Судебный процесс, не имеющий аналогов в новой российской истории, закончился не в нашу пользу. Суд над двумя агентами российских спецслужб, задержанными в Катаре по подозрению в убийстве экс-президента Чечни и идейного вдохновителя террористов Зелимхана Яндарбиева, приговорил их к пожизненному заключению. Задача-минимум выполнена: совместными усилиями МИД РФ и профессиональной команды адвокатов удалось спасти россиянам жизнь. Следующий этап — добиться их возвращения на родину.
“МК” встретился с адвокатом осужденных россиян Дмитрием Афанасьевым из бюро “Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры”, который рассказал о ходе этого беспрецедентного судебного процесса.
— На каком этапе вас привлекли к этому делу?
— МИД обратился в наше бюро в день заявления тогдашнего министра иностранных дел Игоря Иванова о задержании троих россиян в Катаре. Затем нас пригласили в правовой департамент МИДа, где разъяснили ситуацию, и мы принялись обдумывать дальнейший план действий. Задача была, прямо скажем, необычная и очень сложная. На начальном этапе, когда мы еще ожидали выдачи визы в Катар, пришлось обратиться за помощью к иностранным партнерам — лондонским адвокатам, бывшему генпрокурору США Дику Торнбургу и экс-президенту Американской ассоциации юристов Джерому Шестаку. Расчет был прост: у США есть влияние в этом регионе, и американские юристы в нашей команде будут очень кстати.
— К тому же вы привлекли и арабского адвоката…
— Его нам опять же помогли подобрать наши западные партнеры. В арабском мире, как и везде, впрочем, есть компетентные адвокаты, а есть адвокаты со связями, что не всегда одно и то же. Именно этот баланс нам и надо было соблюсти. Из семи претендентов пятеро отказались сотрудничать, потому что боялись выступать против своего государства, но нам удалось найти нужного специалиста. Наконец 12 марта наша “интернациональная” команда провела встречу в Лондоне, где мы выработали общую стратегию, а 22 марта вылетели в Катар.
— Известно, что признательные показания были получены под пытками. Какие пытки применялись к вашим подзащитным?
— В течение 4 суток им не давали спать, не позволяли занять горизонтальное положение — заставляли все время стоять — и постоянно избивали. Также им не разрешали ходить в туалет. То есть экзекуторы использовали такие методы, которые не оставляют внешних следов, однако создают серьезное давление на физическое состояние и психику человека.
— Но какие-то следы все равно остались…
— На определенном этапе подзащитных вывели во двор тюрьмы, где они содержались, якобы для того, чтобы собаки смогли обнюхать и “опознать” их одежду, соотнеся ее с той, что была найдена на дипломатической вилле. Кстати, никакой доказательной значимости эти меры не имели. Однако собаки сильно поранили их и оставили следы. Вот тут следствие дало промашку, и эти следы были продемонстрированы в суде.
— Почему не было проведено медицинское освидетельствование?
— Судья отказал в медицинском освидетельствовании, сказав двусмысленную фразу: “Зачем нужно медицинское освидетельствование, когда и невооруженным глазом все видно?” Когда заключенных посещал Красный Крест, у врачей изъяли все медицинское оборудование. Все это указывает на то, что следствию было чего скрывать. Однако катарское обвинение утверждало, что пыток не было. Они говорили, что если бы пытки были, то подзащитные сознались бы в течение одного дня, а не четырех. К тому же обвинение утверждало, что сознались они не под пытками, а вследствие предъявленных им “неопровержимых улик”. На деле все “улики” сводились к фотографиям двоих россиян с видеокамеры в аэропорту, где те брали напрокат машину, что преступлением не является. Тут нестыковка: фотография была привлечена к делу гораздо позже, чем были получены признательные показания.
— Зачем вообще Катару было устраивать весь этот спектакль, если доказательств вины россиян по сути нет?
— Катару важно сохранить видимость того, что они контролируют ситуацию на своей территории. И для этого в кратчайшие сроки надо было найти виновных, потому что если их не найти, то это даст зеленый свет “Аль-Каиде” и прочим преступным элементам. А поскольку именно Россия требовала экстрадиции Яндарбиева, то крайними оказались россияне. Они действительно сотрудники спецслужб, но приехали в Катар с вполне мирными намерениями: установить новую систему безопасности в российском посольстве.
— Складывается впечатление, что суд был изначально настроен предвзято…
— Все приведенные мной доводы в независимом и беспристрастном суде немедленно привели бы к закрытию дела. Однако судья отказывал практически всем ходатайствам защиты по вызову свидетелей, которые могли подтвердить алиби россиян. Например, работник спортзала гостиницы, в котором один из подзащитных находился во время так называемого совершения преступления, мог подтвердить это в суде, но ему не дали выступить. Наша основная задача как адвокатов была не в том, чтобы убедить катарский суд в невиновности подзащитных: суд изначально знал, чего хотел добиться. Нам удалось вооружить переговорщиков МИДа весомыми аргументами, а именно: фактами нарушения Венской конвенции и других норм международного права следствием.
— Что вам больше всего запомнилось на этом процессе?
— В качестве адвоката часто приходится решать и вполне “земные” вопросы. Например, нам стоило усилий добиться того, чтобы подзащитным передали книги: если сидеть несколько месяцев подряд в полной изоляции и без каких-либо дел, то можно и с ума сойти. Один из наших подзащитных курит, а в тюрьме ему не дают спичек. Будем решать и эту проблему. В тех условиях эти мелочи имеют очень большое значение. Даже работая по такому ответственному делу, нельзя забывать и про чисто гуманитарный аспект.
— Каковы условия содержания россиян в тюрьме?
— Условия эти улучшились после того, как вмешались адвокаты и их перестали пытать. Во-вторых, к ним был допущен врач, а затем и Красный Крест, хоть и без медицинских инструментов. Вообще, место их содержания держится в секрете, и на встречу с консулом и адвокатами их привозят на машине в городскую тюрьму. По словам подзащитных, место их содержания напоминает недорогую гостиницу. Там довольно чисто, опрятно, и условия содержания вполне сносные. Поначалу в камере не работал кондиционер, и пришлось добиваться того, чтобы его включили: жара в Дохе иногда просто невыносима.
— Как вы видите будущее задержанных россиян?
— То, что их приговорили к лишению свободы, открывает путь для борьбы за их возвращение на родину. Ведь каждый день, который эти люди проводят в катарской тюрьме, есть длящееся нарушение международного права, поскольку они были захвачены в жилище дипломата, которое обладает иммунитетом. Теперь, когда Катар выполнил задуманное, то есть показал всему миру, что “контролирует” ситуацию в стране, я надеюсь, что Доха исправит нарушение международного права. В течение двух недель мы подадим апелляцию, а катарская прокуратура может подать ответную апелляцию в течение 30 дней. Сроков для рассмотрения дела апелляционным судом нет. Если успеют в июле — это хорошо, потому что в августе, в связи с очень жаркой погодой, катарские суды уходят на каникулы. В противном случае вопрос будет отложен до октября.
