“Выступать за сборную — великая честь. Я думала так 15 лет назад, когда впервые надела майку с гербом СССР, думаю так и сейчас. Превращать выступления за сборную в разменную карту я не намерена. Но есть вопрос: а нужна ли я сборной? Из-за невмешательства ответственных лиц в мои проблемы, из-за того, что все они повернулись ко мне мягким местом, я в этом сильно сомневаюсь...”
Баранова думала. Баранова сомневалась. Но все это позади. Она едет на Олимпиаду...
Действующий капитан сборной, олимпийская чемпионка, первая российская баскетболистка, приглашенная в NBA, Баранова приобрела для многих в последнее время славу склочницы — долгое время нигде официально не играла, суды какие-то бесконечные... Но на опыт ее нельзя глаза закрыть, да и то, что на площадке она выкладывается полностью, доказывать не надо...
— Лена, так вы склочница или нет?
— Когда я заявила о своем уходе из екатеринбургского клуба, генеральный менеджер УГМК Шабтай Калманович обвинил меня в нарушении контракта и пригрозил, что не даст мне играть в другом месте. Я обратилась в Федеральную инспекцию труда, а клуб уже представил свои иски в суд. Так что если любого обратившегося в суд считать склочником, то в этой роли выступила не я. Заседания много раз откладывались и переносились, но в марте наконец все иски ко мне были отклонены полностью, и было принято решение расторгнуть с клубом трудовой договор и выплатить мне заработную плату, компенсацию морального вреда...
— Вы в последнее время переходили из суда в суд, и это стало смыслом жизни?
— Суды, конечно, очень сильно меня отвлекали, и оставалось время только на тренировки — с “Бизонами”, мужской командой из Мытищ. Занималась фитнесом, тренажерами. Готовилась к Америке — в NBA в мае идет период подписания контрактов на лето, затем начинаются лагеря и игры. (Сейчас Баранова уже в Америке. — Ред.)
— Но год-то олимпийский, насколько Афины вписывались в эти планы?
— На 100 процентов, поскольку NBA приостанавливает свои игры на это время, вся лига распускается на месяц, и у меня останется время, чтобы приехать в Москву, где будет находиться сборная.
— А говорят, что вам лично ничего не надо, а это все бойфренд мутит воду, он же президент “Бизонов”... Я имею в виду скандал с екатеринбургской командой.
— Честно говоря, Борислав не тот человек... На свете нет такого человека, который мне бы что-то указывал, что делать. Мама говорит, что даже в трехлетнем возрасте я все решала сама и заставлять было бесполезно. Если, например, нужно было что-то сделать, то делали от противного: Лена, мы сегодня кушать не будем... Я его поставила не перед фактом, но перед решением. У меня есть внутренние принципы, я против себя не могу пойти.
— Но, когда вы прибыли в Екатеринбург, вас абсолютно все устраивало и вы хвалили их контрактную систему, даже с гордостью говорили, что стоите у мартена, поскольку команда существует при заводе...
— Просто не представляла, с чем могу столкнуться. Я привыкла, что между игроком и любым персоналом, обслуживающим команду, существует некая субординация, или дистанция. Например, в Америке, в Юте, я увидела своего генерального менеджера только на финальном банкете. Генеральный менеджер в Екатеринбурге хотел управлять всем. Если бы на пользу... Ну вот, например, когда Калманович стал генеральным, в команде появились сразу четыре иностранки. Русские резко сели на скамейку, девчонки сильно переживали, и игра у нас сломалась, мы стали по-другому играть.
— Вы сидели на скамейке?
— Я-то не сидела на скамейке, но все равно мы играли в другой баскетбол. Баскетбол, который мне лично не приносил удовольствия. Потому что мы могли очень слабой команде не то что проиграть, но играть на равных. Калманович начал сидеть рядом с тренером, причем он ничего не понимает в баскетболе: даже правил толком не знает. Менять игроков, кричать, пинать стулья, то есть делать такие вещи, которые очень действуют на нервы. В большинстве своем все это происходило с матом. Для меня это было шоком.
— Не думаю, что российскую спортсменку может глубоко потрясти российский мат.
— Не он, конечно. Для указаний есть тренер. Существует пирамида отношений в клубах. А у нас она была перевернута. Генеральный менеджер начал даже выставлять нас на замену. Хотя мы и выиграли все, что возможно, команда, можно сказать, работала на последнем издыхании. Я приходила в этот клуб именно потому, что видела перспективу. Но вместо русского тренера Колоскова пришел югослав — Зоран Вишич. Я его спрашиваю: вас все это безобразие устраивает? Он говорит: я занимаюсь баскетболом и на все остальное закрываю глаза, у меня дома семья, которую надо кормить. Я поняла, что еще один год здесь я не смогу выдержать даже морально.
— Не было страха, что останетесь без игровой практики?
— Морально я была готова, что сезон могу пропустить. Потом были “Бизоны”. Я за них играла в 99-м году четыре официальные игры. Хотя я надеялась, что смогу освободиться и куда-то поехать. То есть у меня не было такого: все, ухожу к конкурентам и насолю УГМК. Практически все команды России по очереди мне позвонили и спросили: не пойдешь ли к нам? Я сказала: да, я согласна, разговаривайте с руководством моего клуба. А руководство клуба сказало: только аренда. А что это такое? В регламенте чемпионата России нет такого слова. Помимо этого клуб хотел с арендаторов взамен меня получить деньги или игроков. Причем игроков ведущей пятерки. То есть ослабить команду, и только тогда... нате вам Баранову.
— Как себя чувствует человек с вашей спортивной биографией, когда им распоряжаются... Это обидно?
— Все мы в какой-то степени являемся товаром. Но когда вами начинают козырять: вот у меня собачка на поводке, я хочу — ее туда отдам, а хочу — сюда... Вы же, естественно, будете сопротивляться. Это следствие того, что у нас в России профессия спортсмена неофициальна.
— Вы не чувствуете за собой никакой вины по отношению к клубу? Или можно было что-то сделать по-другому?
— По-другому в принципе можно было бы сделать, если бы со мной вышли на разговор те люди, которые и подписывали этот контракт. Но я поняла: на меня махнули рукой. Тогда почему я не могу махнуть рукой? Я все равно выиграла в моральном плане. Я узнала настоящую сущность людей. И может быть, что-то сдвинется с мертвой точки? Моя ситуация заставила сейчас федерацию сделать единый документ — контракт с клубом. Чего не было раньше. И это уже не контракты с заводами.
— Скажите, Лена, по личным ощущениям, баскетбольная женская сборная России очень близка к тому, чтобы выиграть в Афинах?
— Мы были близки к наивысшему результату как никогда в прошлом году. Когда выиграли чемпионат Европы и у нас была суперкоманда. Сейчас сборная несколько слабее выглядит, но я все-таки надеюсь, что оставшегося времени если не в полной мере, то процентов на 80 хватит, чтобы подготовиться. Тем более что сборная Америки вся разъехалась по своим клубам и до Олимпиады уже не соберется. Другой большой вопрос: нужна ли нашей федерации Олимпиада в принципе? И нужно ли высокое место на этой Олимпиаде? Игровой календарь сборной выстроен не в интересах сборной, а в интересах клубов. Сборная США уже десятки контрольных матчей провела, а у нас все муссировался вопрос: оставить ли лучшего тренера страны Капранова у руля сборной или нет?
— Вы не раз выражали сомнение в том, что окажетесь на Олимпийских играх. Капитан сборной, ведущий игрок сборной, наконец олимпийская чемпионка... Как это понимать?
— Ходили разные разговоры... Насчет того, что надо отсечь Баранову и Капранова от сборной. Мне это все передавали не один раз.
— А какой смысл?
— Смысл бывает разный. Люди, дающие результат, это не всегда те люди, которые устраивают.
— А почему тогда по жизни получается, что вас просто преследуют контрактные проблемы? Из ЦСКА ушли, потому что они не выполняли условия контракта...
— В ЦСКА вообще не было контрактов. Я ходила и требовала: подпишите. Если меня берут на работу, то хоть какая-то бумага должна быть! А ЦСКА был тогда в поре утряски, и, оказывается, женщин просто не взяли в клуб. Везде в газетах спонсоры писали: мы взяли клуб ЦСКА со всеми его долгами, а потом вдруг оказалось — да, взяли, но без женщин. Мне пришлось уехать.
— В Италии тоже были проблемы с контрактом?
— В Италии мне за два месяца недоплатили. Это уже европейская тенденция: если за какой-то период — месяц-два — видно, что команда не займет приличное место, они просто не платят. Это нормально.
— Такое впечатление, что надежной контрактной системы не существует вообще.
— Существует — в Америке. Там настолько прозрачные трудовые отношения, что в принципе невозможно нарушение. Например, подруга знает, сколько ты получаешь, ты знаешь, сколько она получает. Вам в одно время приходят по почте чеки. И все открывают конверты и друг другу показывают. Ты идешь с этим чеком, кладешь деньги на свой счет в банк, и все всё знают. В Европе пока такого нет. Там очень популярны деньги в конвертах, тайные спонсоры, я имею в виду в командах. В таких отношениях всегда червоточинка может присутствовать. Я уверена, что у многих спортсменов существуют финансовые неприятности... Просто получилось, что мои неприятности вышли на страницы газет, остальные об этом молчат.
— Афины будут уже третьей Олимпиадой...
— Да, в Сидней не поехала из-за травмы. Ох, даже мурашки по коже начинают бегать, когда осознаешь, насколько ты делаешь большое дело на Играх! Вливаешься в мировой спорт...
— За время отсутствия в сборной взаимопонимания с коллегами не потеряли?
— Думаю, что нет. Я всегда, приходя в команду, приспосабливаюсь. И никогда никого не обвиняю, что меня команда не понимает. Если есть слабые места в командной игре, стараюсь эти места усилить. Если защита похуже, я лучше в защите лишний раз сыграю. Если в подборе плохо, я пойду подбор возьму. Если черновую работу надо делать, пожалуйста. Я стараюсь, чтобы команда, баскетбол был равносторонний, чтобы нигде не было дырок. Очки, личная статистика меня волнуют постольку-поскольку. Я стараюсь быть таким равновесом в команде — если что-то у кого-то не получается, я доделаю.
— Не обидно, что баскетболистов, которые не выигрывают или выигрывают, но локально, носят буквально на руках? А женщин и по фамилиям-то немногих знают...
— А в мире вообще идет дискриминация женского населения. У нас, например, игрок, сидящий на скамейке, получает в районе 30 тысяч долларов за сезон. Минимальная зарплата человека в мужском баскетболе, который на скамейке, — 600 тысяч долларов. Это естественно, там сезон в два раза больше — восемь месяцев, но все равно, даже если пополам разбить — это 300 тысяч. То есть в десять раз больше.
— Может, это потому, что вы не эпатируете публику? Есть в женском мировом баскетболе свой Родман?
— Нет. В Америке это не приветствуется, и того же Родмана, можно сказать, преследовали из-за скандалов. Это притягивает желтую прессу, но, кстати сказать, Родман очень большой работяга. У нас жесткие правила, что можно и что нельзя на площадке и вне площадки. Например, нам нельзя путешествовать в джинсах. Нельзя выходить на люди и на командные мероприятия в головных уборах. Имеется в виду внешняя атрибутика, это привлекает внимание, а за кумирами смотрят дети, и не дай бог ты что-то будешь пропагандировать.
— Предположим, застукали в джинсах...
— Штраф — 200 долларов и предупреждение. Да, еще абсолютно нельзя говорить плохо о команде. Нельзя обсуждать тренера... За полчаса до игры раздевалка закрывается, заходят журналисты и берут интервью. После игры то же самое: мы полчаса сидим и не имеем права менять форму: сидим и ждем, когда у кого надо возьмут интервью. Если кто-то хочет взять индивидуальное интервью, существует пиар-менеджер, к которому все обращаются. И он говорит: такое-то издание хочет с тобой встретиться, я внесу интервью в твой график тренировок. И в тот день, когда ты приходишь на тренировку, на твоем месте висит напоминание: сегодня у тебя интервью. Там действительно спорт — это индустрия. И поэтому все действия — журналистов, игроков и владельцев команд — подчинены тому, чтобы обеспечить возврат денег.
— Как вы думаете, сколько лет еще будете играть?
— Я могу смело сказать, что буду играть всю жизнь. Сначала, пока мне позволят силы, на нормальном уровне. Потом я пойду в ветераны. В конце концов я все равно буду играть, хоть во дворе. Это стимул к жизни.
— Так может сборная России выиграть Олимпиаду или нет?
— Может быть, выиграем. А может, нет...
