Выпрямитель кривых зеркал

В моей кухне банка с водой, очищенной с помощью фильтра, стоит на плоской блестящей шайбочке и потому по вкусу неотличима от родниковой. Такой же кругляш прилеплен к моим телевизору и компьютеру, на котором набиваю этот текст, — и я уверен, что мой организм огражден от вредных излучений. Если бы у меня был автомобиль, к бензобаку я бы прилепил такую же шайбочку — и расход бензина уменьшился бы на 15—20 процентов. На мизинце я ношу медное колечко — от перепадов кровяного давления. А если бы я курил, то сигарету непременно помещал бы в блестящий мундштук, очищающий дым от убивающих никотиновых смол.

Все эти изделия, резко улучшающие экологические свойства моего микропространства, вместе с коллегами изобрел и изготовил физик Валентин АВАНЕСЯН, по убеждению которого эти полезные штучки не просто повышают качество жизни, но знаменуют переход к более высокому уровню цивилизации.

— Валентин Павлович, как получилось, что современный грамотный ученый, выпускник знаменитого физтеха, кандидат наук занимается изготовлением волшебной палочки, плодит чудеса и множит суеверия?

— Ну это вы говорите. А я говорю: занимаюсь наукой, только новой и настолько разрушающей сложившиеся стереотипы, что при поверхностном взгляде действительно можно заподозрить чудеса.

— А принято считать, что наука в России на ладан дышит, если вовсе не испустила дух…

— К сожалению, и это почти правда. Могу лишь возразить, что мне пока везет. Как, впрочем, всегда везло. Я ведь в советское время занимался не только чистой физикой. Приходилось изучать восточную медицину, исследовать электроакупунктуру, намагниченную, талую, обработанную разными излучениями воду, вникать в концепции, лежащие на границе познания. Эти вещи не только отвлекали от рутины, но и давали знания, которые пригодились сегодня, когда больше всего занимаюсь энергоинформационными технологиями.

— В переводе на бытовой язык — это ведь телепатия, телекинез, эфирные тела, не так ли?

— Так, только давайте без иронии. Если титулованные скептики осмеивают эти явления, не значит, что их не существует.

Может, вы удивитесь, но я вам ответственно заявляю, что эти интригующие явления, находящиеся на грани познания, изучали всегда, в том числе и в эпоху торжества материализма. Просто об этом почти не писали. Но жизнь постоянно выдвигала задачи, перед которыми традиционная наука пасовала. Например, при освоении космоса встала проблема электромагнитной совместимости человека и его рабочего места. Было замечено, что эффективность работы оператора сильно зависит от расположения приборов. Поменяй местами генератор и приемник — и самочувствие космонавта изменится. Над такой “чертовщиной” ломали головы самые серьезные специалисты. И чем больше думали, тем ясней видели ограниченность вульгарно-материалистической концепции мироздания.

Ученым также не давала покоя проблема защиты врачей от больных.

— Чума-холера?

— Нет, с этим как раз все более или менее ясно. Непонятно другое: утром терапевт здоров, за день он принял тридцать различных больных, а к вечеру разбит и обессилен. Причем это не просто усталость и не заражение от пациентов одним из вирусов. Но что-то иное, о чем в просторечии говорят: нахватался плохой информации. Сделай из проволоки небольшую пирамидку, подвесь ее к потолку или даже просто создай мыслеформу пирамиды — и ты защищен. Почему? Что именно дает защиту? Вопрос, как вы понимаете, совсем не мистический, но абсолютно практический и очень актуальный.

— И как же изучают такие нюансы?

— Как и все в науке: постановкой экспериментов, точными замерами, обобщением результатов, построением гипотез, их проверкой и формированием теории.

Медицина, чтобы стать полноправной наукой, тоже должна развиваться по этому пути. Линейных характеристик в ней нет и не будет. Давно доказано: при воздействии на фотографию человека меняется кислотность его крови. Можно плодить трескотню об энергетических вампирах. А можно создавать методику дистанционной информационной терапии.

— Попробуй сначала понять, о чем идет речь!

— А вот это как раз не столь важно. Понимаешь, не понимаешь, если ты ученый — бери и измеряй. Честно, без подгонки результатов. Сам не разберешься — после тебя разберутся. Главное — удостоверить факт на уровне твоей компетенции. С чем бы люди ни столкнулись, пусть физик сделает свое измерение, химик — свое, метеоролог, сейсмолог, рентгенолог… Нужны протоколы измерений. Это первая ступень научного метода. Было бы корыто — потребители найдутся.

— А не окажется ли это корыто для науки тем же, что для старухи из сказки про золотую рыбку?

— Не надо этого бояться. Наоборот, школьникам нужно честно сказать: та физика, которую вы учите, — это не окончательная картина мира, а всего лишь одна из гипотез, неплохо ее знать, но она может быть изменена.

Агроном умеет выращивать морковь, он отлично знает, какие требуются грунт, режим полива, сроки посадки, взрыхления… Но он вправе ничего не знать о цитоплазме и митохондриях, из которых состоят клетки той же моркови.

Так и в физике. Электричеством пользуются все. То, что электроток — направленный поток электронов, зазубрили даже домохозяйки. А кто видел эти электроны? Думаете, Бор видел или Эйнштейн, или Ландау с Капицей? Ничего подобного! Видели только следы электрона, косвенные его проявления.

Законы физики нарастают один над другим и подобны матрешкам, упрятанным друг в друга. Когда какой-то из них не влезает, поднажмем, даже если он затрещит. Вот мы давно и скрываем сами от себя, что теория теплообмена справедлива в определенных границах, но отнюдь не для всей Вселенной, законы Ньютона правильны на Земле, ну пусть в Солнечной системе, но отнюдь не во всем космосе.

В классической науке стало догмой, что электромагнитная волна распространяется в пустоте. Но здесь прореха, которая уже тормозит прогресс: ведь никакой пустоты в природе нет.

— “Таблетка гармонии”, которая в том числе и меня защищает от энергоинформационного загрязнения среды, разве не создает в науке болезненный разрыв?

— Нет, она как раз продвигает науку вперед. А то, что наша “грамотность” не дает нам понять, с чем мы имеем дело, не страшно. Вспомните, когда первый паровоз пошел по рельсам, многие свидетели падали в обморок. Уверен, что самолет, телефон, телевизор, компьютер были для современников куда большей “мистикой”, чем наши гармонизаторы.

В таксомоторном парке, где мы испытывали “таблетки гармонии”, работает один слесарь, который наловчился прикреплять их к бензобакам машин. Как-то раз, когда очередной журналист изумлялся, не в состоянии понять, как эта маленькая фиговина может улучшать качество работы мотора, страховать от аварий, слесарь вмешался в разговор и “пояснил”: все очень просто, надо только тщательно зачистить металл шкуркой, качественно произвести холодную сварку… Это замечательно: академики ломают головы, а слесарь уже все знает. На самом деле вполне жизненная ситуация: парень просто успел привыкнуть к новому явлению, как, допустим, мы с вами привыкли к Интернету и перестали удивляться тому, что, сидя дома, можно перелистать Британскую энциклопедию или проследить в реальном времени за встречей Буша и Ширака.

— Ваша “таблетка гармонии” — физическое устройство, а название заимствовано из сферы искусства.

— Да, потому что принцип ее работы — золотое сечение, и он же лежит в основе всех лучших произведений искусства.

— Почему же до вас физики не обращались к музам?

— Во-первых, и раньше обращались. А во-вторых, техника перешла на столь тонкие уровни управления, что нюансы, которыми прежде пренебрегали, становятся ключевыми. Телегу сделать легче, чем автомобиль, правда? А новейший “Мерседес” управляется только компьютером, потому что иначе синхронизировать работу сотен элементов в доли секунды просто невозможно. Сверхслабые взаимодействия, о которых еще недавно можно было не думать, сегодня становятся ключевыми.

Это как уборка помещения: мы видим мусор, который выметаем, хуже, но еще видим пылинки, которые смываем влажной тряпкой, но уже не видим те микрочастицы, которые всасывает пылесос. Если уподобиться ортодоксам классической науки, можно даже объявить пылесос шарлатанским устройством, которое имитирует наведение чистоты, а сам лишь попусту жрет электроэнергию. Чего не видим, того и нет, правда ведь?

— Но, рассуждая так, вы незаметно переходите невидимую грань, отделяющую науку от непознанного. Или от лженауки, говоря словами академика Круглякова, возглавляющего академическую комиссию по борьбе с лженаукой.

— А наука просто обязана переходить эту грань. Иначе это не наука, а технология. И кто занимается наукой, не должен бояться быть осмеянным. Лженаука — то, что не согласуется с фактами. Но факты, в отличие от некоторых гипотез, могут быть проверены. Наша “таблетка гармонии”, прикрепленная к бензобаку автомобиля, снижает выбросы окиси углерода из выхлопной трубы. Фантастика? Допустим. Но ведь это проверяемый факт: возьми и повтори наш опыт. А если отрицаешь, не проверив, кто тогда шарлатан?

— Тогда, выходит, вашу “таблетку” в отличие, допустим, от телекинеза не ошельмуешь.

— Ну конечно. Чем больше становится таких устройств, тем надежней они завоевывают место под солнцем. Чем их больше, тем ощутимей они выравнивают искривленное цивилизацией пространство, ничего при этом не производя с объектами, в этом пространстве размещенными. Раз в “таблетке” нет источника энергии, это воздействие на уровне замыслов: предметам возвращаются изначальные качества, заложенные в них создателем. Вода становится прозрачной, гемоглобин — красным, воздух обретает оптимальный химический состав…

Это напоминает мне комнату с кривыми зеркалами, в которой мы живем. Чтобы побриться и не порезаться, нам приходится все время что-то изобретать: то плавающие ножи, то защитные ролики, то специальные линзы, исправляющие искривленное изображение. Со временем зеркала искривляются все больше. Скоро, бреясь, начнем отрезать себе уши. А всего-то и нужно — заменить кривые зеркала на прямые. Вот образ гармонизации пространства.

— Получается, вы выпрямитель кривых зеркал?

— Что ж, очень лестное амплуа. Прямые зеркала — это изначальные смыслы. Здесь важно все: и название, и сумма цифр. Как назовешь, так и будет. Мы сначала назвали гармонизатор “Радугой”, но что-то мне мешало в этом слове. Долго бились, пока у меня в сознании не высветилось слово “райдуга”.

— Это ведь та же радуга, только по-украински.

— Да, но мне об этом сказали позже. А когда придумалось слово, понравилось, что в нем 7 букв, а не 6, что звуковое сочетание “ад” разбито, и теперь звучит “рай”.

— Какие-то несерьезные для ученого забавы.

— А вот я уверен, что Пифагор бы меня понял: он тоже искал в буквах и цифрах скрытые, а значит, истинные смыслы. Каждая буква сродни аминокислоте. Сочетания букв — белки. Из них строятся живые организмы. Что-то назвали — создали организм. Хорошее придумали слово — здоровый организм, плохое слово — больной организм. Сегодня все кому не лень величают себя элитой. Это совсем не смешно: на уровне понятия, на клеточном уровне цивилизации идет мутация, перерождение смысла. Словесные монстры непременно вызовут к жизни монстров физических — это закон энергоинформационного обмена.

— Как же этой тенденции противостоять?

— Выпрямлять зеркала. Способов много. Вот я придумал еще один. Какой-нибудь год хорошо бы объявить годом младенца. Пусть все молодые матери во всех уголках земли записывают первые звуки своих малышей. По сумме этих звуков, полагаю, удастся восстановить праязык человечества. Дети, прежде чем переходят на язык взрослых, произносят что-то свое, очень, должно быть, важное, в чем заключена генетическая память многих поколений. Эти коды помогут открыть нам жизненно важные тайны. И еще немного спрямить зеркала нашего искривленного мира.