— Я в деревне главный… Президент мне каждый день звонит: “Как дела в коровнике? А как поживают свиньи?”
Минька еле выдавливает из себя слова. Росту в нем — метр с кепкой. Наивные голубые глаза. Прямо 36-летний карапуз.
Еще в деревне с поэтическим названием Светлана (Ленинградская область) есть свой охотник за привидениями, принцесса с троном на колесиках и художник, который всех их рисует…
Изначально норвежцы строили в российской глубинке поселение для даунов, но сюда со всей страны вдруг стали съезжаться и прочие умственно отсталые товарищи.
Они бежали, чертыхаясь. От наших психушек, магазинов, телевизоров…
Больно мы им нужны.
Такие…
“Минька-а, ты сковородка!” — кричит басом полная Лена, скользя в ванную, как на лыжах. Сказанное кажется ей ужасно ругательным. Еще бы, сосед спозаранку подскакивает и моет полы особым методом: у-ух из ведра, и коридоры разливаются реками.
— Они как дети. Хоть и взрослые. — Марк Барбер, волонтер из Англии, ведет нас показать хозяйство. — А Минька всей деревне задает ритм: один раз попросили утром помыть пол, теперь отучить не можем… Он все делает по шаблону. Им так проще жить…
Три дома — вот и вся деревня. Правда, они отличаются от русских избушек на курьих ножках. Когда жильцы затевают игру в прятки, топот и гогот разносится от гостиной на первом этаже до спален второго. Всего здесь живет полсотни человек.
На эдакую прозападность аборигены из окрестных селений с завистью фыркают: “Норвежская ферма”. И ищут, чем бы там поживиться…
— У нас в Америке в деревнях не принято воровать… А русские могут много красть, — делится наблюдениями Люк, пахарь и тракторист Светланы. — Раньше мы и двери не запирали — глушь ведь. Собрали урожай картошки в сарай, наутро он — ф-фить, как у вас говорится, свистнули…
После аграрного университета Люка потянуло к приключениям. Подобные деревни для инвалидов есть по всей Европе, но: “Мне сказали, что в России американцу не жизнь… Стало интересно, смогу ли выдержать, но сначала я чуть не умер…” На родине Люк даже живой коровы вблизи не видел, а в Светлане его сразу доить вручную поставили. Потом трактор купили у местных торгашей, он протарахтел под янки 10 метров и заглох. Но Люк не горюет и даже стал продавать на обочинах клубнику, картошку и молоко: “А то на одни инвалидные пенсии у вас не проживешь”.
Норвежец завелся в здешних краях сразу после перестройки, правда, сейчас из тех первооткрывателей не осталось никого…
— Идея создать деревню для умственно отсталых принадлежит женщине по имени Светлана, — рассказывает Марк. — У нее была дочь-даун, поэтому она стала искать спонсоров за рубежом. Ей ответила Маргет из Норвегии, первый директор нашей деревни. К сожалению, Светлана не дождалась открытия деревни, не пережила смерти дочери.
Местные власти восприняли идею с энтузиазмом и недорого продали землю. Помогли провести свет, водопровод и деньги за коммунальные услуги стали брать по льготному тарифу.
— Нам не помогает ни один фонд… На Западе часто можно увидеть инвалида, работающего в магазине или на фабрике, — говорит Марк. — У вас они сидят дома и не умеют даже чай заваривать… А в нашей деревне один доит, другой убирает навоз, третий полет грядки — и могут обойтись без помощи, кормятся натуральным хозяйством.
Ее все называют Хлебная Принцесса. На шестом месяце у Лениной мамы произошел выкидыш, но малышка чудом осталась жива. Из-за ДЦП 28-летняя Лена не может даже карандаш в руках держать, но исправно месит тесто каждое утро, обеспечивая хлебом всю деревню.
Неврастеника Кирилла всегда можно найти среди свиней. Малоразговорчивый до приезда сюда, он теперь только тараторит: “Когда матка разродится, борова надо отсадить, а то затопчет молодняк”. Его родители в диком восторге.
Дауны Минька и Саня приносят в день по 100 литров молока — только локти мелькают в коровнике. “Почему Путин не замечает у себя под носом такую дешевую и здоровую рабочую силу?” — разводят руками иностранцы. Недавно научили своих воспитанников делать тряпичные куклы, потом в Питере устроили выставку с аукционом — вот где золотая жила.
До приезда на ферму Минька еле передвигался: “Из-за сидячего образа жизни походил на колобка”. С коровами сбросил 30 кг.
— Сейчас приезжает домой — и готовит, и убирает, — не нарадуется мама Анна Васильевна, с которой мы связались по телефону, — правда, всегда у него перебор: прихожу, а он всю картошку, что была в доме, начистил. Научился там к 30 годам сам одеваться — так по десять штанов наденет…
Все инвалиды фактически растут в четырех стенах. Вот они и бегут в фантазии. Минька все время играл: то он в Америке, то изображал врача, то пел и танцевал на кремлевской сцене…
И сюда Минька перенес свое одиночество. Серега, сосед по комнате, привык им только помыкать: “Я хочу пи-ить!” — кричит, лежа на кровати, и друг бежит за стаканом. Внешне они как маленькие дяденьки: низкие, полные, но на пухленьких, как у младенца, щеках пробивается щетина… “Вольный художник”, как называют Сережу, постоянно находится в творческом процессе. От остальной работы отказывается. Да еще запоем читает: Александра Дюма, Майна Рида да Конан Дойла — все о приключениях. А потом рисует себя с Минькой в виде бородатых ковбоев с пистолетами. И подписывает: “Капитан и комиссар”.
— Минька у нас как добрый дух и даже элемент реабилитации — умеет успокаивать агрессивных людей, — говорит Марк.
Жил тут одно время 20-летний шизофреник Лешка с навязчивой идеей — покончить с собой. Родители устали таскать его по психушкам: накалывают там сына, а потом все начинается заново. Как-то Лешка сидел в гостиной, бормотал свое: “Застрелиться… Найти пистолет…” — к нему подошел Минька и незаметно за разговором увел от навязчивой идеи. Никто не понял — как.
— Их поселили в одну комнату, — продолжает Марк. — Лешка уже спокойно засыпал каждую ночь. Мы было подумали, что теперь они лучшие друзья, как вдруг Алексей подкрался, когда Минька доил корову, и залепил ему в глаз со всей силы. Пришлось даже швы накладывать. Потом от такого агрессора мы отказались…
У нас считают, если в семье родился больной ребенок — это божье наказание. Романтичные иностранцы же воспринимают своих подопечных скорее как домовых из сказки: “Человек с синдромом Дауна хранит очаг, хорошо, если он есть в каждом доме”.
А на все их странности смотрят сквозь пальцы. Мало ли что творится в голове у людей, которые почему-то взяли и не выросли: “Они просто другие. Там не разберешься”… И пытаются впихнуть их творческие натуры в строгое расписание.
Раз в неделю любят устраивать демократическое собрание. Основной оратор — Минька. Так уж повелось с самого начала, что в деревне он почувствовал себя хозяином: “Я заместитель президента Рэ Фэ, но это еще не все… Мы с Путиным ненавидим геркулесовую кашу, поэтому просим на обед ее больше не готовить!”
— Они живут в каком-то параллельном мире, но это значит лишь то, что мы должны уделять им больше внимания, — считает его мама. — Минька очень сообразительный. Но ребенка с синдромом Дауна никогда не возьмут в нормальную школу. Вот он и рос среди дебилов.
В России есть единственная девочка-даун — Наташа, — которая умеет писать стихи. А Миньку в Светлану направила женщина, которая научила свою дочку набирать на компьютере, и теперь та работает в одной из фирм Санкт-Петербурга. Но все это единичные счастливые истории...
— С ними просто надо заниматься, — говорит мать. — Вон сын уже и по-английски в деревне выучился: “Гуд бай, май френд”, — говорит.
Некоторые генетики доказывают, что люди с синдромом Дауна — гуманоиды: мол, природа, печатая ДНК, оступилась и выдала лишнюю, 47-ю хромосому… В результате у них маленькая полость рта, в которой не умещается язык, нет переносицы, узкие глаза, сзади на шее большая складка, а на ладони по сгибу всего одна линия. Скорее всего — сердца…
Своих любимых женщин Серега вешает у себя над кроватью. Исполненные фломастером, они все как одна — длинноногие, в мини-юбках, коротких топах и с огромными цветными шевелюрами. Моду подсмотрел в Питере — откуда он сам родом…
— Ира — моя девушка, — застенчиво опуская глаза, говорит Сергей. — Уже три дня я за ней ухаживаю… Дарю цветы, ездим гулять в Петербург. А недавно я посмотрел на другую, и она дала мне пощечину…
Как потом оказалось на деле, его пассия — 14-летняя девочка, которая приехала навестить сестру и “ни о чем таком” даже не подозревает. Но для Сереги, похоже, это не принципиально. Все радости и горести он делит с другом Минькой. Вместе даже пишут любовные письма.
Серега порылся в бумагах и отыскал нам портрет Минькиной подружки Оксаны — такая же фифа, как и все прочие. А вскоре на пороге появилась... маленькая девочка. Точнее, девушка, по развитию застрявшая в фазе нимфетки. Оксане 20 лет — худюсенькая, в детском платьице, без груди и в кукольных туфельках…
— Минька, ты почему не зашел… Обещал зайти, и где ты? Ты почему не зашел, Минька?.. — Оксана с нервным смехом повторила вопрос раз 10 и прыгающей походкой вошла в комнату.
Оксану Минька нашел на лавочке всю в слезах и со всей непосредственностью погладил ее по головке. В детстве она перенесла тяжелую краснуху с осложнением на нервную систему. Интеллект не затронуло, но из-за депрессий и истерик ей все равно пришлось учиться в коррекционной школе города Волхова — как она могла там развиться? Надежд на будущее она не питает…
Теперь они часто бродят с Минькой по деревенской тропе — до свинарника и обратно, — и Оксана рассказывает про своего кота Богдана, с которым всегда приключаются волнительные истории. А Минька, хоть и до жути боится кошек, терпит и наслаждается ее обществом.
— Мы поженились в церкви, я поднял Оксане фату и поцеловал, — мечтательно рассказывает Минька.
Так что теперь он ждет ребенка. Раз у них пара — значит, он должен скоро быть…
— Миша знает, что ребенок выходит из живота, — признается мать Анна Васильевна. — Но отдельно мы об этом с ним не разговаривали, они до этого не доходят, даже вопросы не задают. Нам повезло: у Миньки не опущены яички, он не мужчина. Так что зачем его зря тревожить лишней информацией…
Семьями в Светлане живут только иностранцы-волонтеры: за годы у всех на глазах сошлись Питер и Петра из Германии, Люк и Катрина, Марк и русская девушка Яна… Воспитанники стараются копировать отношения своих соцработников.
— Ребенок всегда учится у жизни: наблюдает, подражает... — говорит психолог Алла Киртоки, которая работает с детьми с синдромом Дауна. — Но в большинстве случаев эти дети видят только отношения в своей семье и смотрят телевизор. Родители стараются оградить их от “ненужной информации”, например о половом созревании, думая, что семью им все равно не построить.
Эта парочка всегда коротает время на скамейке возле дома.
— Жена-а… — даун Санька с довольной улыбкой представляет нам Свету, свою девушку. — И дочка моя…
Похоже, особой разницы в этих понятиях он не видит. Зато Света строит планы за двоих: “Когда мы с Санькой поженимся, поедем на черном “Кадиллаке” пить шампанское…” На вопрос о том, где они собираются потом жить, Света крутит пальцем у виска: “Глупенькая… Как всегда — в разных домах”, — и набрасывается на жениха с поцелуями.
— Даже мы, законные супруги, ночуем с Марком в разных комнатах, чтобы не показывать пример, — говорит Яна. — Пусть думают, что поцелуем все заканчивается, а то, представляете, что тут начнется…
— За границей многие дауны живут в браке счастливо, — продолжает психолог. — У нас вряд ли будет хоть один случай. Даже в Семейном кодексе прописано, что недееспособные люди не имеют права заключать союзы. В том числе дауны.
Кстати, многие считают, что все мужчины с синдромом Дауна сексуально озабоченные. Действительно, природная сторона проявляется у людей, не развитых духовно, сильнее, чем у всех. Но если сексуальность вообще не развивать, она уже не беспокоит — а эти сидят в четырех стенах, насыщая себя пищей, чего с них взять?
У Оксаны удивительно развит материнский инстинкт. Официально она работает в деревне нянечкой волонтерских детей. В Волхове тоже пробовала устроиться, но воспитателем ее не приняли: “Да вы что, куда нам такая нервная”…
— Она только на вид резковатая, а с детьми, знаете, как ладит, — говорит Яна. — Успокоит любого плаксу… Может, по себе знает как…
Интересно, что рядом с умственно отсталыми растут будущие вундеркинды: Янин Ваня в четыре года уже свободно болтает на русском и английском и начинает постигать азы немецкого. Благо учителя есть.
— Оксана не может без жизненной перспективы, — продолжает Яна. — Она должна знать точное число, когда поедет домой навестить маму. А там она будет ждать, что снова вернется сюда. Неопределенность ее убивает.
Что время движется, здесь определяют только по тому, как быстро взрослеют дети.
Лена с Минькой чистят картошку. А через секунду она уже гоняется за ним вокруг ведра и награждает пинками. Таких манер она набралась в детдоме, хотя любит выдумывать, будто росла в семье.
В советское время этих детей не могло быть по определению…
— От меня год скрывали… — говорит мама Мини. — Все назначали врачей, а диагноз я не знала — чуть с ума от волнения не сошла: что с ребенком? Потом один невропатолог случайно проболтался. Боялись, что от него откажусь, а я бы ни за что… Это сейчас родителям сразу предлагают написать заявление. И отцы бросают матерей. Мы-то с мужем не по этой причине расстались…
Вместе с ней в палате лежала алкоголичка, как какая-то насмешка: “Той и ее здоровый ребенок не был нужен...”
Это просто лотерея. Неизвестно, на ком запнется природа. Почему рождаются дети-дауны, до сих пор не изучено. У нас даже не ведется статистика, сколько их всего. Известно только, что на 700 рожениц приходится примерно один ребенок с синдромом Дауна. В 90% случаев родители сдают их в детский дом.
Зубы Свете выбили еще в детстве... Дети на улицах показывали пальцами: “Дурочка”, — а она в ответ кидала камнем: “Я лучшая!” В этом ее всегда убеждала мама, которая каждый день за руку тащила ее до ненавистной школы. Вот и в деревне первое время Света не могла освоиться, в припадке бросалась на всех с ножом. Потом поняла, что тут ее бить не станут, присмирела. А повстречав Саню, всерьез задумалась о будущем: “Все равно он у меня уже под каблуком”. Жених качает головой…
К своим 29 годам Саня как раз достиг развития четырехлетнего ребенка. В два года малыш научился сидеть, а к четырем стал произносить отдельные слова, дальше дело не пошло…
— Думали, он, как все дети, сам научится, — говорит его мама Зоя Александровна. — Только в семь лет повели к логопеду, оказалось — поздно. Потом я сама с ним перед зеркалом буквы разучивала. Раз ребенок особенный, решила посвятить ему все свое время…
То есть на каждой перемене в школе, где она преподавала язык, бегала его кормить. И выгуливала во дворе, чтобы оградить “от злых детей”. Так и рос Саня, как домашний зверек. В 25 мать все же решила отпустить его в люди: “А то от него и слова не услышишь”, — и через знакомых узнала про деревню Светлана.
Что еще остается делать родителю ребенка с синдромом Дауна? Государство, кроме нищенской пенсии, им ничего предложить не в состоянии. Это ж синдром, а не болезнь, что тут лечить?
— Такие дети рождаются с ослабленным мышечным тонусом: медленнее двигаются и не могут подавать матери сигналы о своем состоянии, позже встают и начинают говорить... Поэтому развивать их надо сразу. Радует, что сейчас в Москве уже появилось несколько детских садов, которые принимают детей с даунизмом в общие группы — вместе со всеми, — продолжает психолог Алла Киртоки. — Но бывает, что и родители в своей опеке над больным ребенком просто безумны...
…По ночам в коридорах норвежского дома раздаются странные звуки: аутичный Олег бродит в темноте и завывает на разные лады. Его мамаша не в силах отказать сынишке, если тому хочется посмотреть любимый фильм ужасов. Поэтому впечатлительный мальчик каждый раз возвращается из дома взвинченный до предела, а по ночам рыщет с фонариком в поисках монстров. Такое кошмарное воспитание…
За границей существует целая система, как поставить человека с синдромом Дауна на ноги. Там они спокойно обзаводятся семьями, находят работу и живут до 60 лет. В России же они редко доживают до 30. Врожденный порок сердца, различные опухоли, гипертония... А самое главное, они никому не нужны...
Вечером нас позвали в гостиную. Там в круг сидели все жители деревни, одетые в праздничные наряды. В тишине запивали компотом свежеиспеченные булочки — “причащались”. Марк вслух прочитал отрывок из Евангелия, а немцы, англичане, норвежцы принялись трактовать его каждый на своем языке.
Иностранцы верят, что подопечным понравятся их духовные традиции.
Дауны в ответ тихонько похрапывали на диване...
После тайной вечери Света с надеждой сообщила: “Пока мы жрали булочки, за нами с Саней “Кадиллак” приезжал — жениться… Ну, ничего, завтра заедет”.
