Стоило Лужкову на очередном заседании правительства Москвы выступить с критикой главного московского милиционера, как газеты запестрели заголовками: “Лужков и Пронин вышли на линию противостояния!” Пронину доморощенные стратеги и аналитики тут же стали прочить скорую и бесславную отставку, а на его место лихорадочно подыскивать более подходящую кандидатуру.
Даже поверхностный анализ ситуации показывает, что слухи об отставке Пронина не имеют под собой серьезных оснований. Бывший начальник УВД Юго-Восточного округа столицы до этого ни разу в каких-либо серьезных конфликтах с мэром Москвы замечен не был. А все, кто когда-либо работал с Лужковым, подтвердят, что “мэр кадрами не разбрасывается”. “Бросаться людьми — последнее дело, — любит повторять сам Лужков. — Но это не значит, что мы не будем работать с этими кадрами. И критиковать их, если нас что-либо не устраивает в их работе…”
В данном случае критика мэра была воспринята прессой как окончательный приговор. Осталось только привести его в исполнение. Но “общественные обвинители” на самом деле не заблуждались. Они просто добросовестно исполняли обильно проплаченную (что совершенно очевидно) арию под условным названием “Пусти на московское царство!”
Ария эта исполняется последние восемь лет на разные голоса и с различной степенью экзальтации. Меняются исполнители — от хора мальчиков до матерых басов. Меняется сценический ландшафт — исполнители кочуют по телеканалам и газетным подмосткам. Меняются режиссеры и персонажи из суфлерской будки. Не меняется только одно — суть.
Первым застрельщиком арии в марте 1995 года выступил дуэт “Березовский—Лесневская”. Время было выбрано с иезуитской точностью — только что убили Листьева. Страна замерла в шоке. Оправившись от потрясения, народ потребовал найти изуверов. И вот тогда опальный (ныне) олигарх и властитель (или растлитель?) дум и душ человеческих сняли дуэт-заклинание на видеокассету. Кассету через своих людей аккуратно положили на стол президенту Ельцину. Ария исполнялась надрывно и угрожающе. “Борис Николаевич, остановите Лужкова, — подвывая, словно мантру, на разные голоса выводили исполнители. — Лужкова надо во что бы то ни стало лишить правоохранительных органов. Лужков — это зло для всей России”.
Двухголосие преследовало сразу две цели: “соскочить” самим с “линии прицела” и подставить под удар мэра Москвы, тем самым расчистив дорогу жаждущим взобраться на столичный престол. А тучи начинали сгущаться — в офисе владельца “Логоваза” прошли первые обыски, и следствие медленно, но верно садилось ему на хвост...
Цель была достигнута — президент, не питавший к Лужкову нежных чувств, мантрам внял. И бросил все силы не на поиски убийц, а на борьбу с... самими сыскарями. Именно тогда были сняты с должности начальник столичного ГУВД Панкратов и прокурор Москвы Пономарев. На тот момент и тот и другой вошли с Лужковым в непозволительно близкий контакт, и надо было, разумеется, выбивать из-под мэра эти “силовые опоры”. Кстати, Лужков тогда в очередной раз доказал, что не разбрасывается кадрами — опальный Пономарев до сих пор успешно трудится в правительстве Москвы. Заказчиков и убийц, разумеется, так и не нашли, хотя народная молва вычислила их довольно точно.
А потом были выборы-96. Рейтинг Ельцина можно было рассматривать под микроскопом. Вот тогда-то ельцинские ходоки рухнули Лужкову в ноги — выручай, отец родной… Тогда президент ради вожделенного второго срока превзошел самого себя, отмачивая на танцплощадках перед избирателями сложный коктейль из камаринского, чардаша, лезгинки и танца живота. Победил он и в Москве — не без помощи мэра: перед москвичами даже не пришлось на пупке вертеться. Но как только Б.Н. водрузился на трон, придворные церберы, получив знакомую отмашку, привычно и радостно бросились на “борение с гидрой”. В роли гидры, естественно, выступал “заклятый друг” и “закадычный враг” — все тот же московский мэр. К тому же этот неугомонный Лужков опять фортель выкинул — надо же, снова нашел общий язык с начальником московского ГУВД Куликовым! У власти опять “все закипело во внутрях”. Выход был один — немедля торпедировать новую “силовую” опору столичного мэра.
Этот “клин” входил тяжко. Вмешался этот, как его… закон, вот. По Конституции смещение с должности начальника столичной милиции надо было согласовывать с самим мэром. Тот встал стеной. Пошли судебные разбирательства. Пришлось слегка подкорректировать Основной закон. Суд вынес соломоново решение: мол, согласование — это не обязательство. Спросить-то мэра — оно, конечно, нужно, а вот брать его мнение в расчет — не всегда.
В результате на трон воссел “и.о. Швидкин”. Но если ты “и.о.”, то с тебя и ответственность, как с “и.о.”. Кривая преступности, опущенная книзу усилиями предыдущего начальника московской милиции, снова взметнулась к прежним показателям. В Златоглавую со всего СНГ косяками потянулись всевозможные паханы, гоп-стопники, “щипачи”, “медвежатники” и “фармазоны”… Это, пожалуй, было главным результатом борьбы за ослабление “силовых лужковских опор”. Но на своем поприще Швидкин отличился не только борьбой за повышение преступного рейтинга столицы. “И.о.” яростно обрушился на мэра, обвиняя его во всех смертных грехах. В первую очередь — в растрате казенных средств. “Тридцать уголовных дел”, возбужденных птенцами швидкинского гнезда против столичных властей, стали такой же притчей во языцех, как знаменитые руцковские “чемоданы компромата”. Но все обвинения лопались как мыльный пузырь, как только обвинители пытались зацепиться за что-либо конкретное. Сначала решили, что заужена МКАД. “Асфальт налево цистернами гнали — к бабке не ходи”! Замерили. Оказалось, МКАД, наоборот, расширена. Потом чья-то светлая голова исторгла гениальную мысль, что толщина самого полотна не соответствует норме. Есть зацепка! Стали бурить полотно. Борьба компроматчиков со здравым смыслом окончилась полной победой последнего — толщина покрова, как назло, оказалась в норме. Так тихой сапой были спущены на тормозах все пресловутые тридцать дел. А идейному антилужковцу Швидкину в итоге было даровано звание… генерал-лейтенанта. Театр абсурда, казалось, достиг своего апогея.
Новое дыхание театру абсурда придал новый персонаж антилужковского фронта — минометчик Доренко. Суфлер был тот же самый — бесноватый и суетливый Мефистофель. Он со скоростью двести слов в минуту наговаривал домашние заготовки, а пламенный агитатор “рвал страсть в клочья” перед миллионами телезрителей. Но недолго музыка играла — недолго пиарщик лютовал. Москвичи подавляющим большинством голосов выбрали мэра на второй срок. Вельзевул оказался в ссылке. Минометчик — не у дел.
А индейка-судьба продолжала отвешивать оплеухи с обеих рук — карьера минометчика на исторической родине затрещала по всем швам. На третьем канале, куда он пришел устраиваться на работу, коллеги встретили его помидорным артобстрелом. Пущенные меткой рукой томаты освежили светлый облик минометчика смачными и пахучими мазками. Более яркой демонстрации отношения коллег по цеху придумать было невозможно. Докатившись до ручки, “отверженный” решился на отчаянный шаг — вступил в компартию. Но даже после этого на него не обратил внимания ни один потенциальный работодатель. Ничего не попишешь: характер человека — его судьба…
Доренко в этом отношении не одинок. Практика показывает, что все, кто выходил на линию борьбы со столичным мэром, заканчивали свою карьеру одинаково плохо. Где сейчас вся бодрая антилужковская когорта? Иных уж нет, а те далече… Олигарх-Мефистофель, исполнив свой “Полонез Березовского” — “Прощание с родиной” — отправился в бессрочную ссылку. Придворный цербер Коржаков, с чьей подачи смешивали с грязью “пролужковских” милицейских начальников, — в Туле. Город, конечно, хороший, но явно не Кремль. Доренко — в компартии. Последний антилужковский форпост, рупор теневых олигархов, “Вечерняя столичная газета” на днях почила в бозе. Как говорят наблюдательные чукчи, “тенденция, однако…”.
А ларчик на самом деле отворяется просто. Как показала практика, каждый “наезд” на Лужкова москвичи воспринимают как “наезд” на них лично. На их благополучие. На их социальные гарантии. Мэр Москвы, нравится это ему или нет, давно стал живым гарантом, своеобразным щитом для благополучия миллионов жителей Большого Города. А плевать в руку дающего, жить в доме и гадить в нем всегда считалось предосудительным — во все века, во всех странах и у всех народов. Тех же, кто пренебрегал общепринятыми нормами морали, ждала неминуемая расплата. Судьба рано или поздно, но обязательно рассчитывалась с ними по всем векселям. Я думаю, тем, кто сейчас поднимает очередную волну слухов, вбивая клин между мэром и московскими силовиками, между Лужковым и президентом, есть о чем задуматься. Тем паче что сейчас антилужковские мантры вообще теряют всякий смысл — президент уже неоднократно публично обозначал свое отношение к мэру. Складывается впечатление, что виртуозы пиара хотят убедить самого Путина в том, как он глубоко и непоправимо заблуждается. “Лукавите, Владимир Владимирович, признайтесь — ведь не любите мэра, а?!” Чужие грабли и ссылки этим “декабристам”, судя по всему, не наука — обязательно нужно по своим собственным пройтись…
