Раньше мы были незнакомы. Я только видела ее суперфото в каком-то продвинутом американском “глянце”. И еще подумала: ничего себе подрастающее поколение! Настоящая секси. Огромные голубые глаза, разумеется, блондинка... М-да, наверняка ее сайт в Интернете забит любовными посланиями, на которые она, естественно, не отвечает.
Вера Звонарева начинала прошлый сезон с 327-го места в мировом рейтинге. Сейчас она — 22-я и в ближайшее время намерена прорваться в двадцатку. В Москву она прилетела всего на неделю — готовиться к очередному турниру перед “Ролан Гарросом”.
...День был жаркий, Вера лежала на полу относительно прохладной раздевалки и шутила, пока ее личный тренер Юлия Кашеварова помогала ей тянуть разогретые после тренировки мышцы.
С засевшей в голове фотографией Верино лицо ничего общего не имело. Сразу забылся томный взгляд стервозной красотки. На мир она смотрела глазами неизбалованного ребенка — с юмором, но без иллюзий...
— И как вам работается — в женском тандеме?
— Нормально, — Юля улыбнулась. В свое время она сама входила в десятку сильнейших теннисисток Союза. Внешность модели, талант... Ее ждало большое будущее. И вдруг все круто изменилось. Родилась дочь Маша, и Юля отказалась от карьеры. А когда дочка подросла, возвращаться, по ее словам, смысла уже не имело. — Я тогда не представляла, как буду жить. И вдруг предложили уехать в Штаты — работать тренером в детской теннисной академии. Я уже больше десяти лет живу в Вашингтоне.
— Как вы встретились с Верой?
— Два года назад, на турнире в Саттл-Бруке, нас познакомил Алексей Николаев, Верин агент.
— Вера сейчас играет на высоком уровне, насколько она послушна в качестве ученицы?
— Да я вовсе не пытаюсь давить на нее авторитетом. Я просто вижу ее сильные стороны и стараюсь их развить. Передо мной не стоит задача ее учить; передо мной задача — ей помочь.
— Для меня Юля не просто тренер, — вмешалась Вера. — Она моя подруга, с ней я могу поговорить обо всем. О жизни, о книгах. Знаешь, как это бывает нужно и важно, особенно когда месяцами не бываешь дома, мотаешься по турнирам! А то ведь это же с ума можно сойти, когда все окружающие зациклены на теннисе.
Я смотрела на Юлю. Ее дочке сейчас пятнадцать, а она выглядит, как ее старшая сестра. Красивая, ухоженная, глаза блестят — может, от мысли, что Вере удастся добиться того, чего когда-то не добилась она сама?..
Россиянки произвели настоящую революцию в мировом теннисе. Таким мощным представительством в первой сотне могут похвастаться разве что американки. Иностранная пресса не устает муссировать волнительную тему: “Откуда только взялись эти русские, да еще в таком количестве?! Россия сроду не была теннисной страной, там и кортов-то нормальных после распада Союза не осталось!” Вот что значит школа. Как однажды сказал Шамиль Тарпищев, мы привыкли побеждать не благодаря, а вопреки.
Судьбы наших теннисисток складываются по-разному. В кого-то вкладываются родители (“теннисные мамы” — это вообще отдельная тема). Кому-то приходится пробиваться самому. И хорошо, если повезет с личным тренером, который согласится мотаться с ученицей по всему свету. А общее одно: все эти девочки пашут как лошади. После тренировок им не хочется даже есть. Только спать. Им снятся матчи, корты, новые ракетки, которые иногда так хочется расколотить...
— Насколько я знаю, твоя мама никогда не входила в когорту знаменитых “теннисных мам”?
— Просто мне очень повезло с первым тренером — Екатериной Крючковой. Она всегда была рядом, так что в родительском присутствии необходимости не было. Так было даже лучше. Я чувствовала себя свободнее. Что касается папы, то он уже давно живет в Штатах, и за последние двенадцать лет я видела его раза два. Например, когда выиграла свой первый “Оранж Бол” в Америке — он тогда сразу прилетел меня поздравить...
— Тебе, наверное, не хватало мужской поддержки — вокруг всегда были сильные женщины?
— Я давно принимаю все как есть, привыкла рассчитывать на себя.
— В тебе чувствуется настоящий лидер.
— Приходится им быть. А вообще ко мне всегда хорошо относились. После школы у меня осталось много друзей...
— Кажется, ты неплохо училась, хотя почти не бывала на уроках?
— Зато, когда прилетала с турниров, меня сразу вызывали к доске. Хорошо, успевала прочитывать учебники в самолетах. Впрочем, мне все давалось легко. Закончила школу с двумя четверками. По русскому и литературе. Я писала экзаменационное сочинение на тему “Что есть мертвые души?”. Мне поставили “четыре” за то, что не внесла Чичикова в список мертвых душ. Но с какой, собственно, радости Чичиков — мертвая душа? По мне, так вполне живая...
— Я слышала, ты очень любишь читать?
— В основном — классику. Больше всего Булгакова: “Мастер и Маргарита” — любимая вещь. А еще — Достоевского, Тургенева, Грибоедова. Мне всегда так нравились Базаров и Чацкий...
— Надеюсь, “Горе от ума” — это не про тебя?
— Я тоже надеюсь. Но особые способности у меня всегда были в математике и технике. Обожаю компьютер — изучаю разные программы. А еще я его разбираю, собираю, изучаю изнутри...
— Может, стоит подумать о техническом образовании?..
— Может, и стоит. Только некогда.
— Вы одногодки с Динарой Сафиной и Светой Кузнецовой?
— Нет, я — 84-го года рождения, Света — 85-го, а Динара — 86-го.
— Какие у вас отношения между собой?
— Когда встречаемся на турнирах, здорово проводим время...
— Признайся, любите посплетничать?
— Обожаем.
— Мальчиков обсуждаете?
— Ну, не только... Самое интересное, что весь этот треп сразу же забывается. Зато хорошее настроение остается.
— А проигрывать друг другу, наверное, жутко обидно?
— Лично мне без разницы, кому проигрывать. Спорт есть спорт: в прошлом году проиграла Динаре, а в этом — выиграла у Светы.
— Можешь рассказать какой-нибудь случай из своей теннисной жизни?
— Помню, приезжаем однажды на турнир в Италию. В небольшой приморский отельчик. Время позднее. Двери уже заперты. Начинаем стучать — не открывают. Пришлось спать прямо во дворе. Мы так устали, что заснули кто на чем. Я — так прямо на порожке, у двери. Утром хозяин отеля хотел ее открыть, но как меня увидел — забился в истерике и снова позапирал все замки. Испугался, что ночью бомжи подкинули бездомного ребенка. Потом все, конечно, выяснилось, но он еще долго подозрительно на нас косился и разговаривал с опаской...
А был еще случай на банкете у японского принца. В тот день я проиграла партию в “дурачка” и в наказание кукарекала из-под банкетного стола на весь зал. Все хохотали — народ был в основном из Чехии, Словакии, Хорватии, — там многие уже знают наши российские приколы. Не смеялся только принц. Впрочем, он сделал вид, что ничего не заметил...
— Сколько обычно весит твоя спортивная сумка?
— Килограммов десять. Ерунда!
— А много ракеток обычно берешь на матч?
— Пять.
— И что, случается, пригождаются все?
— Конечно, случается. Струны-то рвутся. Да и расколотить парочку запросто могу в пылу эмоций. Правда, в последнее время подуспокоилась.
— Может, влюбилась?
— Не-е... Я последний раз в пятом классе влюблялась.
— Интересно, идеал мужчины для тебя существует?
— Брэд Питт. А еще, пожалуй... Киану Ривз.
— Чем любишь заниматься в свободное время?
— Кататься на коньках.
— Тебе нравится экстрим?
— В разумных пределах. С парашютом прыгать не хочу.
— Как насчет дайвинга?
— Я уже пробовала нырять. Причем с аквалангом.
— Наверное, в Египте или на Мальдивах?..
— Да нет — в бассейне “Чайка”. Если честно, мне не понравилось.
— Что любишь из пищи?
— Из кухни — китайскую и японскую. Но когда прилетаю в Москву — сразу открываю банку шпрот. А еще обожаю наши торты. В Америке они какие-то синтетические.
— Ну а как же здоровое питание, фигура?
— Иногда можно позволить себе маленькие слабости.
— Не планируешь окончательно уехать в Штаты — за два года ты прекрасно выучила язык, даже американцы это отмечают?
— Язык я выучила по необходимости: надо же как-то общаться с журналистами. Но друзей у меня там немного. Это совсем другие люди, непохожие на нас. Нет, я совсем не хочу ни в какую Америку. У меня есть мечта: выиграть “Кубок Кремля”. Это мой любимый турнир, потому что он — дома.
