стороне удивительную близорукость следствия, которое долгие годы не могло разыскать преступника, жившего в самом центре Москвы. Речь даже не об этом.
Мой коллега Марат Хайруллин приводил уже убийственные факты: из 700 уголовных дел, возбужденных по “пирамидальным” аферам, в 2001 году осталось только 300. Зотов отчитался за них еще в 2001-м. До суда же дошло лишь 92. Да и то 70 вернулось на доследование...
Любому здравомыслящему человеку понятно, чем объясняются такие “утруски”. Каждый из организаторов пирамид еще до ареста успел перевести деньги на другие счета (в офшоры, в дочерние компании и т.д.). Где эти миллионы теперь, ведь возмещать ущерб обманутым вкладчикам никто не спешит?
“Примерно с 99-го года, — говорит руководитель “Объединения вкладчиков “МММ” Левон Сарвазян, — следствие по делу стало явно спускаться на тормозах. Первые два руководителя бригады — Сергей Глухих и Николай Псырков — работали действительно активно. Но после их ухода все застопорилось”.
“Да, — подтверждает его слова бывший следователь СК МВД Николай Псырков, — основные доказательства по делу были собраны еще тогда, в 90-х. Даже при всем желании вытащить Мавроди уже невозможно”.
Профессиональный художник Сарвазян проделал колоссальную работу: нашел тысячи таких же, как он сам, обманутых, и добился признания их потерпевшими. Почти две тысячи выигранных исков — итог его борьбы.
И по сей день Сарвазян, кстати, официально проходящий по уголовному делу как представитель потерпевшей стороны, ведет поиски миллионов Мавроди. В одиночку. Следствие помогать ему не спешит:
“Уже давно я передал в Следственный комитет список из 320 с лишним фирм, учрежденных Мавроди. На этих счетах есть деньги, но до сегодняшнего дня МВД не удосужилось даже послать запросы в Центробанк”.
“Закат” дела “МММ” начался в 99-м. Одновременно с появлением в МВД Михаила Зотова. Думаю, это совпадение не случайно.
Еще в 96-м году Мавроди были возвращены арестованные ранее деньги и имущество. На общую сумму свыше 800 миллионов рублей. Как писали газеты, сделал это зам. начальника 2-го отдела Следственного управления столичного ГУВД Сергей Горбик.
Вот тут-то и начинается самое интересное. Ведь курировал работу 2-го (экономического) отдела не кто иной, как Михаил Зотов. Горбик же был одним из наиболее доверенных ему людей.
Он, например, фигурирует в другом скандальном деле — о незаконной продаже многомиллионной партии бытовой техники, изъятой на одном из складов. Именно Горбик, Зотов и тогдашний начальник отдела Степанцев (по протекции Зотова этот человек поставлен сегодня во главе следственной части ГСУ Москвы) в том же 96-м году приняли решение о продаже арестованного имущества. Это притом что половина товаров — почти на 4 миллиона долларов — была вообще изъята по ошибке, и владельцы их стучались во все двери.
В те времена торговля вещдоками была поставлена в зотовском хозяйстве на широкую ногу, и разве есть какая-то разница — на чем делать деньги: на пылесосах или же на Мавроди?
Никогда не поверю, чтобы 800 миллионов были возвращены Мавроди без ведома Зотова. А коли так, все становится на свои места. И развалившиеся “пирамидальные” дела. И удивительная забота о наследстве “МММ”, ведь когда в Верховном суде слушалось дело о снятии ареста с одной из фирм Мавроди — ЧИФ “Русс-Инвест”, — никто из представителей Следственного комитета не удосужился даже прийти на заседание. В итоге арест с “Русс-Инвеста” был снят и денег вкладчики снова не получили...
И вновь — цитата из доклада генпрокурора Устинова:
“Из 2 миллионов дел (милицейских. — А.Х.) в суд ушло менее трети. Свыше миллиона дел прекращено или приостановлено производство. По сравнению с 2001 г. количество их выросло более чем на 100 тысяч. Получается, что все чаще работа идет в корзину”.
Человеку несведущему может показаться, что генпрокурор говорит лишь об импотентности милицейского следствия. (И Следственного комитета, понятно, который должен осуществлять ведомственный надзор.)
На самом деле цифры эти означают совсем другое. В них — ответ на вопрос, почему Зотов и ему подобные цепляются зубами за свои должности.
Передел любого предприятия, конкурентная борьба сопровождается сегодня обязательным возбуждением дел. Услуги следователей куда как спокойнее и дешевле, чем помощь бандитов.
Как правило, дела такие до суда не доходят: возникшие на пустом месте, они разваливаются через пару-тройку месяцев. Впрочем, срока этого для достижения поставленных целей вполне хватает.
Итак, за год развалилось более миллиона дел. Минимум треть из них — дела хозяйственно-экономические (как прямо, так и опосредованные: гендиректора Качканарского ГОК Хайдарова тоже ведь сажали не за хищение, а за две дозы героина). Соответственно, это где-то 330 тысяч дел.
Как появляются и прекращаются такие “хлебные” дела, мы уже сказали. И тем не менее будем брать по самому минимуму: предположим, что только треть “денежных” дел было заведено или закрыто за взятки. Это 110 тысяч.
Сколько стоит уголовное дело? Наверное, даже генерал Зотов не даст четкого ответа на этот вопрос. Все зависит от номенклатуры. “Отмазать” гигантское предприятие, вроде “ТНК” или Магнитки, — это одни цифры. Какой-нибудь третьесортный банчок — совсем другие.
Ну пускай даже одно дело обходится в 10 тысяч (в среднем). Помножим эту цифру на количество дел. Итого: ежегодный оборот “черного” рынка милицейского следствия — миллиард сто миллионов долларов.
Для сравнения: бюджет всей милиции страны — миллиард четыреста. Всего-то триста миллионов разницы. По меркам СК — совершеннейшая чепуха...
Будь у генерала Зотова хоть капля офицерской чести, после того, что прочитал он о себе; после речи генпрокурора — он должен был бы немедленно подать в отставку, а то и пустить себе пулю в лоб.
Но нет... Совсем недавно в ведомственном милицейском журнале “Вестник МВД” разгорелся скандал. Два полковника — один замначальника ОРБ, другой — сотрудник Академии, доктор права — написали научную статью. “Исследование коррупционных технологий в деятельности следователей органов внутренних дел”.
На конкретных примерах они рассказывали о том, за что и как следователи берут взятки. Размышляли, как противостоять этому злу.
Полковникам казалось, что такое исследование будет сегодня очень актуально. Что руководство Следственного комитета пожмет им руки, а то и вовсе пригласит на чашку чая.
Куда там! На заседании редсовета — обычно таком безмятежном и заскорузлом — началась настоящая буря. Михаил Зотов выступил с гневной речью, заклеймив авторов позором.
Он даже подготовил официальную бумагу, где на трех листах расписал, почему статью эту публиковать нельзя.
Там было все: и про орфографические ошибки, и про дискредитацию органов, и про отсутствие практической, теоретической и научной значимости работы (это притом что подобные исследования — никогда ранее не проводились). Он цеплялся к каждой букве, к каждой запятой.
Авторы статьи такую удивительнейшую реакцию объясняют легко: когда о коррупции пишет журналист, всегда можно сказать, что он куплен врагами. А если сами сотрудники? Так просто уже не отмахнешься.
Зотову нужна не борьба с коррупцией, а тишина и покой. Чем меньше говорят о его службе, тем лучше ему. Тем больше миллионов будет крутиться на “черном рынке” милицейского следствия.
Зотова не тревожит тотальный развал работы. Превращение Следственного комитета — органа, задумывавшегося когда-то именно для ведения масштабных экономических дел, — в “стол заказов”.
В прошлом материале я привел уже достаточно примеров подобных дел. Далеко не всех.
Я не сказал ни слова о закрытом уже прокуратурой деле против главного архитектора РАН, академика Платонова. (Дело, аналогов не имеющее. Оно было возбуждено по заявлению человека с раздвоенной личностью. В материалах следствия он значился президентом ООО “Промстройновация”. А в прочей жизни был... действующим генерал-майором МВД.)
И об удивительном деле фирмы “Нефтьресурс”, в котором вообще нет потерпевших.
И о деле компании “Союзплодимпорт”, когда Следственный комитет — опьянев то ли от браги, то ли от безнаказанности — незаконно пытался снять арест с водочной партии ценой в 2,5 миллиона долларов.
И о деле конкурсного управляющего банка “Империал” Медведева, которое прекращалось или приостанавливалось уже 8 раз (последний — на прошлой неделе), но всякий раз возобновлялось под давлением Следственного комитета.
И о нашумевшем деле, инициированном банкиром Андреевым — бывшим владельцем Автобанка, “Ингосстраха” и одновременно близким другом генералов МВД: Орлова, Овчинникова, Михайленко. (Как официально установила Генпрокуратура, следствие необоснованно арестовывало людей, передавало Андрееву документы из дела.)
О делах, в которых Зотов успел засветиться, работая еще в Москве, ибо свой славный путь человек этот начал не сегодня, и спецслужбы присматривались к нему уже давно. (Примечательно, что когда спецслужбы начали искать итальянскую мебель, исчезнувшую при расследовании дела некоего чеченца Мусостова, который обрел свободу стараниями будущего генерала, на даче Зотова тут же случился пожар.)
Обо всем этом — и не только этом — я расскажу позже. После того как комиссия МВД — вслед за Генпрокуратурой — вынесет свой вердикт.
Ждать осталось недолго. Комиссия должна закончить работу уже на текущей неделе...
Работая над этими материалами, я встречался со многими — бывшими и действующими — сотрудниками Следственного комитета.
Они говорили в один голос: Следственного комитета больше не существует. Он умер, превратившись в подобие “бригады”, где выстроена четкая мафиозная иерархия. Где все решает не закон, а команда вожака: дона Зотова.
“Заказные” уголовные дела, выпущенные на свободу преступники, брошенные за решетку невинные — все это результат его, зотовских, стараний. И неважно, что формально во главе Следственного комитета стоит совсем другой человек — бывший прокурор Мозяков. Фактический начальник известен всем...
Когда-то, шесть лет назад, расследуя похождения другого генерала — гендиректора ФАПСИ Александра Старовойтова, — я обращался к нему. Просил: уйдите в отставку. Добровольно. Пока еще можно.
То же самое я адресую сегодня Зотову: Михаил Николаевич, господин генерал, подайте рапорт. Бог с ними, с миллиардами. Для вас это будет самым лучшим выходом. Кто, как не вы, знаете, сколь коротка дистанция от теплого кабинета до студеной камеры.
Старовойтов не внял моим мольбам. Его уволили после четвертой по счету статьи.
Эта — только вторая...
