Потомок белоэмигрантов, автор первой на Западе (2000 г.) биографии российского президента: “Владимир Путин. “Немец” в Кремле”, после выхода которой в свет он дважды сам встречался с Путиным, Александр РАР, сегодня гость нашей газеты. Рар — профессиональный политолог, руководит исследовательским отделом России/СНГ Германского общества по внешней политике. По просьбе “МК” он согласился прокомментировать итоги недавних думских выборов. Часть вопросов мы подобрали специально с учетом мнений и критики, которые высказывает сейчас зарубежная пресса.
— Как вы считаете, можно ли рассматривать победу пропутинской партии как шанс для авторитарного, а то и для тоталитарного режима?
— Такая опасность, с точки зрения Запада, существует, потому что Запад привык мерить Россию своим аршином. И то, как велась избирательная кампания и как разбирались с оппозиционными партиями, с каким нажимом партия власти пробиралась к этому большинству, вызывает немало вопросов.
Но если смотреть в широкой исторической перспективе, то в России в разные времена появлялись такие лидеры, бравшие на себя полноту власти не для создания диктатуры, а для достижения определенного исторического прорыва. Так это было и во времена Петра Великого, и во времена столыпинских реформ. Прежде чем делать окончательные выводы, нужно посмотреть, как будет продолжаться правление Путина. И о его шагах можно будет судить после избрания на второй срок.
— Западная пресса пишет о Путине как об авторитарном явлении, но народу России президент нравится, и он голосует “за”.
— Западная элита очень боится России, боится появления в России сильной власти. От России потенциально ожидают некой угрозы. Поэтому, когда Россия слабая, ее жалеют, но, когда в ней укрепляется государственная власть, на Западе начинают нервничать и говорить об авторитаризме.
— Разве для этого нет оснований?
— Российское общество скорее нацелено на стабилизацию жизни сегодня, сейчас, а не на создание демократических институтов власти, которые способны дать эту стабилизацию лишь через десять—двадцать лет.
— Две прозападно настроенные партии потерпели сокрушительное поражение. На ваш взгляд, в чем причина этого “Ватерлоо”?
— В том, что они не сделали правильных выводов о том, почему люди негативно относятся к либералам уже с 1993 года. Уже тогда Жириновский выиграл на выборах. Демократы никогда не могли консолидироваться. СПС на первый план выдвинул Немцова и Чубайса, а ведь именно они в глазах большинства населения России спровоцировали дефолт 1998 года. Народ не забыл и чубайсовскую приватизацию, когда национальные богатства раздаривались олигархам.
— Ну а Явлинский? Его же в этих “заслугах” нельзя обвинить.
— Зато он создал себе образ тоталитарного руководителя в “Яблоке”, не давая другим достаточно развернуться. Кроме того, он десять лет играл в молодого реформатора, критикующего государство. А нужны были новые люди и свежие идеи. Я думаю, что где-то Явлинский переоценил свою роль и свои возможности. Я думаю, ему нужно было идти на союз с СПС.
— Вас удивляет второе дыхание Жириновского и возникшая ниоткуда “Родина”?
— И Жириновский, и “Родина” в нынешней ситуации играли на президентском поле. Естественно, не все голосовали за “Единую Россию”. По западным меркам, она не получила подавляющего числа голосов, но в Кремле поняли, что нужно создавать правильные ниши, и эти ниши были очень грамотно заполнены, поэтому либералы и не смогли их занять.
— Получив такую власть, какую ему дали выборы, какие следующие шаги начнет предпринимать Путин?
— Я думаю, что он будет делать то, что пытался делать в Питере в начале 90-х годов. Там произошел очень интересный симбиоз из трех ветвей власти: реформаторов-рыночников, коммунистов и аппаратчиков, ставших на сторону реформ, а также представителей спецслужб и внутренних органов. Я бы сказал, что сегодня в России сращиваются интересы бизнеса, высшей политики и, естественно, разведслужб, влияние которых гораздо сильнее, чем на Западе. Такой симбиоз может привести к созданию системы государственного капитализма, в которой сможет процветать средний и мелкий бизнес, где будет защищена частная собственность, где люди смогут спокойно ночью ходить по улицам, но где не будет такого гражданского общества, как на Западе.
— А как в “новом государстве” Путина будет чувствовать себя западный капитал и захочет ли он туда идти?
— Я думаю, что западный капитал почувствует себя уверенней, нежели в России 90-х годов. Западный капитал не смотрит на то, насколько в России демократическая система. Для него важно, чтобы в России существовала стабильная правовая система, чтобы правила не менялись каждый год, чтобы этот капитал был защищен, чтобы не было коррупции и жуткой бюрократии и чтобы можно было зарабатывать деньги по четким и общеизвестным правилам.
Если Путин это все обеспечит, а он клялся и обещал западному бизнесу, что создаст такие возможности, то западный капитал охотно пойдет в Россию. Путин открыто приглашал западные фирмы инвестировать российский рынок, обещая, что борьба с олигархами, тем же Ходорковским, приведет к расширению участия западных фирм в России. Это наводит на мысль, что создаются предпосылки для западного бизнеса на российской почве.
Путин уже достаточно интегрирован в высший западный истеблишмент. Последние четыре года он находится в непосредственном контакте с западными политиками, выслушивает их критику. Он же понимает, что Россия не может вновь закрыться.
— Так почему же тогда на Западе бьют тревогу, в том числе и в отношении “дела Ходорковского”?
— У западного бизнеса в этом плане нет озабоченности. Она возникает у западных интеллектуалов, меряющих Россию своими мерками, которых после оглашения результатов выборов охватил шок.
