Так закончилась целая эпоха великих индивидуалистов-исследователей. Телепат Вольф Мессинг, болгарская ясновидящая Ванга Димитрова, факир Дмитриус Лонго, кожновидящая Роза Кулешова, телекинетик Нинель Кулагина — люди, обладавшие уникальными способностями, составляли широкий круг друзей Владимира Ивановича Сафонова. Но он единственный из них пытался не только развивать свои способности, погружаясь в область неведомого и подчас запретного традиционному сознанию, но и анализировать происходящее в контексте развития современной философской мысли и науки. Он единственный написал книги, где, в общем, все сказал о себе. И он ушел последним.
Его последние слова были: “Господи, ну я же просил тебя забрать меня пораньше. Не хочу быть обузой”. Он мог позволить себе беседовать с Богом на “ты”, как делал это ежедневно на протяжении многих лет. В своем даре Владимир Иванович не видел ничего магического, мистического, мессианского. Его любимой цитатой из Евангелия были слова Иисуса Христа: “Я сын Божий, но и вы дети Божии”. Тем самым он призывал всех пытливых и смелых идти по его стопам. И главное — не бояться. Другим его любимым примером из Евангелия была сцена, где Петр попытался, как Иисус, идти по воде, аки посуху, и стал тонуть, а учитель, обернувшись, сказал ему: “Не сомневайся!”
Анекдотический вариант, впрочем, повествует, что Иисус посоветовал Петру просто не выпендриваться, а ступать, как все, по камушкам. Камушками, опорой Сафонова в его путешествиях в неведомое были ирония и необыкновенная сила воли, фирменная сафоновская жажда жизни. Он на самом деле родился в рубашке. Ему одному из четырех братьев была уготована яркая достойная жизнь и смерть на старости лет в собственной постели. Он ушел добровольцем на фронт в 41-м году, но сбегал из окопов каждый вечер, чтоб проводить беременную жену с работы до дома. В день, когда Москву бомбили, он ворвался в роддом с автоматом, чтоб увидеть новорожденную дочь. Его, тяжелораненого, госпитальный врач в 42-м году принял за мертвого, и домой отправилась похоронка. А вскоре пришел и он сам, выкарабкавшись с того света, чтобы прожить еще больше 60 активных лет.
Самым оскорбительным для Владимира Ивановича было безделье. И он каждый день читал, печатал на машинке, встречался с людьми.
Писать книги он начал с легкой руки Юлиана Семенова. Еще со времени своего знакомства с Вольфом Мессингом Сафонов сталкивался с непроходимой ортодоксальностью мышления традиционной науки, ее нежеланием задумываться над вопросами, которые задавал его пытливый ум. Семенов посоветовал: “А вы напишите!”
Книги не печатали. Непохоже было на марксистский материализм. Но вскоре сообразили, что на книгах можно делать деньги. И вот “Нить Ариадны” вышла в Греции, потом последовали публикации в Португалии, Латинской Америке, Румынии. И, наконец, в России.
На огонек к Сафонову в маленькую квартирку на окраине, казалось, заходила вся страна. В редкий день там не было посетителей. Заходил посоветоваться во время съемок “Соляриса” Андрей Тарковский; композиторы, актеры, режиссеры и писатели считали своим долгом отметиться, прикоснуться к обыкновенному чуду. Обаятельный хозяин дома щедро принимал всех. Но больше славы Сафонов ценил интеллект. И в начале 70-х в его квартире сформировался пятничный кружок единомышленников, людей самых разных профессий, объединенных стремлением постичь тайны неведомого. Кружок этот в шутку именовался “анонимными шизофрениками”. С тех пор большинство анонимов рассекретились. Отец Александр Мень, астролог Павел Глоба, психотерапевт Михаил Буянов, пушкинист Владимир Соловьев, испанист Людмила Борисова, психолог Вениамин Пушкин, доктор Александр Меделяновский, доктор Александр Хестанов, уфологи Феликс Зигель и Борис Шуринов.
Последние годы Владимир Иванович активно разрабатывал тему бессмертия и долгожительства. Он был убежден, как и физиологи, что ресурс человеческой жизни составляет 120—150 лет. И сам собирался прожить как минимум столько же. Но не захотел.
Он ушел в мир иной 7 марта. В канун дня рождения своей любимой единственной жены. Так велико было желание скорее увидеться. “На том свете свидимся!” — часто повторял Владимир Иванович. Им наверняка вместе там хорошо.
