Когда тренеры утверждают, что команда у них дружная, сплоченная, конфликтов и ссор нет, — фраза эта дежурная, клишированная. Тренеры скорее намекают на свои достоинства педагога. Первым оспорил эту, казалось бы, аксиому Владимир Петров. “Эту сказку придумали тренеры. Разве могут 25 человек все быть друзьями? В команде обязательно существует конкуренция за лидерство, за место в составе, стремление попасть в сборную...”
“Впрочем, — Владимир сделал продолжительную паузу, — был у нас в ЦСКА и сборной Женька Мишаков. Вот уж кого точно все любили. Добрее, отзывчивее человека я не знаю. Он — редкостное сочетание: его любили и тренеры, и хоккеисты. Даже Тарасов”.
ИЗ АРХИВА “МК”
ЕВГЕНИЙ МИШАКОВ , родился 22 февраля 1941 года. Заслуженный мастер спорта, двукратный олимпийский чемпион, четырехкратный чемпион мира, восьмикратный чемпион СССР. 400 матчей, 193 шайбы, участник всех встреч с канадскими профессионалами.
Однажды с Мишаковым мы ехали в Архангельское. На заднем сиденье машины — чемодан для мастерового человека. А в нем: станок для точки коньков, бруски, напильники, рашпили, мотки капроновых ниток и пчелиный воск, которым нитки натирают, шила разных размеров, молоточки, сапожные ножи. У Мишакова золотые руки. И в ЦСКА, и в сборной он чинил хоккеистам перчатки, трусы, наплечники, щитки, наколенники, зашивал форму. И мастерски точил коньки. За счет дневного сна и личного времени. Никогда никому не отказывал. Но вне очереди всегда были Харламов и Лутченко.
Обо всех, кто играл в ЦСКА и сборной при Тарасове, сохранились характеристики тренера.
— Знаешь, как много значит для тренера быть абсолютно уверенным в хоккеисте?! Женька — стопроцентная надежность человека и хоккеиста. Как тренер я счастлив, что в моей команде были такие люди. Женька был первым, кто себя никогда не жалел.
Проходчик метро Дмитрий Никифорович Мишаков в 1947 году получил комнату в столичном бараке на семью в семь человек. Мальчишки между бараками заливали лед и с утра до вечера гоняли в хоккей. Клюшки — самоделки, вместо мяча или шайбы — кусок шины, а то и консервная банка.
Часто задумываюсь, почему поколение Мишакова так искусно владело клюшкой и шайбой? Так виртуозно каталось на коньках? Ответ подсказал Борис Михайлов: “На левой ноге “снегурочка”, на правой — “гага”. Распиленная оглобля и прибитая к ней палка — клюшка. Игра — непроходящее наслаждение, страсть, любовь. А нынешнее поколение щеголяет в “адидасах” — вот тебе и весь сказ”.
После окончания ремесленного училища Мишаков работает на заводе. Но хоккеист Юрий Волков присмотрел его в “Локомотив”. Тренировки в шесть утра, а потом завод (нужно было два года отработать учебу). Заиграл он и в футбол. Его пригласил в “Локомотив” тренер Морозов, где уже играли Бубукин, Ворошилов, Артемьев, Рогов, Маслаченко.
— Нужно было выбирать — хоккей или футбол. Но хоккей идеально вписывался в черты моего характера, мое понимание жизни и борьбы, — говорит Мишаков.
Его арестовали дома. Из милиции препроводили в военкомат, тут же оформили военный билет и под конвоем направили в СКА МВО. Через несколько месяцев по приказу Тарасова он уже в ЦСКА. А комбинацию милиция—военкомат—СКА—ЦСКА придумал Тарасов, потому что Женька уж очень не хотел покидать “Локомотив”.
“Беру тебя, Женька, на десять лет для основного состава”. Таких авансов тренер Тарасов не выдавал никому. Ему исполнилось 18 лет, и он уже познал изнурительные, на грани изнеможения, тренировки армейцев. Но вот чудо: мальчишка всегда был первым в кроссах, работе со штангой, на полосе препятствий и всегда в прекрасном расположении духа. И силищей он обладал колоссальной.
Тренировка ЦСКА. Хоккеисты в замедленном темпе наматывают первые круги на льду. Тарасов: “Женя, по-моему, они еще не проснулись. Устрой-ка им побудку”. И Женя включает скорость: одного задевает плечом, второго огрел по заднице клюшкой, третьего прижал к борту. За ним устраивают погоню. А Тарасову только это и нужно. Свисток: “Ну а теперь, огольцы, начнем тренировку”.
В 1966 году в великой тройке Альметова закончил играть Локтев. Игрок, казалось, незаменимый. Запись из дневника: “Костя, кого ты видишь на своем месте?” — “Мишакова”. — “Ты же мозг в пятерке, а он работяга?!” — “Ошибаешься. Он одинаково сильно играет и в защите, и в нападении. Любит, что явление редкое, черновую работу, труженик. Именно он нужен Альметову и Александрову, чья стихия — атака”.
1967 год, Мишаков в сборной СССР. Но случилось происшествие. Он, Олег Зайцев и Виктор Кузькин плотно пообедали, неплохо выпили, попросили таксиста подвезти домой. А в ответ: “Пьяных не вожу”. Вспыхнула драка, три хоккеиста против восьми таксистов. Чей-то кулак опустился на голову таксиста. Через день статья в “Правде”, и Мишакова выводят из состава сборной. А на следующий год он уже чемпион Олимпийских игр в Гренобле. Играл в том турнире в лучшем сочетании: Моисеев— Мишаков —Ионов. “Много было в сборной классных игроков посильнее Мишакова. Но вот более самоотверженного, бесстрашного, готового подставить лицо, корпус под летящую шайбу я не знаю”, — рассказывал Старшинов. “Женя, шайба летит в лицо, это же ужас”. Он улыбается: “Какая разница, одним шрамом больше, одним меньше”.
А вот выдержка из воспоминаний Всеволода Боброва: “Мишаков — человек огромного мужества, силы воли, самопожертвования, безупречной физической подготовки. Вот про таких говорят — за команду жизнь отдаст”.
Хоккей — лучшие годы его жизни. О каждом из ребят, о каждом матче, о каждой тренировке он говорит вдохновенно. Помнит малейшие детали. Все ребята в его клубе, в его сборной — самые лучшие хоккеисты, самые классные парни, самые верные товарищи. “Это мы научили канадцев в хоккей играть. У них что? Проброс в зону, кавалерийский наскок и борьба. А у нас? Игра, вся пятерка в деле, розыгрыш шайбы, обводочка, смена мест, страховка партнера. Это игра, а не работа”.
— Скажи, были в твоей хоккейной жизни случаи, оставившие горечь, обиду, оскорбление?
— Были. И это тоже запомнилось. События 1968 года, когда наши танки вошли в Прагу, отразились и на льду. В 1969 году в Стокгольме Саша Мальцев был признан лучшим нападающим чемпионата. И вот, когда ему вручали приз, подъехал Недомански и плюнул Мальцеву в лицо. Представь, если бы он так поступил со мной. Приз получала бы его вдова. Тот же Недомански прицельно сильно бросил шайбу в нашего тренера Чернышева. Она просвистела рядом с его головой. Как удалось тренерам удержать нас от побоища, не представляю. А что творили братья Холики? Все исподтишка, подло. А Озеров беспрерывно повторял: “Наши чехословацкие друзья”. Политика на самом деле дело грязное.
— Мне рассказывали, что ты в Крыму на сборах спас двух тонущих девочек.
— Было. На пляже крик, шум. В чем был кинулся в воду. Но смекнул, что если буду вытаскивать по одной, то вторая в это время захлебнется. Пришлось двоих сразу под руки — и к берегу. А работал ногами. Знаете, есть арабские скакуны и есть владимирские тяжеловозы. Я, видимо, из последних.
— Ты помнишь хоть несколько забитых тобой решающих шайб?
— Нет. Вот недавно прочитал в книге Фирсова, что в Гренобле в 1968 году все зависело от нашей встречи с канадцами. Конец второго периода, а счет — 1:0 — скользкий. “И Мишаков забивает Кену Бродерику потрясающую шайбу. Уверенность, точность, быстрота обводки соперника и неотразимый бросок. Это было неповторимо”. И в 1972 году решающий матч СССР—ЧССР. Все вроде спокойно — 4:2 в нашу пользу. И мы чуть расслабились, а чехи поймали кураж. Атакуют и забивают подряд две шайбы. К тому же они плотно прикрыли тройку Фирсова. “И здесь, — пишет Анатолий, — Мишаков остудил порыв соперника и забросил пятую шайбу в ворота Холечека”.
— Ты играл против костоломов-канадцев, двухметровых шведов, задиристых чехов. Хоть кого-нибудь из них боялся?
— Мне этот вопрос однажды задавали иностранные журналисты. Ответ повторю: никого никогда не боялся. Только Тарасова. А он сидел в зале и за голову схватился.
— Для многих заканчивать карьеру на льду равносильно трагедии, человек начинает новую жизнь, а для тебя?
— Я готовился к сезону 1975 года. В поисках состава тройки мучился наш тренер Локтев. Трунов и Попов мне в партнеры не подходили. Конечно, больно и обидно, я мог еще несколько лет спокойно отыграть. Но я твердо знал, что из хоккея не уйду. Это мое на всю жизнь. И стал тренировать юношей ЦСКА. И в том же году моя команда стала чемпионом СССР, Москвы и выиграла Кубок столицы. По приглашению командующего Уральским военным округом три года работал с командой СКА. Жена со мной не поехала. Причина вроде веская — учеба в университете. Но у нее уже была другая жизнь. Последней моей командой была СКА МВО (Тверь). Но вот после очередной демобилизации ушли 12 человек. Я просил Тихонова хоть на время откомандировать тех, кто не попадает в его состав. Отказ. Тут я ему и высказал все, что думаю. Последовала моя отставка. Чтобы дотянуть до пенсии, работал в военкомате, перекладывал бумажки. Затем пять лет тренировал детскую школу “Москвич” и играл за ветеранов. Потом три года учил в Канаде русскоязычных эмигрантов хоккею.
— Знаем, что тебя приглашали работать в Канаде.
— Устроиться можно было, но скучно мне там. Не с моим характером жить за границей. К тому же дочка, внуки, друзья — все здесь. Вернулся. Предлагали должность директора хоккейной школы ЦСКА. Я понимал, что Тихонов мне работать не даст. А ведь Борис Михайлов мне даже зарплату пробил в 500 долларов. Тихонов очень не любит игроков Тарасова, а имя-то мы ему сделали. Это он потом из других клубов лучших в ЦСКА перетянул, и вроде они его воспитанниками стали.
— Ну а семейная жизнь получилась?
— Первая жена быстро поняла, что карьера хоккеиста Мишакова заканчивается. А это значит, что поступление денег, шуб, тряпок прекращается. Зарплата в военкомате 115 плюс 140 воинских. И осуществляет ход. Я был в Ялте, она оформила развод, размен квартиры, которую мне дал, кстати, ЦСКА, и переселяет меня в коммуналку. Возвращаюсь в коммуналку, а там лишь кухонный гарнитур, который подарил Боря Михайлов, а на нем выложены медали. Все остальное: мебель, одежда, обувь, куртки, призы, сервизы — ею было конфисковано. Размеры мои и ее нового мужа, совпали. Даже кольца, подаренные нам канадцами, я увидел на его руке. До июля прошлого года получал 1147 рублей пенсионных. И спасибо Юрию Михайловичу Лужкову, он добавлял нам, олимпийским чемпионам, полторы тысячи. Мы их так и звали — “лужковские”. Но еще больше сделал для нас, ветеранов, олимпийских чемпионов, Слава Фетисов: он подписал у президента Путина указ о ежемесячной пенсии в 15 тысяч рублей. Теперь можно жить. К тому же дома все наладилось. Женат я 15 лет на замечательной женщине. Верочка — настоящий, преданный друг! И с ее появлением я вновь поверил в то, что есть любовь, близость, взаимовыручка. Так что я счастлив.
— А здоровье?
— Поддерживают меня Верунька, друзья и хоккей. Еще когда я играл, мне удалили четыре мениска. Случился и разрыв тазобедренного сустава. Питерские профессора Владимир Николаевич Корнилов, Валерий Александрович Фролов и Владимир Михайлович Машков скоро положат на операцию. Боли испытываю постоянно ужасные. Фролов делает блокаду, чтобы снять боли. Но беда в том, что оперировать меня пока нельзя из-за большого веса. Сейчас 130 килограммов, а было 147. Оперировать же можно, когда вес не более 100, иначе это опасно для больного сердца. Как говорят врачи, оно после общего наркоза может не завестись.
— Как же ты перемещаешься с палкой, согбенный, из города в город.
— Я тренер команды ветеранов. И поверь, боль утихает, когда рядом друзья. Передвигаться, конечно, очень трудно. Но, если железнодорожная платформа длинная, мне подкатывают тележку для вещей и на ней подвозят к машине. Для перемещения по Москве и за городом есть подержанная “Нива”, которую мне подарил предприниматель Виктор Ермаков. А до этого у меня украли две машины — “Волгу”, которую купил еще в ЦСКА, а затем подаренную к 60-летию “Ниву”.
— Женя, посмотрим правде в глаза. Ты — инвалид, с трудом передвигаешься, предстоит тяжелейшая операция. Все это дал тебе хоккей. А если бы вернуться лет на 45 назад, ты повторил бы жизненный путь?
— Конечно. Радостью, счастьем хоккея я зарядился на всю жизнь. И сегодня, вскарабкиваясь в машину, преодолевая боль, вспоминаю игры, тренировки, победы, поражения, Тарасова, Локтева, Харламова, Михайлова, Моисеева, всю нашу команду. И Верочка рядом. Жизнь бы прожил точно так же. Но с одной поправкой. Когда развалилась семья, закончил играть и работал в военкомате, сильно запил. Это и было преступлением против себя. Сейчас друзья рядом. Недавно Сашка Волчков соорудил замечательную кровать, в ней даже спать удобно. Хожу на хоккей, встречаюсь с друзьями. Ребята из ЦСКА навещают. Так что радостей в жизни больше, чем огорчений. Я ведь неисправимый оптимист.
Он всегда говорит правду, говорит то, что думает.
