Легендарный второй том “Мертвых душ” Гоголь дописывал в обществе любимой женщины в Воскресенске.
Набок повернутая голова усопшего Гоголя убедила на долгие годы народ в том, что самое страшное предсказание писателя сбылось: его, несмотря на неоднократно высказанные им же опасения, все-таки похоронили живым. Но выплывшее в 1998 году из архивов на свет письмо доктора Николая Рамазанова, который делал с Гоголя посмертную маску, развеяло и этот миф. Впрочем, это только одна из загадок жизни и смерти великого сатирика.
Вопрос первый. После прочтения хотя бы части его произведений перед глазами моментально возникает целая армия покойников и покойниц, отчего кажется, что мертвый — единственный любимый герой писателя Гоголя. Многие, знающие его творчество, заметили, что мертвецы у него молоденькие и хорошенькие. Масс-медиа враз (и в общем-то отчасти объективно) решили, что помимо паранойи у него имелась еще и парочка других отклонений. Но это по большому счету только догадки.
Вопрос второй. Были ли странности в его литературных трудах следствием тяжелого психического заболевания? Возможно. Паранойя ведь не сразила Николая Васильевича внезапно, вероятно, психическая болячка досталась ему по наследству от матушки. Его родительница широко известна сотнями невероятных выдумок. Она, к примеру, приписывала Николаю Васильевичу чуть ли не весь технический прогресс своего времени, в частности, всерьез полагала, что железную дорогу создал ее сын — Гоголь.
Вопрос третий. Почему он не только не был женат, но даже мало-мальски замечен в тривиальных светских романах? На определенные мысли отчасти наводят архивные данные — путешествовать Гоголь любил в компании товарища детских времен Данилевского. Дружба эта началась еще со школьного театра, в постановках которого Данилевский с блеском исполнял роли одной красавицы за другой. Говорят, особенно ему удавалась Антигона. Вместе с Гоголем, уже состоявшимся писателем, он ездит по Европе, они проводят зиму в Париже. Впрочем, почти все вечера они просиживают в салоне одной необычайно приятной дамы. Имя ее и одна из загадок автора бессмертных “Мертвых душ” напрямую связана с подмосковным городом Воскресенском.
До сих пор цел флигель усадьбы Спасское, замечательный тем, что здесь великий русский писатель провел свое последнее лето. И пятьдесят верст по пыльной дороге Коломенке он проделал ради той самой “французской” женщины.
Дружба Николая Васильевича со светской львицей Александрой Смирновой-Россет для многих и по сей день остается явлением малопонятным. Золотушный мальчик, слабенький, болезненный, которому даже школьные товарищи дали кличку Таинственный Карло, редко кого подпускал к себе близко. Выросший Гоголь продолжал отталкивать окружающих своими странностями и тем, что во многие уголки своей души он решительно не хотел никого впускать.
Александра же — полная его противоположность. Черноглазая красавица, в чьих жилах причудливо смешались итальянская, немецкая и грузинская кровь, была фрейлиной императорского двора. Россет получила блестящее образование в Екатерининском институте благородных девиц, прекрасно себя держала в любом обществе и была дамой чрезвычайно общительной. Имелось у нее и одно своеобразное хобби — Александра “коллекционировала” знакомства с известными литераторами. И в этом она не просто преуспела.
Поэты один за другим начинают писать в честь Россет, а Василий Жуковский даже делает ей предложение. Впрочем, получает от ворот поворот. “Все мы были более или менее ее военнопленными”, — смеялся князь Вяземский. Конечно же, Александра удачно вышла замуж за чиновника и дипломата, впоследствии губернатора Калуги, Смирнова, друга Александра Сергеевича Пушкина, что только укрепило ее увлечение общением с литераторами. Поэты и писатели с удовольствием приходили в салон красавицы.
К Гоголю у Россет было особое отношение. Она считала его самым необычным и посему чрезвычайно любопытным персонажем. В конце концов странная дружба сложилась, и отношения эти длились почти двадцать лет. В гости в подмосковное имение Спасское она начала звать Гоголя еще с 1845 года. Соблазняла чем могла: “Вас привезут ко мне в такую мирную глушь, в такие бесконечные поля, где, кроме миллионов сенных скирд, песни жаворонка, вы ничего не увидите и не услышите…“, “Марья Даниловна, которая слывет в селе колдуньей, постелю будет слать…”, “Соседей нет или почти нет. Если бы вы захотели повидаться кое с кем, мы выпишем кого вам угодно”...
Возможно, Александра Осиповна не просто желала потешить себя общением с мастером, а надеялась на то, что среди целебной атмосферы подмосковной природы Гоголь пойдет на поправку. Тот год был очень трудным для Николая Васильевича. Летом он сжег первую редакцию второго тома “Мертвых душ”, приступы стали сильнее и происходили чаще. Гоголь высказывает желание утопиться или повеситься, настолько невыносимо его состояние. “Смерть как охота увидеть Гоголя в любимом Спасском”, — говорит Россет при каждом удобном случае.
Но приехал в подмосковное имение автор “Мертвых душ” только спустя шесть лет, в конце июня. Гоголь тогда работал над знаменитым вторым томом “Мертвых душ”, поэтому рукописи он привез с собой. Спасское Николаю Васильевичу понравилось: дом, построенный по проекту Растрелли, окруженный французским садом с изящными беседками, спуск к реке. Даже спасские крестьяне жили небедно, согласно источникам, имение было окружено кирпичными домиками с огородами.
Мы на территорию бывшего имения Александры Россет проникли с большим трудом. Прибрежную грязь развезло с весенней силой. От былого великолепия не осталось и следа. Пожар сожрал почти все здание. Штукатурка на уцелевшем флигеле подмосковного творения Растрелли сыплется, как листва осенью, сад зарос. Сторож рассказал, что десять лет здание пустует. Он его охраняет, потому как памятник культуры. Спасское построено прямо на берегу Москвы-реки.
— Раньше здесь огромная широкая лестница спускалась до самой воды. Представь, какая красотища.
Сейчас до самой воды от флигеля — репейник, но церковь Иоанна Златоуста, в которую Гоголь часто заходил, видна. В местном краеведческом музее рассказывают, что Николай Васильевич ходил в церковь с целью — ему очень нравился здешний хор певчих, их он мог слушать, сколько душа просила. С другой стороны флигеля в пока лысых кустах сирени нас встретил сам Николай Васильевич. Безо всякой мистики.
— Тут раньше резчики помещение занимали, они его и вырезали из дерева, — продолжает свою мини-экскурсию сторож.
Деревянный Гоголь получился очень печальным, а не загадочным.
Утро Гоголя в Спасском каждый день начиналось одинаково — он купался в Москве-реке, гулял по берегу или саду и возвращался к утреннему кофе. По вечерам любил смотреть на то, как загоняют скот домой, это, видимо, напоминало Николаю Васильевичу о Малороссии.
Смирнова-Россет выделила своему гостю две комнаты — спальню и кабинет. Над вторым томом Гоголь работал в уединении. Он, как и любой художник, терпеть не мог показывать кому-либо недоделанные вещи. Александру веселила привычка писателя тут же накрывать рукопись платком, когда кто-то входил во флигель. Однажды решила пококетничать и нарочно подглядела в легендарный второй том.
— Как у вас там сказано? — с улыбкой заметила она Гоголю. — “Никита и генерал-губернатор разговаривают”.
Реакция ее обожателя была неожиданной:
— Ах вот как?! Подглядываете? Так я буду запирать!
Так даже особенной женщине в жизни великого писателя не удалось проникнуть в тайну второго тома.
Чуть позже Николай Васильевич, очевидно, решил, что обошелся со своей поклонницей слишком резко, и предложил почитать вслух фатальный второй том своих “Мертвых душ”. А возможно (ведь недоделанные вещи он показывать не любил), он попросту закончил роман! Но на этот раз не в духе, как вспоминает ее брат, оказалась Александра Осиповна. Арнольди пишет: “Сестра откровенно сказала Гоголю, что ей теперь не до чтения и не до его сочинений…” Гоголь был очень обижен.
Расстройства у красавицы начались после первых неудачных родов, и, возможно, дело было действительно в приступе. А может быть, отказ писателя показать работу она запомнила надолго и попросту отыгралась, отлично понимая, как ему обидно станет. Никто и предположить не мог, что пройдет всего полгода — и второй том сгорит, а его автор навсегда покинет этот мир.
Из воспоминаний Россет: Гоголь “был нездоров, жаловался, не разговаривал ни с людьми, ни с приятелями”.
Однажды, когда Николай Васильевич и Александра пошли прогуляться в село Новленское, расположившееся недалеко от усадьбы, они забрели на сельское кладбище. Возле одной из могил Гоголь остановился — ему понравилась надгробная надпись: “О, гроб, мой дом…” Специфическое, надо сказать, предпочтение.
Но как бы то ни было писатель записал фразу в свою тетрадь, с которой он никогда не расставался, — там собирались мысли и наблюдения, имеющие шанс пригодиться в его творчестве. Затем Николай Васильевич, будто предчувствуя скорый финал жизни, высказался насчет того, что настоящий дом может быть действительно только под землей. На ее поверхности, как он полагал, — одни враги. Зимой 1852 года Гоголь умер. Александра Осиповна после памятного лета еще двадцать лет была хозяйкой Спасского, но навещала свой любимый уголок редко.
— Дом многие приезжали смотреть, — со знанием дела рассказывает сторож. — Но здесь ремонт в миллион обойдется, не меньше. Все поглядят и уезжают…
По сути, если дело так и пойдет, то скоро и от флигеля не останется ничего.
Большой пожар случился в Спасском в 1961 году. Тогда здесь размещался дом для детей-сирот офицерского состава. Рассказывают, что один из воспитанников, плохо ладивший со сверстниками и воспитателями мальчик, за очередной проступок был наказан и заперт на чердак. В качестве протеста он развел прямо под крышей костер…
Некстати вспомнилось прочитанное когда-то: “Настоящих друзей у Гоголя никогда не было. С самого детства в нем не замечалось простодушной откровенности и сообщительности…”
Автор благодарна за помощь сотрудникам музея г. Воскресенска.
