Зачем боги подарили человеку танец? Наверное, чтобы в танце люди могли сказать друг другу то, что невозможно передать словами. И, слившись в горячих объятиях, пережить несколько мгновений страсти, любви и оргазма.
ЧТО касается страстности, то ничто не может сравниться с теми танцами, которые, родившись в начале двадцатого века на латиноамериканском континенте, мгновенно захватили в плен Европу. Фокстрот, уанстеп, шимми, тустеп, квикстеп… Сегодня одни из них забыты, другие, наоборот, полны жизни и огня. Их исполняют фигуристы и мастера бального танца. А с недавних пор массовый психоз по части латино захватил и танцевальные школы столицы. В общем, у танцев нет возраста, но есть увлекательные истории их появления на свет.
Есть две версии происхождения фокстрота. По одной, название танца идет от английского fox — лиса. Ведь в танце воспроизводился лисий шаг. Но более правдоподобно другое происхождение и названия и танца, которое связывают с актером водевилей из Калифорнии Гарри Фоксом. Фокс — это псевдоним Артура Каррингфорда, взятый им в честь своего дедушки. В 1904 году Гарри решает попытать счастья в Сан-Франциско, где играет главную роль в спектакле “Фриско из Фриско”. Однако после землетрясения 1906 года он уезжает на восток. Там в 1914 году артист получает интересное предложение. Нью-йоркский театр, переделанный к тому времени в кинотеатр, решает показывать варьете между демонстрацией кинофильмов. Гарри Фокс и танцовщицы ансамбля “Американские красотки” выходят на сцену с новым танцем, исполняемым в стиле рэгтайм. Одна из основных его фигур — “гладкий” шаг, напоминающий лисий. Танец начинает пользоваться огромной популярностью. В то время фокстрот был смелым и разухабистым танцем, а доступные всем движения делали его невероятно соблазнительным для любителей потанцевать.
Отношение к фокстроту, как ко всем новым танцам, было очень разным. Так, поэт Игорь Северянин гневно писал в 1927 году:
“Король Фокстрот пришел
на землю править,
Король Фокстрот!
И я — поэт — его обязан
славить,
Скривив свой рот…”
А в конце стихотворения решительно заявляет:
“…Уж лучше я погибну
Наверняка,
Чем вырваться из уст позволю
гимну
В честь дурака!”
Но был и другой поэт, к тому же еще хореограф и танцовщик, — Валентин Парнах, отличавшийся особенной любовью к фокстроту и новым танцам. “Траншейная война, обрекшая миллионы тел на длительную неподвижность, способствовала явлению, которое охватило всю Европу после перемирия, — писал Парнах. — Прерывистая, быстрая и легкая походка англичан и американцев, короткие отталкивания рычагов, подрагивания и синкопические движения частей машин, наконец, древняя культура ритма и слуха американских негров и индейцев создали необходимые нашему веку танцы, теперь ордой завладевшие Америкой и Европой”.
По мысли Парнаха, в то время как плавный вальс опьянял романтические души прошлого века, шаржированная походка двух стиснутых между собой тел, с внезапным ускорением, машинной четкостью, отрывистым дроблением счета единственно способна удовлетворить танцующие тела нашего времени. Прерывистое начало синкопа управляет как новым танцем, так и новой музыкой, оставляя лишь в танго место для плавного и круглого элемента.
Сам Парнах выступал с новыми танцами в Париже, Риме, Севилье, Берлине и даже изобрел несколько оригинальных движений, среди которых было даже падание на пол. Как это смотрелось из зала, сегодня представить трудно. Но есть стихи Парнаха, описывающие его танцевальные опыты.
Свой дух подъяв,
остервенев,
Я грохнусь среди танца
о пол.
Я стройно ребрами
затопал...
Я вскидываюсь! И стремя
Форм нерешенные
задачи,
Являю новизну фигур.
Рванусь. Полтела. Систр.
Лежачий.
Взрывая ноты, побегу.
Разряд.
Движенье
я исторг.
О полнота! Ладонь
болит.
Бьет угол из груди. Восторг
Острей зачатий
и молитв.
Кто-то еще, наверное, помнит популярную в шестидесятые годы песню в исполнении Тамары Миансаровой, где девушка просит бабушку научить ее танцевать чарльстон. “Бабушка, отложи ты вязанье, заведи старый свой граммофон, я исполню твои все желанья, научи танцевать чарльстон…” В шестидесятые чарльстон переживал свое второе рождение, а первое случилось гораздо раньше. В Европу танец завезла в середине двадцатых годов двадцатого века легендарная Жозефина Бейкер. В ее исполнении этот простенький танец стал настоящей сенсацией.
Жозефина Бейкер родилась в Америке, в Сент-Луисе, в бедной негритянской семье, с детства мечтала стать артисткой, выступала в мюзик-холлах Бродвея, а затем в составе негритянского ревю “Черные птицы” приехала в Париж и покорила этот самый капризный город мира. Ее выступления поражали темпераментом и непосредственностью. Жозефина пела, танцевала, вертелась, кувыркалась, гримасничала, напоминая сказочного чертенка. Так, в финале одного из своих номеров она убегала на четвереньках с задранным выше головы, как у молодого жирафа, задом.
И при этом она была необыкновенно эротична. Гибкая как змея, с поющими руками, с жарким блеском глаз и с кожей цвета кофе с молоком, Жозефина гипнотизировала зрительный зал. А как она танцевала чарльстон! Так не танцевал никто. Казалось, в ее ногах поселился веселый бес, который и руководит ее танцем. Один из критиков, описывая выступление Бейкер, восклицал: “Это не женщина, это не танцовщица — это нечто непостижимое, такое же восхитительное, как сама музыка!”
Что можно еще добавить к портрету этой забытой сегодня легенды? В 1935 году Жозефина снялась вместе с Жаном Габеном в фильме “Зузу”. Ее приглашал в свой театр выдающийся немецкий режиссер Макс Рейнхардт. Во время Второй мировой войны Бейкер была участницей Сопротивления. Вместе со своим мужем, музыкантом Жо Буйоном, Жозефина усыновила и воспитала двенадцать детей-сирот разных национальностей со всего мира. Последний раз она выступала незадолго до смерти (Жозефина умерла 12 апреля 1975 года на 69-м году жизни), поразив Париж своими восхитительными песнями и танцами.
А выступала Жозефина всегда почти обнаженной. Она была столь хороша, что не нуждалась ни в каких украшениях — на ней были лишь боа из перьев, нитка жемчуга и ее знаменитая связка бананов на бедрах.
Какие еще танцы дарил в двадцатом веке Европе щедрый на ритмы и страсти латиноамериканский континент? Румба, ча-ча-ча, сальса, джайв, меренга, мамбо и, конечно, самба. Без которой сегодня немыслимы ни Бразилия, ни карнавал в Рио. И это притом что когда-то самба считалась грязным танцем черного населения Бразилии, не допускалась на карнавал, а ее исполнители преследовались полицией.
По одной из версий, слово “самба” означает “вертеть пупком”, когда он покачивается из стороны в сторону соразмерно движению бедер. Но до того, как к самбе пришла мировая известность, это был обрядовый танец плодородия, распространенный в Анголе. В Бразилию его завезли рабы-африканцы. Затем, как водится, к нему добавилось понемногу ото всех, и в конце девятнадцатого века самба становится любимым танцем бразильской бедноты. И лишь в начале тридцатых годов двадцатого века самба становится символом Бразилии. И обязательным танцем карнавала в Рио. Где мулатки с телами цвета горячего шоколада так вращают бедрами, что мгновение — и эти части тела взорвут весь мир. Роскошное танцевальное зрелище дополняют фантастический макияж танцовщиц, их феерические наряды и прически, украшенные перьями, цветами, блестками и фруктами. Впервые подобный головной убор продемонстрировала Кармен Миранда, снявшаяся в таких популярных фильмах, как “Той ночью в Рио”, “Копакабана”, “Три Кавалера”. Что касается кинематографа, то он принес самбе мировую известность, растиражировав в миллионах экземпляров неприличные, но очень аппетитные движения таза. Так, самбу в фильме “Полет в Рио” исполняла звезда Голливуда, мексиканская актриса Долорес дель Рио, в этом же фильме танцевала самбу и будущая звездная пара Голливуда Фред Астер и Джинджер Роджерс.
Девушка спрашивает у своего друга: “Дорогой, а что такое ламбада?” — “То же самое, чем мы сейчас занимались, но только в одежде”, — отвечает парень. Лучше и не скажешь, в этом анекдоте весь перец одного из самых эротичных танцев, который десять лет назад опалил сексуальным огнем весь мир. Ламбада стала одним из последних танцевальных подарков латиноамериканского континента.
По части сексуальной откровенности ламбада превзошла все допустимые пределы. Мужчина крутит и ломает партнершу в своих объятиях, подминает ее под себя, в то время как его упругие ягодицы содрогаются в экстазе. Она же горячо извивается между его ногами или, обхватив за шею и подтянувшись, ловко устраивается на его причинном месте.
Но сначала ламбада была не танцем, а мелодией. Говорят, ее придумал в середине двадцатых годов кубинец Педро Армандиас. Но тогда весь мир был помешан на танго, поэтому композитору не удалось увлечь новинкой слушателей и импресарио. Расстроенный Армандиас переезжает в столицу Боливии Ла-Пас. Здесь, в начале восьмидесятых, эту мелодию услышали солисты боливийской группы “Кхаркас” братья Эрмосе. Слегка переработав, братья назвали ее “Ушла в слезах”. Потом это творение перебралось в Бразилию, где к экзотичным ритмам, исполняемым на бразильских ударных инструментах и гитаре, добавилось немного электронной музыки.
Первым бразильским музыкантом, записавшим ламбаду, был Аурину Кирину Гонсалвес, младший лейтенант военной полиции штата Пара. Он назвал эту музыку ламбадой, от слова “ламбада” — “удар палкой”. “Потому что она может оживить любого”, — признается Гонсалвес.
А первой звездой ламбады стала Лоалва Браз из Рио-де-Жанейро. Лоалва Браз начинала свою карьеру сольной певицы в дешевых барах жаркого Рио. Потом поступила в ансамбль, который разъезжал по пригородам Парижа с незамысловатым латиноамериканским шоу не в самых лучших ночных клубах.
Как вдруг все меняется. Лоалву знакомят с кинопродюсером Оливером Лорсаком. Лорсак, путешествуя по Бразилии, увидел там танец, потрясший его воображение, — танец переплетающихся ног. Предприимчивый Лорсак понял, что это золотая жила, способная принести миллионные прибыли. Лорсак — импресарио и Лоалва — певица и танцовщица начинают эту жилу разрабатывать. Они собирают группу, которую Лоалва называет “Каома” — искаженное написание слова “калма” — “тишина”. И удача, словно жар-птица, плещется в их руках. Тираж “Уорлдбит”, первого диска “Каомы”, превысил 6 млн. экземпляров, компакт-диск “Ламбада” занял первое место в хит-парадах пятнадцати европейских стран, Лоалва становится главной достопримечательностью Бразилии, а ламбада начиная с лета 1989 года сотрясает весь мир.
Бывший художественный директор Английского национального балета Петер Шауфусс поставил балет “Принцесса Диана”. Шауфусс был другом принцессы Уэльской, а сама она любила иногда посещать занятия по классическому танцу. Шауфусс говорит, что этот спектакль — дань памяти, любви и уважения к принцессе.
Различные танцы стали источником вдохновения для создания дизайнером Джоном Галльяно новой коллекции от кутюр. Здесь уживаются фламенко, чарльстон, танго, канкан. Кстати, сам дизайнер умеет танцевать фламенко, которому он научился у матери-испанки. Прошедший показ дизайнер посвятил недавно скончавшемуся отцу.
