Короткий путь к Аллаху

Соседи привыкли видеть старую Марьям у местного кладбища. Вот уже три года каждый день она приходит сюда и несколько часов сидит на низком плоском камне. Ждет, когда за ней придет Аллах и заберет ее туда, где уже нашли приют ее муж, сын и дочь. Марьям давно заметила, что с некоторых пор жители селения стали умирать слишком часто. Стариков-долгожителей уже не осталось, и все чаще уходили сорока—пятидесятилетние. Она уверена: над селом тяготеет страшное проклятие...

По статистике, Россия занимает второе место в мире по онкозаболеваниям. Внутри страны одна из верхних строчек в черном списке — Дагестан. В маленьких горных селах, которые раньше на весь Союз славились долгожителями, люди все чаще умирают от рака.

Махачкала, стоянка перед городским рынком, последние числа февраля. Туман, метель, необычный для этих мест холод. Ни один из местных водителей не соглашается везти нас в горы. “В Карамахи? Да вы что — гололед, лавиноопасный район!” — в один голос сообщают джигиты. Промерзнув до костей, мы наконец находим беспечного шофера. Дороги он, правда, не знает, да и машина — видавшая виды “шестерка” — не самый подходящий транспорт для таких поездок. Но, как замечает Румина, главный редактор “МК в Дагестане” и мой добровольный проводник-переводчик, нам еще повезло.

Два с лишним часа по горной дороге, и после поворота виден первый “пункт назначения” — селение Карамахи. Здесь в 1999 году шла настоящая война: со взрывами, выстрелами, убитыми и ранеными. Дочерна выжженная земля так и не покрылась новой травой, а на стенах домов сохранились следы от пуль. На въезде водитель притормаживает: по дороге медленно движется похоронная процессия.

— Молодого хоронят, — определяет он, — а куда теперь ехать-то?..

По этажам поселковой администрации гуляет ветер. Все на похоронах. Людей удается обнаружить только в Карамахинской участковой больнице. В коридорах усталые молчаливые женщины и неулыбающиеся дети. В кабинете старшей медсестры Хадижат Алиевой распаковывают коробки с железосодержащими препаратами. В последние годы такие лекарства стали предметом первой необходимости. У каждого карамахинца — анемия, у всех местных женщин — зоб второй-третьей степени.

Хадижат родилась и выросла в Карамахи. Была свидетелем страшных событий, когда два села — Карамахи и соседние Чабанмахи — были почти стерты с земли. Тогда, в 1999-м, был убит ее отец. Через полгода после военных действий заболела сестра. Хадижат повезла ее в Махачкалу, там поставили диагноз: саркома.

— Я думала, что это я виновата, что можно было бы что-то сделать, если бы пораньше ее к врачу отвезли, — вспоминает Хадижат. — Но мне сказали, что саркома была скоротечной. И что оперировать бесполезно. Выписали наркотики. До самой смерти я делала ей несколько уколов в день — боли были нестерпимые.

Уже через год медсестра обратила внимание на то, что люди в Карамахи умирают и болеют все чаще. В журнале учета больных двух страниц, отведенных под онкологические заболевания, уже не хватало. Все чаще приходилось выписывать направления в городской онкодиспансер.

— Что-то произошло тогда, в 99-м, — говорит Хадижат. — Мы думаем, причина в радиоактивном излучении. Никто ведь не знает, какое оружие здесь применяли. Может, что-то оставили ваххабиты или принесли боевики из Чечни.

— У нас на учете не больше трети больных, — говорит главврач Карамахинской участковой больницы Шахруддин Гаджиев. — Кто-то едет к знакомым в Буйнакск — там есть онкобольница, в Махачкалинский онкоцентр, есть и такие, кто вообще не идет к врачу. Зачем нужен травматолог — они еще понимают, а все остальное — темный лес и народные средства.

Здесь, в сердце Дагестана, на 15 тысяч населения приходится всего десяток врачей. В соседнем селении Дуранги больницы нет, только фельдшерско-акушерский пункт (ФАП). Совсем недавно местный медик думал, что горы сами собой лечат любую хворь. До тех пор, пока половину стариков не свалила неизвестная болезнь.

— После войны творилось что-то страшное, — рассказывает Ахмед, глава администрации Дуранги. — Начали сворачиваться и опадать листья на вишневых деревьях. В 2002 году урожая не было совсем. Болеть стали намного чаще, и в основном — онкология. Да и то, как это выясняется? Скажем, в одной семье двое умрут с одними и теми же симптомами, тогда третьего везут в город, а там ставят диагноз: рак.

Когда-то здесь были свои долгожители: и столетние, и старше. Сегодня немногие доживают до 60 лет.

— Отсюда до самой Чечни идет Гимринский хребет, — говорит сельский глава. — Нет, без боевиков не обошлось. Что-то они здесь оставили.

И добавляет на прощание:

— Нам бы ученых сюда. Может, они выяснят, в чем дело.

— Онкозаболевания в Дагестане имеют четкую географию, — говорит директор махачкалинского Института прикладной экологии профессор Гайирбег Абдурахманов. — У меня собраны научные отчеты за 30 лет; такого роста онкозаболеваний не было никогда. Дагестан — самая больная республика России.

Шесть лет группа дагестанских экологов и врачей вела специальные исследования. Поднимали архивы, анализировали больничные карты. Итогом работы стал “Атлас онкозаболеваний по Дагестану” и ошеломительные, жуткие выводы.

— Пик раковых заболеваний приходится на крупные города: Кизляр, Каспийск, Махачкала, — говорит профессор Абдурахманов. — Но это как раз понятно: промзоны, химические удобрения и т.д. А откуда взялся рак в маленьких горных аулах, где люди всегда жили долго и сохраняли прекрасное здоровье до ста лет?

Вот лишь несколько цифр, отраженных в “Атласе”. Прирост онкозаболеваемости в республике за 5 лет (1997—2001 гг.) составил 18,6%. В России — 5%. Средний показатель заболеваемости раком в целом по стране — 300 больных на 100 тысяч населения. А вот данные по населенным пунктам Дагестана: Хияк — 600 больных, Турци — 833, Балагита — 1000, Новотеречное — 2009, Кобосида — 6666 (!). Все это небольшие селения, почти все — высоко в горах. Здесь никогда не было промышленных гигантов, а самый общественный транспорт — кастрированный осел, в простонародье — ишак, который не то что окружающей среде, даже ослицам навредить не в состоянии. Из “канцерогенов” — пряности, баранина и козье молоко. И врачи, и экологи говорят в один голос: к таким результатам могло привести только целенаправленное воздействие. Скорее всего — ионизирующее облучение.

Несколько лет профессор Абдурахманов пытается “пробить” дальнейшие исследования. Передвижная лаборатория благодаря спонсорам уже есть. Нужны лишь деньги — порядка 20 тысяч долларов. С тем, что всплеск онкозаболеваний провоцирует радиация, согласны биологи, экологи, врачи. Но руководству республики на это наплевать.

— Разница между “больным” и “здоровым” районом иногда составляет всего 5 километров, — говорит Абдурахманов. — Это нонсенс. Основное наше предположение — радиоактивные отходы, ядерные захоронения.Откуда они взялись в горах?

Физики-ядерщики выделяют три вида излучений: альфа, бета и гамма. Гамма-излучение преодолевает практически любую преграду; если вы находитесь вблизи такого источника и излучение достаточно сильно, то вы умрете быстро и в страшных мучениях. Альфа- и бета-излучение считаются практически безвредными, но только до тех пор, пока их источник вместе с пищей и водой не попадет внутрь организма. Тогда наиболее вероятный результат — снижение иммунитета, развитие болезней, первая из которых — рак.

Под словом “отходы” обычно подразумевают изотопные источники, используемые в промышленности, медицине и т.д., у которых закончился срок эксплуатации. Заточенные в свинцовый контейнер цезий-137, стронций-90 или америций-241 безвредны для окружающей среды и людей. Но достаточно извлечь их из капсулы, чтобы заразить немалые территории.

— Возможны два варианта, — считает сопредседатель группы “Экозащита” Владимир Сливяк, — либо сильно “фонящий” источник, захороненный в земле, либо попадание радиоактивных веществ в пищу и воду. Но совершенно очевидно, что дагестанский всплеск онкозаболеваний на небольших территориях мог быть вызван только радиационным воздействием. Причем больше всего это похоже на точечное воздействие — радиоактивные вещества, судя по всему, просто зарыли в землю. Или заразили воду.

Заражение воды — классический акт террора, описанный во всех учебных пособиях. А в горах Дагестана не надо даже искать водонапорные башни. Их здесь просто нет. Источник воды открыт и доступен. Но вот откуда взялись радиоактивные вещества в горах, можно лишь предполагать.

Досье “МК”. На северо-востоке Чечни, в 8 километрах от селения Толстой-Юрт и в 4 километрах к югу от села Виноградное есть пункт захоронения радиоактивных отходов. Этот могильник создавался в советское время как предприятие НПО “Радон” для всего Северного Кавказа. В марте 1995 года межведомственная комиссия нескольких силовых министерств и Минатома провела обследование мест складирования источников излучения на объектах “Радона”. В акте было отмечено, что технологические помещения и оборудование находятся в неработоспособном состоянии, документации нет, места хранения не обеспечены охраной, не соблюдаются требования радиационной безопасности. После этого корпуса “Радона” стали охранять, но это продолжалось недолго. В 1996 году, когда федеральные войска вышли из Чечни, могильник опять остался бесхозным. По данным войсковой и оперативной разведки, из могильника радиоактивных отходов в районе горы Карах (30 км западнее Грозного) боевики изъяли несколько контейнеров с радиоактивными веществами.

По некоторым данным, к началу второй чеченской кампании на комбинате “Радон” складировались десятки тысяч изотопных источников. В бетонированных недрах площадью около 400 гектаров, окруженных несколькими рядами колючей проволоки, содержалось 900 кубометров цезия, радия и кобальта.

В конце 90-х глава Госатомнадзора России Юрий Вишневский заявил, что за последние 10 лет было зафиксировано несколько случаев утечки ядерных материалов. Специалисты подтвердили, что чеченские террористы могли купить уран-235 или природный уран-238 на объектах гражданской атомной энергетики.

Итак, первый из возможных вариантов — радиация чеченских могильников, контейнеры, попавшие в руки боевиков. В 2000—2001 годах в СМИ оживленно обсуждалась возможность изготовления и использования Басаевым и Хаттабом “грязной бомбы”. Чтобы создать такую бомбу, достаточно одного контейнера с того самого могильника “Радона”. Но если это так, почему радиационное оружие нашло применение в Дагестане? На этот вопрос пока не берется ответить никто. Может, это своеобразная месть “заклятым соседям” за “пророссийскую ориентацию”? Но нельзя исключать, что в дагестанских горах контейнеры с ядерными отходами всего лишь ждут своего часа. И вполне вероятно, что конечный пункт их назначения — Москва. Впрочем, есть и другие предположения.

— Если говорить о целенаправленной диверсии, то сделать это могли обе стороны, — считает Владимир Сливяк. — Источником заражения в Дагестане могли быть и спецсредства, примененные федеральными войсками в Чечне или в самом Дагестане в 1999 году. Достаточно было бы всего нескольких снарядов с обедненным ураном.

Чтобы выяснить происхождение дагестанской смерти, достаточно провести простые исследования. Взять пробы почвы, воды, воздуха. Тогда по набору элементов ученые смогут определить, откуда в горах появилась радиация.

— Если в пробах будет обнаружен цезий или стронций, то вероятнее всего это похищенные с “Радона” контейнеры, — говорит Владимир. — Если же там обнаружится плутон или уран, то ответ один — оружие. Потому что в бытовых и промышленных приборах эти вещества не применяются.

...Символом первой в мире радиационной катастрофы в Хиросиме и Нагасаки стали бумажные журавлики. Их складывала японская девочка, медленно умиравшая от лучевой болезни. В горах Дагестана живут совсем другие птицы. Над Карамахи кружит стая стервятников. Время от времени они поднимаются вверх и тоскливо кричат.

А жители гор не понимают, что происходит. И умирают в мучениях, даже не узнав названия своего недуга. И уж тем более не зная, кто в этом виноват.